— Я видела, как замполит полка вот в тот дом заходил, — сказала Лида Ясюкевич. — Может, там и для нас место найдется?
У входа в дом стоял солдат. Девушек он узнал сразу и пропустил Лиду вовнутрь. Не прошло и минуты, как в дверях показался майор Воронков.
— Заходите все, — позвал он. — Чего стоите? Всех пропусти, — приказал часовому. — Тут у нас вроде партполитштаба, — сказал он, когда снайпера вошли. — Но во всем штабе я один. Так сказать, полное единоначалие. Есть две комнаты, кухня. Хозяев нет. Но обстановка вся осталась в сохранности. Так что кашу сварить, чаек вскипятить есть где. Располагайтесь. Вот вам комната, там кухня. — Увидел сержанта Лаврова, обрадовался. — А я вас всюду ищу. Звонил начальнику штаба, тот сказал, что все снайпера на задании. Где вы — не знает. Кстати, что за стычка была у вас с танками? И откуда они появились там? Мне доложили, но я, грешным делом, сначала не поверил. Снайпер с винтовкой против стальной громадины…
— С танками дрались не одни снайпера, — ответил сержант. — Крепко помогли артиллеристы.
— Знаю, — подтвердил замполит. — И все равно молодцы. Не струсили, остановили. Иначе они могли много бед натворить. Но я не за этим вас разыскивал. — Взглянул на часы. — Успеем. Скоро откроется партсобрание. На нем будут принимать вас в кандидаты. Устав прочитали? Все в нем уяснили? Ну и хорошо.
Не снимая вещмешок и не выпуская из рук винтовку, сержант Лавров шагнул вслед за майором. Шли молча. Каждый думал о своем: Тимофей Егорович — о докладе, с которым должен выступить перед коммунистами полка, Вадим пытался угадать, какие вопросы будут заданы, прикидывал ответы на них.
Подошли к каменному сараю.
— Подождите здесь, — сказал Тимофей Егорович. — Вас сейчас позовут.
Через две-три минуты дверь сарая приоткрылась.
— Сержант Лавров, заходите.
Сразу напротив двери стоял стол. На нем — два фонаря «летучая мышь». Еще два фонаря висели в глубине сарая на противоположной стене. За столом сидели трое: старший лейтенант Петров, капитан Кучеренко и ефрейтор Никитин. Другие располагались кто как мог — сидя, полулежа, и где мог — на полу, бревнах, куче соломы. Капитан Кучеренко объявил повестку дня: 1. Прием в партию. 2. Личный пример коммунистов при форсировании Даугавы.
Первым зачитали заявление сержанта Ремеза Владимира Ульяновича. В нем говорилось: «Прошу принять меня в ряды Всесоюзной Коммунистической партии (большевиков). С фашистскими захватчиками буду сражаться, как подобает коммунисту».
В дальнем углу поднялся лейтенант Павлов.
— Сержант Ремез, — сказал он, — погиб сегодня во время рукопашной схватки. Рядом с ним лежали шесть убитых фашистов. Считаю, что долг коммуниста он с честью выполнил и предлагаю принять его в ряды ВКП(б).
«Вот и не стало больше «Учуть вас, у́чуть», — с сожалением подумал Вадим. — Душевный человек был…»
Собрание единогласно решило: принять товарища Ремеза В. У. в члены партии. Посмертно. Посмертно были приняты в ряды коммунистов Харламов Михаил Степанович, Шамшин Иван Васильевич, Кураев Федор Андреевич, другие отличившиеся при прорыве вражеской обороны и форсировании Гауи…
Затем капитан Кучеренко зачитал заявление сержанта Лаврова Вадима Павловича.
— Из рекомендующих, — сказал капитан, — присутствует только один — Воронков Тимофей Егорович. Старший лейтенант Мамонов — от комсомольской организации — погиб. В тяжелом состоянии отправлен в госпиталь старший сержант Николаев, наш разведчик, Какие вопросы будут к вступающему?
— Пусть расскажет свою биографию, — предложил кто-то из сидевших на куче соломы.
— Пожалуйста, расскажите. Но кратко, — предупредил капитан Кучеренко.
Вадим встал.
— Родился я 22 сентября 1926 года в селе Лебедевка Тамбовской области. Родители — колхозники. Учился в школе. Из десятого класса взят в армию. Закончил снайперскую школу в Суслонгере Марийской АССР. И вот на фронте. Отец ранен, лежит в госпитале. Брат — танкист, воюет. Дома остались мама, братишка с сестренкой. — И замолк. Думает: «Что же еще сказать?»
— Есть еще вопросы? — спросил Кучеренко.
Приподнялся старший лейтенант Петров:
— С Уставом партии знакомы?
Лавров достал из противогазной сумки красную книжечку, показал ее.
— Вот он, Устав. Несколько раз перечитал его. Все положения знаю.
Петров еще спросил:
— Личный снайперский счет какой?
— В обороне двадцать четыре убитых фашиста. А в наступлении — кто же их считает?
Больше вопросов не было. Слово для выступления взял майор Воронков. Он подошел к столу, чтобы видно было всех, и начал:
— Отделение снайперов, где сержант Лавров командиром, все мы хорошо знаем. Воюют они на совесть. В обороне заставили фашистов на брюхе ползать. Сколько жизней солдатских спасли от их снайперов и пулеметчиков! Даже в плен вон разведчика взяли. В наступлении, смотрите, как помогают! В бой с двумя танками вступили. При форсировании не раз стрелков выручали. Одним словом, молодцы. И дисциплина у них хорошая. С сержантом Лавровым я, как рекомендующий, не раз беседовал. Это грамотный младший командир, хорошо разбирается в обстановке, в политических вопросах. У меня одно предложение: принять товарища Лаврова кандидатом в члены ВКП(б).
Капитан Кучеренко добавил:
— Согласен с майором Воронковым. Я видел сержанта Лаврова и его подчиненных, когда они вступили в бой, сопровождая Знамя части. Прямо скажу, лихо действовали. Быстро фашистов усмирили. Я за то, чтобы принять Лаврова в партию. Другие мнения есть?
Других мнений не было. Все проголосовали «за».
— Поздравляю, — сказал Кучеренко. — Кандидатскую карточку получите, очевидно, уже на другом берегу Даугавы. Надеемся, что снайпера будут там в числе первых.
Лавров встал и хотел выйти, полагая, что с ним все решено. Но председательствующий остановил его.
— Оставайтесь, вы теперь имеете полное право участвовать в работе собрания.
Потом выступил майор Воронков. Он сказал, что завтра полк должен форсировать Даугаву. Сейчас идет подготовка к этому. Правда, фашисты еще удерживают прибрежную часть полуострова Мангалю. Но позиции их там весьма слабы, долго не продержатся. Командир полка принял решение нанести удар на рассвете. Он сейчас на переднем крае вместе с командирами батальонов уточняет обстановку, ставит задачу непосредственно на местности. Что требуется от коммунистов? Прежде всего добиться, чтобы каждый солдат, сержант, офицер твердо знал, что ему надо делать, какую задачу решает он, отделение, взвод, рота. Дальше, нужны переправочные средства. Катеров и самоходных паромов у нас нет. Вся надежда на рыбацкие лодки. Они есть, но припрятаны, затоплены. Надо найти их. Кстати, во втором батальоне заранее об этом побеспокоились. Там нашли местных жителей, и те показали, где есть лодки. Тот, кто будет сооружать паромы, должен учесть — река в устье глубокая, течение быстрое. Шестами тут не управишься. И еще. Надо сделать так, чтобы в каждой группе переправляющихся был коммунист. С него должны брать пример бойцы. Он цементирует, сплачивает группу. Он же первым и ступает на западный берег Даугавы. Именно первым. А там, после высадки, ни в коем случае не задерживаться у воды. Несмотря ни на что — дальше от берега. Место, куда будем высаживаться, песчаное. Деревьев там почти нет. Много барханов, дюны. Соответственной должна быть и тактика. Более детально задачи получите на местах.
После майора Воронкова выступили старший лейтенант Петров, сержант из первого батальона с тремя медалями «За отвагу» и странной фамилией — Боягузов, начальник штаба майор Стороженко. Было принято решение. Основной смысл его сводился к тому, что в решающих боях за Ригу коммунисты полка должны быть постоянно на острие атаки.
В домик, где остались девушки, Лавров возвращался вместе с замполитом. Тимофей Егорович почти всю дорогу молчал. Вадим понимал: Даугава — это не Гауя. Не на сотню метров в устье разлилась. Да и кто знает, что гитлеровцы на том берегу приготовили? Чем и как встретят? Говорят, будто особых укреплений там нет. Может, не было, а сейчас уже есть. Вот и думает комиссар. Был бы Николаев здесь, наверное, не пришлось бы гадать. Тот непременно побывал бы уже на том берегу. Эх, Коля, Коля! Где ты сейчас? По твоей рекомендации я стал в партийный строй. Как бы заменил тебя. Но это только количественно. А по-настоящему-то разве тебя кто может заменить! Даю тебе слово: всю жизнь буду стараться оправдать твое доверие, быть достойным тебя.
— Как думаете, девушки спят уже? — не поворачиваясь, спросил майор.
— Наверное, спят. Ведь почти сутки на ногах. Промокли, устали. Теперь согрелись, покушали и спят.
Вошли тихо. Ступая на носки, Тимофей Егорович направился в свою комнату.
— Разрешите, товарищ майор, и я с вами? — попросился Лавров.
— Пожалуйста, пожалуйста, — согласился замполит. — Не пойдете же вы сейчас на женскую половину. А у меня как раз есть любопытные бумаги. Поможете в них разобраться.
Зашли в комнату. Просторная. Наверное, у хозяев тут была гостиная. Посередине круглый стол, вокруг него — стулья. У стены — широкий диван.
— Снимайте вещмешок, раздевайтесь, — говорил майор. — Винтовку поставьте в угол. Ах, хотите положить на кресло? Не возражаю. В угол ставят только провинившихся… А снайперам надо не один раз спасибо сказать. Кстати, почему вы не носите орден Славы? Еще не вручили? Потороплю, непременно потороплю. А теперь проходите к столу. Хочу кое-что показать. Как у вас со знанием немецкого?
— От школы осталось «Анна унд Марта баден», а армейское еще короче: «Хенде хох!»
— Не густо, — констатировал замполит. — У меня запас побольше. Хоть с трудом, но вот этот документ разобрал. У убитого эсэсовца нашли. Называется «Дарственная грамота». В ней написано, что Эберхард Шлемке является владельцем мастерской в городе Риге по улице Слокас, полученной от имени фюрера «за боевое отличие и ревностное отношение к службе». Каково, а! У этого же эсэсовца нашли и другую дарственную грамоту. Вот она, смотрите. «На владение хутором Зварде Ауцкой волости Елгавского уезда». Но, обратите внимание, выписана была на другое имя. Эберхард Шлемке аккуратно подтер его. Наверное, готовил себе. Может, спер у того, кому она была выдана, или кокнул его. А чего? В мире капитала все возможно. Нет такого преступления, на которое бы там не могли пойти.