Наташа объяснила ему, что ей это сейчас не нужно, но парень попался непонятливый и, когда они поехали в лес за черникой, предпринял вторую попытку, подкрепив свою жажду секса парой увесистых пощечин. Наташа вырвалась и припустила куда глаза глядят. Спустя полчаса, когда ей стало казаться, что она окончательно заблудилась, впереди замаячили домики Старого Плёса. Дальше уже я знал.
– Вот такое вот дерьмовое дерьмо, – закончила Наташа свой рассказ.
Я был вынужден с ней согласиться. Ситуация фиговая, если не сказать больше. Ну не ужас-ужас-ужас, но оказаться в ее шкуре я бы не хотел. Семья еще такая жуткая. Причем каждый раз, когда я начинал думать о чем-то, связанном со словом «семья», я вспоминал жену и детей, у меня вновь перехватывало дыхание, и я вновь убеждал себя, что еще ничего непонятно и, может, история с авиакатастрофой – это ошибка. Хотелось разрыдаться, но я старался держаться. Доеду до дачи, выясню все и вот тогда уже пойму: рыдать или действовать. Пока же мне нужно было немного везения.
Минут через двадцать требуемое чудо произошло и рядом с нами остановился видавший виды фургончик «Фиат», занимавшийся развозкой лимонадов по местным магазинчикам. Дедок-экспедитор лет семидесяти, в очках и хэбэшной кепке помог нам погрузить лодку в багажник, где она легла аккурат между ящиками с колой и фантой, и сообщил прекрасную новость, что он сейчас возвращается на базу в Гатчину и, в принципе, может даже докинуть нас до Белогорки. Мы сели на переднее сиденье, я приготовился поддерживать беседу, а Наташа практически мгновенно завалилась на мое плечо и заснула.
Примерно в середине пути водитель перестал расспрашивать нас о поездке по Оредежу. Он все не мог взять в толк: зачем мы полезли в реку, если сетей у нас нет, и почему мы обратно не поплыли? Я отдышался, аккуратно размял ноги, чтобы не потревожить Наташу, сладко спящую на моем плече, и задумался.
По радио заиграла Heaven Is One Step Away Эрика Клэптона, и я по старой привычке стал вспоминать, в каком фильме я ее слышал. Я перебрал пару названий и вспомнил нужное: это же «Назад в будущее», и практически сразу заорал: «Бли-и-ин»! Наташа не проснулась, а водителю, удивленно посмотревшему на меня, я объяснил, что чайник забыл выключить. Он хмыкнул:
– Сдается мне, что он уже давно выкипел, пока ты плаваешь.
Я кивнул:
– Типа того.
Когда ехать нам осталось минут пять, я разбудил Наташу и поспешил ей сообщить мысль, только что пришедшую мне в голову:
– Наташ, а ведь на даче другого мира должен быть свой я, тутошний.
Она оторопело посмотрела на меня.
– И верно! И если он увидит тебя, то наступит конец света?
– Тоже любишь фантастику? Это всего лишь теория, и фиг его знает, как на самом деле будет. Может, ничего не произойдет. Да и вообще, это же правило для путешественников во времени.
– А ты хочешь проверить, так это или нет?
– Не хочу. И вообще, я меньше всего хочу увидеть сейчас себя, убитого горем. Ведь если так, то местный я сейчас напрочь убит горем – или бухает, или находится в состоянии полнейшей невменяемости. Я парень неплохой, но лишь в нормальном состоянии, а проверять, на что я способен, убитый горем, мне совсем бы не хотелось.
Я еще подумал, что не знаю, где в этой реальности родители, куда все сместилось и что вообще делать. Был отличный план, а теперь вместо него только какие-то дыры остались и возможность уничтожить сразу пару миров, поговорив с собой же. Вот уж чего мне не хотелось, так это конца света. И так на душе было мерзко и тоскливо.
В конечном счете я попросил нашего дедка-спасителя остановиться за пару сотен метров до дома, а там уже идти огородами и перед тем, как лезть на дачу, проверить, на месте я или нет, или родители, или еще кто. К черту, сначала бы понять, есть ли в этом месте моя дача.
Дача была на месте. Внешне все точно так же, как и когда я оставлял ее вчера. Вчера. По ощущениям кажется, что уже неделя прошла, а ведь действительно это было только вчера.
Я подошел к забору и аккуратно заглянул через него. Вообще-то, забор у нас высокий, но в одном месте, снаружи, возле него лежит огромный гранитный валун. И вот если забраться на этот валун и привстать на цыпочки, можно посмотреть, что творится во дворе.
Я привстал, глянул – и чуть не упал обратно. Дом стоял на сигнализации, как я его и оставлял, а во дворе стояла моя машина, тот самый черный «Дастер», который я потерял в складке реальности, оставив у реки. У меня в голове перемешалось вообще все. Я же точно помню, как я на нем ехал, лодку вез, это же мне не привиделось, я не сумасшедший. Я повторил эту фразу про себя еще раз: «Я не сумасшедший». Получилось совсем неубедительно, словно в конце не хватало знака вопроса и глубоких сомнений в собственном ментальном здоровье.
Я прищурился: автомобиль точно мой. Номера мои, сзади наклейка дурацкая с псом, тоже моя. Ну как такое может быть? Как?!
Я побрел к Наташе и рассказал ей ситуацию. Кажется, она вообще не удивилась, а только обрадовалась, что можно спокойно заходить на дачу. Я рассудил, что заходить можно, с другой стороны, если машина тут, то куда делся я? Решил так – изнутри аккуратно проволокой замотать входные ворота, приехавший потратит кучу времени, пытаясь понять, что же сломалось и как открыть двери, а нам времени хватит, чтобы свалить через калитку с обратной стороны.
По уму, надо было позвонить маме, почитать в интернете о катастрофе, попробовать сверить даты, но сил не было. Я открыл дом и баню, пустив туда Наташу, жаждавшую принять душ. Чистую одежду для нее я взял в комнате нашей семьи, дача-то родителей, хоть я и называю ее своей. В нашей маленькой спаленке целый комод забит вещами. Моими, детей, жены. Вот тут меня и накрыло снова.
Я вытащил футболку, за которой выпали розовые платья дочки, увидел их, снова все вспомнил и едва не зарыдал. Со стороны это, наверное, смотрелось совсем жестко – здоровый небритый лоб стоит, прижимает к себе вещи, но мне было абсолютно пофиг. Так меня и застала Наташа. Я ничего не стал объяснять ей, просто махнул рукой, буркнув, что чистое пусть сама ищет в комоде, и пошел в баню следом мыться.
Когда я вернулся, Наташа уже поставила чайник и, уставившись в холодильник, пыталась сообразить, что можно съесть. В футболке жены она стала какой-то еще более знакомой и родной. Как сестра, что ли. Дурацкое чувство, я его не смог себе объяснить. Поэтому решил не париться.
Не вылезая из холодильника, Наташа перечисляла варианты:
– Есть сосиски, фарш какой-то, яичницу можно сделать. Кстати, тебе записка лежит на веранде.
Я вышел на веранду. На огромном столе, за которым по праздникам собиралась вся семья, лежал листок бумаги, криво вырванный из блокнота. На нем записка от брата:
«Привез твою машину, как просил, от реки. Спасибо Свекольникову, что согласился помочь. Искали полчаса, хоть и геометка была. С тебя пиво. Вернешься – расскажи, что задумал. Брат».
И вот теперь я уже вообще перестал что-либо понимать. За окном по-августовски быстро темнело. Мы молчали, сил говорить просто не было. Съели яичницу, я показал Наташе, где можно лечь, и сам, забив на все, решил выспаться. Раз уж машина тут, во дворе, а местного меня нет, скорее всего, «он» куда-то уехал и вряд ли вернется до завтрашнего утра. Небось, горькую пьет с кем-нибудь. Осуждать я «его» за это не собирался.
Наташа устроилась в гостевой комнате, сам я лег в другой, только и успев раздеться и поставить телефон на зарядку. Буквально через пару минут ко мне пришел спасительный и крепкий сон без сновидений, утаскивающий куда-то далеко, где нет проблем, бед и потерь сегодняшнего дня. Я вцепился в этот сон, как в спасательный круг, и провалился в уютное небытие.
Глава 13
Я верю в спасительное завтра, в его магическую силу, делающую все проблемы чуть проще, показывающую, что их можно решить, и вдохновляющую на новые дела. Утром всегда легче, такая уж волшебная сила дана ему. Именно утро лечит, делая даже самые ужасные раны чуть менее болезненными.
Увы, с моей потерей даже утро помочь не смогло. В восемь часов я проснулся и долго лежал, собираясь с силами. Желания вставать не было вовсе. Нужно было крутиться, распутывать ниточку дурацких событий, искать выход обратно в мой мир, где все гораздо лучше, чем тут. А я лишь лежал, натянув одеяло почти до подбородка. Идеальное изображение человека в состоянии пассивного ожидания и прокрастинции.
Звякнул телефон, пришло эсэмэс. Незнакомый номер, непонятное предложение: «Жду у себя музе, расскажу, как все вышло. И.Б.».
Я подумал и так и этак, кто бы это мог быть, и через пару минут догадался. Это же проявился Игорь Кузнецов, тот самый краевед, который появился в моей жизни еще вчера (опять это вчера, случившееся словно несколько месяцев назад). И если подумать, то его исчезновение стало едва ли не самой первой ласточкой, принесшей на хвосте всю эту кучу странных, невозможных событий и проблем. И к чему в итоге все пришло? Я в другом мире, в соседней комнате спит малознакомая девица, в ворота в любой момент может постучаться еще один я или вообще – вся моя семья.
Сразу стало понятно, что эта боль теперь со мной навсегда. Что бы ни случилось, я буду мысленно возвращаться к тем, кого любил больше всех. Это люди ушли, а любовь-то остается, и от этого гораздо больнее.
Я постучался и вошел в комнату, где ночевала Наташа. Удивительно, она уже не спала, сидела довольная и расчесывала густые русые волосы. Увидев меня, она улыбнулась.
– Доброе утро, Кирилл!
– Доброе утро! Как спала и чего так светишься?
– Спала хорошо, и новости отличные. Мне всю ночь писал Аслан, винился, обещал вернуться, объяснял, что ошибся и больше никогда-никогда, в любви признавался.
– Всю ночь вместо сна болтала?
– Да нет. Знаешь, иногда лучше просто молчать, сподручнее получается. Вот и он всю ночь слал сообщения, выдумывал хорошие слова и объяснения своим косякам. Так что теперь все должно наладиться.