Наташа показала на обелиск.
– Так это она?
Я кивнул.
– А фраза про принцессу – это какой-то намек?
Я снова кивнул.
– Это же отсылка к «Денди», к играм про братьев Марио. В конце каждого уровня отважный прыгающий итальянский водопроводчик брал очередной замок, спуская флаг, после чего узнавал, что в очередной раз ошибся и его принцесса совсем в другом замке.
– Я в «Денди» не играла. А в чем намек-то?
– Давным-давно мы играли с Иришкой, что она принцесса, заточенная драконом, а я верный рыцарь, пришедший спасти ее от скуки.
– Обожаю ролевые игры. Тогда расскажи, что ты думаешь и что нам теперь делать?
– Ну смотри. Как мне кажется, рядом с нами кенотаф. Кенотафы – это фальшивые надгробия, под которыми нет тела. Копать я не буду, но уверен, что под этим памятником никакого тела нет. Да он и не похож на нормальную могилу. Родители, вернее папа, слишком любили свою принцессу – и даже фальшивое надгробие поставить ей не смогли? Вот памятник для вида, но не более того. Никаких тебе дат, имен, надписи: «Скорбим и любим нашу доченьку».
– Но почему?
– Ну, судя по всему, ему нужно было как-то скрыть, что на самом деле случилось с Иришкой.
– А она?
– Она с ума, судя по всему, сошла, да. И, скорее всего, как-то прямо серьезно, так, что родители предпочли имитировать смерть, чтобы не было вопросов, и упрятать дочь в психушку.
– Бред какой-то. Впрочем, кому это говорить? – Наташа улыбнулась. – Уж кто-кто, а я прекрасно знаю про всю эту хрень: «честь семьи», репутация и прочее, прочее. Охотно верю, что найдутся и те, кто будет маскировать безумие дочери несчастным случаем.
– Вот. А сейчас я буду говорить совсем странные версии. Пожалуйста, дослушай перед тем, как смеяться.
– Я само молчание, жги же, сиверский Пуаро, вещающий в процессе получения своей удивительной лысины. Сообщи нам свою версию, небинарная мисс Марпл, внимаю тебе, Ханна Монтана на минималках.
Мой гневный взгляд Наташа проигнорировала, но хотя бы перестала шутить.
– Смотри, из чего я исхожу. Вот хоть убей, я не могу поверить, что все, что с нами происходит, это игра природы. Ну не бывает таких самоподдерживающихся ситуаций, где все время что-то происходит, причем связанное с нами. На мой взгляд, происходящее если на что и похоже, то на какой-то сон, сумасшествие или морок. Ну, на что-то такое, когда ты не можешь контролировать ситуацию и находишься внутри, без понимания, как именно выскочить наружу. Гипноз! Вот, точно. Это как будто направленный гипноз.
И поэтому мне кажется – да, опять кажется, но по-другому не выходит, – что у всей сложившейся вокруг нас ситуации есть кукловод, кто-то, кто дергает за нитки. Кто-то конструирует ситуацию для нас и заставляет нас действовать определенным образом. Похоже на то, что с нами происходит? Вот.
Мне нравится идея, что это кто-то, кого знаю я. И мне, хоть убей, кажется, что это именно Иришка Корнеева. Да, понимаю, что обвинять во всех грехах свою неслучившуюся бывшую – это любимая игра мужчин, но мне кажется, что это именно она.
И да, судя по всему, она находится в психбольнице в Никольском. Что она там делает? Я не знаю. Может, силой удерживают, может, что-то похожее. Но нам бы надо туда. Вот я и стремлюсь.
Наташа долго молчала.
– Наверное, Карпов, если я начну с того, что это самый логичный бред, который я когда-либо слышала, ты не удивишься. Это логично и это бред одновременно. У меня есть одно замечание и один вопрос.
Я хмыкнул. По крайней мере, она считала мои мысли логичными. Стакан наполовину полон. Ну а то, что она считает их бредом, я предпочел пропустить мимо ушей. Мы и так находились в самой бредовой ситуации из всех возможных.
– Замечание простое: как в твою логику влезает вчерашняя гибель Олич и все то, что нам нарассказывал Кузнецов? Это же прямо противоречит твоим догадкам с гипнозом и наведенными чарами.
– Честно? Не знаю. Про Олич я думал, что это дело рук какой-то второй силы. Почему я так решил? Ну, наверное, потому, что нам дают информацию только какими-то мелкими подсказками и намеками.
– Неужели нельзя было просто послать с курьером письмо, в котором все рассказать? «Вы попали в аттракцион, правила такие-то, для выхода вам потребуется то или это».
Я кивнул. Наташа потянулась и вопросительно посмотрела на меня.
– А может, она просто стерва?
– Корнеева? Иришка? Да ну ладно, не надо такого даже думать, – я реально обиделся за свою бывшую подругу. – Она хорошая, честно. Смешная, взбалмошная, но не злобная.
– Вот только не надо мне ее продавать. Все равно не получится, меня больше мальчики радуют. Лучше скажи, как Кузнецов сюда подходит?
Я вынужден был признать, что никак. В мою более или менее стройную теорию он не ложился абсолютно.
– Теперь вопрос. И что ты собираешься сделать? Ну вот придешь ты завтра к ней, пустят тебя, к примеру, и что ты скажешь? Здрасьте? Попросишь нас выпустить? Расскажешь, что мы застряли в подмышке Гатчины? Да тебя тут же санитары упакуют и рядом с ней оставят.
– Да не знаю я. Честно. Но давай мы попробуем. А там уже будем думать.
– Идеальный план. Надежный, как бухгалтерский калькулятор.
– Другого у нас все равно нет.
Наташа вынужденно согласилась, сфотографировала кладбище, памятники, и мы отправились обратно.
То, что у нас проблемы, я понял, когда мы еще не доплыли до берега. Неподалеку от «Дастера» стоял тот самый черный «Крузер», что преследовал нас последние два дня, а рядом с ним два мужика, очевидно, дожидающиеся именно нас.
Я показал на них Наташе, и она сразу посерьезнела.
– Что делать будем?
– Ничего особенного. Подойдут – поговорим, а там по ситуации.
Мужики подошли к нам, когда я укладывал в багажник свернутую в большой ком лодку. Два самых обыкновенных мужика бандитского вида, одетых, словно они находились в спячке последние лет пятнадцать. Впрочем, это деревня, тут такое в порядке вещей. Начали они с ходу без приветствий и объяснений.
– Ребята, вот вы скажите, вам что, проблемы лишние нужны?
Когда ты растешь в поселке, подобные предъявы – это нормальная часть твоей жизни. Тут главное – не идти по тексту.
– А ты вообще кто? Что за вопросы?
Мгновение – и мужик, не ожидавший такой реакции, стушевался. Значит, не выросший на улице гопник, привыкший к подобному базару.
– Ты чего сразу бычить? Я же предупредить хочу. Давайте по-хорошему сворачивайте всю эту фигню. Что вы лезете везде, а? По кладбищам ездите, нос свой везде суете?
Я услышал достаточно. То есть не показалось, а это действительно какая-то еще сила, следящая за нами в этом пузыре. Я уложил лодку на место и вытащил баллонный ключ.
– Слушай, давай-ка ты будешь кошку свою дома предупреждать, а? – и замахнулся на него ключом.
На самом деле это было глупо, а то и очень глупо. И мужиков двое, и ствол мог у них оказаться с собой, травмат хотя бы. Но меня они почему-то так достали! На фоне всего, что с нами происходило, обычные гопники казались какими-то совсем уж несерьезными и неопасными. Не знаю почему. Наверное, потому что они были нормальные, живые, обыкновенные какие-то. От них не веяло всей этой потусторонней фигней. Ну гоблины какие-то – так что я за свою карьеру гоблинов не видел? Видел. И еще каких.
Мужики, пятясь, отошли к своему черному «Крузеру» с огромным кенгурятником. А что, такие еще ставят? Казалось, они вообще вылезли откуда-то из конца девяностых. И машина соответствующая, и вид. Они забрались в машину и наконец перешли на конвенциональный язык. Ничего нового, впрочем, но суть понятна. Чем-то мы с Наташей им явно мешали. Почему-то то, что мы делали, их не устраивало. Никак.
Я в ответ тоже загнул пару извилистых колен. Но было видно, что в открытый конфликт они не полезут. Не сейчас, по крайней мере. А вот какой-то подлянки, вроде сгоревшего дома, от них можно ждать запросто. Кстати, сгоревший дом. Тоже похожая на них история, те самые методы, которые можно ожидать.
Затем они закрыли окна, показав нам напоследок пару средних пальцев, и машина рванула с места. Мы с Наташей нервно, но дружно рассмеялись. Ну совсем эти товарищи не вязались со всем, что происходило вокруг нас. Вот реально, как будто они были из какой-то другой истории.
По пути домой Наташа высказала предположение:
– А помнишь, в письме Кузнецова было про появление реликвий из другой ветки реальности? Ну, которые не совпадают с нашей реальностью. Вот эти товарищи, хоть убей, как раз могли похожим заниматься. Толкать барахлишко иномировое за прайс небольшой. Если кто и умеет ходить между реальностями и чувствует себя как рыба в воде, то это вот такие серые мужички.
– Согласен. Держи ушки на макушке. Это может показаться, что они неопасные. Если со спины подойдут, и охнуть не успеешь. Особенно если они действительно делают на этом приличные деньги. Такие мужики быстро избавляются от всех, кто им мешает. Вспомни сгоревший дом Олич, вот это они легко могли сделать.
Наташа кивнула в знак согласия.
Мы доехали до дома, выгребли остатки еды из холодильника и практически молча съели их. За сегодня мы устали «по-взрослому». Я так определил это состояние, появившееся после тридцати. Когда вроде особо ничего не делал – ездил по магазинам, мотался, побеждая бюрократию в какой-нибудь налоговой. То есть вроде ничего сложного или серьезного. А к вечеру понимаешь, что устал как собака и делать не хочется вообще ничего.
Затем, так же молча, начали собираться ко сну. Наташа подошла ко мне и как-то очень буднично поделилась:
– Карпов, слушай, можно я с тобой в одной комнате лягу? Мне страшно очень.
– Да не вопрос, надо так надо. А чего боишься-то?
– Что я так же, как и вчера, уйду ночью. Понимаешь, я реально чувствую, что мне туда хочется. Даже не так – мне туда нужно, хоть убейся. Меня тянет уйти с ними, и, пожалуйста, просто не дай мне этого сделать.
Я кивнул.
Перед сном я еще раз обошел дачу по периметру, закрыл парники, собрал падалицу в ведро, поставил в сарай к еще трем таким же ведрам, наполненным портящимися яблоками. Вот хоть убей, прямо в этот момент я четче всего ощущал, что мы находимся в ненастоящем мире. В реальности тут уже были бы мои родители, отругали бы меня, несмотря на возраст, и бросились бы собирать урожай, спасать все гибнущие овощи и фрукты, закатывая их по банкам.