А вот шустрый блондинчик, которого так и не смогла усыпить Лари, выглядел вполне пришедшим в себя. Не смотря на царящую теперь на свяшенном алтаре суету машин и двух десятков представителей разных рас, общающихся между собой на галлактическом матерном. Землянин щелкнул пальцами — и эластичные шнуры, стягивающие руки и ноги парнишки, развязались.
— Слушай, как тебя зовут-то, «жаждущий ужаса»? — обратился Вик к бывшему своему пленнику.
— Ас-Иут-Лиин, — ответил микорец, растирая запястья.
Он поднялся, подтянул шаровары и побрел за Виком и Лари к берегу.
— …А мы сами не знали, что это — портал. Уникальные энергоинформационные эффекты перед открытием… Таких регулярных не встречалось ни разу… Словно он тысячу лет законсервирован был, — долетел до Вика обрывок разговора между МурлАрком и кем-то из техников.
— Действительно — тысячу, — ответил портальщик. — Самый большой период среди тех регулярных, что известны. Вот стабилизируем его… А то сколько можно на этот Микор из соседней системы мотаться?
Лари взглянула на Вика и рассмеялась:
— Теперь понял, чего они ждали?
— Ужас, — улыбнулся в ответ землянин. — Сколько лет назад Микор открыли?
И обернулся в сторону увязавшегося за ними Ас-Иут-Лиина:
— Ты, парень, зачем штаны надел?
— Так кусты тут, камни. Это в джунглях лучше, если гладкая кожа…
Микорец хлюпнул носом и вдруг сказал совершенно по-взрослому:
— Значит, дед был прав.
— Чей дед?
— Мой… Он говорил: 'Ужасно время перемен'. Дед был магистром среди «Жаждущих». Один из немногих считал, что предначертанный срок принесет не бедствия, а изменения. Впрочем, для многих это одно и то же.
Разговоры под молодое вино сорта «волосатка синяя»
Через пару десятков лет легкая, чуть кисловатая и удивительно ароматная «волосатка синяя» с Аркалии будет славиться по всей Конфедерации. Но в послевоенные годы о прелестях этой «новой» планеты знали немногие. Аркалия рассматривалась как источник минеральных ресурсов — и не более. Да и то серьезные корпорации напрочь списали ее со счетов: куча руин да военные базы — вот чем была тогда Аркалия.
— Да, господин судья. Что? Эрмин Листвяных. Домовладелец. Клянусь говорить правду, только правду и ничего, кроме правды. Да, понимаю. Да, видел. Хорошо, с самого начала. С самого-самого? Ладно. В-общем, пять лет назад я получил наследство. Как при чем? Вы же просите с самого начала. Ну, вышел в отставку. Хорошо, не важно.
Ну, получил наследство. Решил бизнесом заняться. Туристическим. Мне Эт давно нравился. Построил коттеджи. Почему на севере залива, на скалах? Ну, долго объяснять… На пляжах — одни детишки. У нас же нету развлечений вроде кибер-проституток с садомазопрограммами или модифицированных бисексуалов. Что вы, я не против. Если бы мне это не нравилось, я бы на Аркалии не поселился. Я к тому, что у нас отдыхают семьи с детьми с «новых» планет да те, кому покой нужен. А какой покой, если ребятня кругом? Вот я и подумал… Ладно, понял. К делу не относится.
Ну, построил я коттеджи. Не сам, конечно. Архитектора, строителей нанимал. Пансионат «Звездная лоза»: дюжина коттеджей в скалах на берегу да пяток портиков. Что это такое? По документам — мини-бар самообслуживания. На свежем воздухе. Погода-то позволяет. Да, с трех сторон стен нет, только скала. Там — пневмо-коммуникатор с телелингом. Подходишь, говоришь заказ — через пять минут забирай контейнер. С другой стороны — две статуи крышу держат. Амазонки называются. Это архитектор придумал. Откуда-то вычитал. Давно-давно, говорит, еще на Земле-Истоке, амазонками звали не штурмовые шатлы, а наземные подразделения. Очень давно, когда шатлов еще не придумали. Ну, амазонки эти — что-то вроде атмосферных десантниц. Архитектор нашел картинку, отлил по ней статуи. Девахи такие крепкие… В бикини и с саблями на боку. Почему порнография? Десантница в бикини — это не порнография. Это — мечта. Вам, мистер потерпевший, не понять. Да. А на сабли зонтики удобно вешать. Или сумки там.
В общем, отдыхают у меня те, кому развлечения «с перчиком» ни к чему. Те, кому этих развлечений за жизнь — выше ушей хватило. И с перчиком, и огнем, и с кровью. А что старому солдату, кроме покоя да кружечки граппы, нужно? Правильно, подходящая компания. Чтобы о прошлом поговорить, повспоминать… Мои гости — самое то. Да и сам я почитай каждый вечер в какой-нибудь из портиков спущусь. Я все эти рассказы боевые — страсть как люблю. Сам-то недолго в действующей эскадре был, почти сразу ранило… Понял, к делу не относится…
Бывает, конечно, не тот народ подберется. Или настроения у людей нет. Ни разговоров, ни историй. Вот я придумал записывать самое интересное. Телелинг же и так все время включен. На случай, если нештатная ситуация какая… Ну, я слегка схему изменил… Станет грустно, сяду вечером, найду какую-нибудь историю… Добрую байку и дюжину раз послушать не грех….
Ладно, я вот-вот уже до дела доберусь. В общем, этот ваш… потерпевший… как бишь его? Мистер Партуссимис? Ну не запомнил я, как он представился. Я же поначалу подумал: собирается человек коттедж снять. У меня тогда постояльцев немного было, вот я и начал ему расписывать. Дескать, лучшее общество, люди интересные. Сдуру дал ему запись послушать, ту, где майор Влад Дельером про эвакуацию с Тро-6 рассказывает. А? Что? К делу приобщили?
Затрещала запись. Сначала — хлопок извлекаемой из бутылки пробки, незлая ругань. Звон стекла. Пауза, во время которой можно разобрать шелест листьев и гул прибоя. Потом низкий, чуть с хрипотцой голос удовлетворенно произнес:
— А эта ваша «волосатка синяя» очень даже ничего. Аборигенные вина обычно — еще та гадость, а вы тут, на Аркалии, хорошо устроились. Мало таких планет. Чтобы и природа, и погода, и даже вино. Взять ту же Тро-6…
Несколько секунд — какой-то шорох, треск.
— Да, Тро-6. Тоже вроде ничего себе планетка: и гравитация, и температура, и атмосфера — вполне сносные. А вот на землю жизнь почему-то не вышла. Океан биомассой кишмя кишит, а суша — голая пустыня.
Слышан другой голос, почти мальчишеский:
— Интересно, почему?
— Откуда я знаю — почему? Пусть ученые над этим думают. Да и был я на Тро-6 лишь раз, во время прорыва бельтов в этот сектор… Горячее было время… Кстати, если бы не один умник, я бы так на Тро-6 и сгинул. Так что зря ты, Эрми, говоришь, что гражданские шпаки с настоящими мозгами не бывают. Бывают, да еще как…
Снова пауза, звук льющейся жидкости.
— Ну, будем! Да, о чем это я? А-а-а… О Тро-6… Мы тогда до нее еле-еле дотянули. Энергия — на нуле. Накопители нам расколошматили, пришлось даже с челноков энергомодули снимать да к основному контуру цеплять, чтобы разогнаться перед «проколом». Прыгнули в систему Тро. Думали: там пара осваиваемых планет, есть энергостанции. Прыгнуть-то прыгнули, а там — бельты. Точнее, один бомбардировщик. Как он прорвался — ума не приложу. Но все сооружения на Тро-5 он уже по камешку разнес и утюжил Тро-6. Понятно, что бомбардировщик против нашего крейсера — это несерьезно. Мы его одним залпом снесли. Так эта сволочь умудрилась грохнуться прямо на энергостанцию.
Одна надежда осталась — на склад энергоблоков в порту. Он там рядом с пассажирским залом ожидания расположен. Насколько видно с орбиты — и то, и другое цело. Бельт этот, эхиноцея портовая, видать, сначала по взлетному полю да по ангарам отбомбился, потом почему-то решил пройтись над шахтами и обогатительными фабриками. Есть у них такая манера: крушить производство, а поселки «на закуску» оставлять. Типа, гуманисты. Типа, чтобы мирное население сдаться успело. К счастью, с шахт к тому времени уже всех эвакуировали.
Но это мы уже потом узнали. А тогда командир приказал найти энергоблок, в котором хоть чуть-чуть чего-то теплиться, и поставить на грузовой шатл. Чтобы, значит, сесть рядом со складом, поставить свежий блок, загрузить в трюм, сколько войдет, — и вверх. Послал меня и пару технарей.
Снова пауза, слышно, как собеседники разливают вино, пьют.
— Как я сесть умудрился — сам не знаю. Двигатель на высоте пятисот метров глохнуть начал, «на подсосе» шли, на аварийных парашютах садились… Плюхнулись в паре километров от склада. Да-а-а…
Понимаешь, Эрми, с Тро-6 не всех вывезти успели. В зале ожидания оставалось еще человек триста. Космодромная обслуга, кто жив, да шпаки — работяги с шахт, научники. Не успели они погрузиться в последний транспорт. Представляешь, что там творилось? Корабль, на котором они лететь должны были, бельты в щепки разнесли. Так что жизни бы им оставалось максимум пару недель. Ведь голая пустыня вокруг… Какие-то запасы воды и продуктов в зале ожидания, конечно, были. И — все. До ближайшего побережья — три сотни километров, пешком не пройти. А киберы… Понимаешь, у портовых кибер-погрузчиков на «новых» планетах вроде Тро аккумуляторы низкоемкостные. Часов на шесть-восемь работы хватает — и все. Зачем больше? Транспорты же не сплошным потоком идут. Хорошо, если корабль в неделю. Так что загрузят киберы трюм — и в ангар, отстаиваться, заряжаться. А тут… Понимаешь, у них же программа… Когда центр управления полетами и рембазу разбомбили, те киберы, что целые остались, полезли завалы разгребать и раненых вытаскивать. Спасли человек десять, но к тому времени, как мы спустились, они уже все колом стояли с пустыми аккумуляторами.
В общем, ситуация — еще та. Три сотни гражданских, из которых добрых две дюжины раненых, да мы трое. У всех — перспектива сдохнуть в ближайшее время. Как почему? А как хоть один энергоблок до шатла довезти? Он же тонн пять весит. Без кибер-погрузчиков — даже думать нечего…
Рассказчик неожиданно расхохотался, зазвенело стекло:
— Это я так думал. Думал, что пора на орбиту сигналить: типа, пиши, командир, грязный сын аспарагуса, моей родне похоронки, погибаю с честью… Выпьем за шпаков, Эрни! Был там один старичок-научник. Да, пацан, ты знаешь, как типовые энергоблоки выглядят?
— Вроде видел…