Полянская припомнила, что Маринка сегодня не прибегала, да и Маськи не попадались на глаза. Отлепившись от калитки, она вышла к дороге, чтобы взглянуть на дом Максимовны. Там во всех окнах горел свет, и это единственное, что девушка смогла увидеть.
Она постояла еще немного, поглядывая по сторонам и пытаясь понять, что ее так встревожило, а потом вернулась обратно. Снова уселась за ноутбук и попыталась сосредоточиться. Все напрасно: не получалось, мысли были заняты другим. Посидев немного, тупо вглядываясь в голубой монитор ноутбука, девушка поняла, что сегодня уже не напишет ни строчки.
Выключив компьютер, она подхватила его под мышку и, погасив свет на веранде, решила больше не высовываться сегодня, а просто лечь спать. Впервые за все время ей отчего-то было страшно.
Злата ворочалась в постели, но сон все не шел. Разные мысли лезли в голову, и помимо воли она напряженно вслушивалась в тишину, неизвестно чего ожидая.
По дороге проехала машина. Полянская вскочила и отодвинула штору. Показалось, промчалась «ГА3ель» Дороша. Сердце покатилось куда-то вниз. «Может, он и вправду вернулся? Может, у них сегодня пьянка? Но отчего ж какое-то тревожное предчувствие беды не отпускает весь день?»
Она снова легла и натянула одеяло до подбородка, закрыла глаза и принялась считать до ста.
Кажется, девушке все же удалось задремать, провалившись в тяжелое забытье. И вдруг ночную тишину прорезал резкий, оглушительный телефонный звонок. Злата испуганно распахнула глаза, чувствуя, как отчего-то неотвратимого, страшного колотится сердце в груди, и, вскочив с кровати, побежала в столовую.
— Да? — осипшим голосом сказала она, прижав телефонную трубку к уху.
— Златуля? — произнес в трубке ее имя старческий сиплый голос, принадлежащий… а бог его знает, кому он принадлежал, одно стало ясно: в деревне что-то стряслось.
— Да-да! Это я! Что случилось?
— Як у пажарную званiць?
— Баб Ариша, это вы? Что случилось? Что у вас горит?
— Маськi гараць… а там Марынка…
— Я сейчас позвоню в пожарную! А вы звоните бабе Нине, бабе Мане, Тимофеевне, Руденкам… Поднимайте на ноги всех! Я сейчас туда! — крикнула девушка и тут же стала набирать номер районной пожарной части.
Заспанный дежурный долго что-то переспрашивал, три раза уточняя адрес, и не переставал возмущаться, не веря до конца, как три старухи, кои остались в Горновке, смогли еще и пожар устроить!
— Да там люди могут погибнуть, придурок! — крикнула вконец взбешенная Полянская и бросила трубку.
Заметавшись по дому, она зажгла везде свет, натягивая на ходу джинсы и кофту, завязывая шнурки на кроссовках и стягивая распущенные волосы резинкой. Выбегая из дома, девушка прихватила по дороге ведро. Пригодится ли оно, Злата не знала. Водопровода в деревне не было, и речки не было, до копанки было далеко, да и из кого ей живую цепочку устраивать? Одни бабульки ведь, а из колодца особо не накачаешь воды…
Но у Маськов Маринка, и просто необходимо что-нибудь придумать! Пожарные, конечно, приедут, но обычно они не торопятся и чаще всего приезжают только для того, чтобы за свидетельствовать пожар и залить, пожарище, то, что еще будет тлеть.
Девушка вылетела из калитки и припустилась бежать по асфальту, успев заметить, что у Луговских, ее ближайших соседей, горит свет во всех окнах, а сама баба Нина ковыляет с ведром по дороге.
— Златуль, пажарныя выяхалi! — крикнула она девушке, но Полянская лишь кивнула в ответ, не заботясь, увидит старушка или нет.
К дому Маськов уже подтягивался народ. Толик со своей Алкой, пьяно причитая и размахивая руками, бегали вокруг дома. Баба Маня, баба Валя и баба Ариша бестолково топтались у забора, тревожно переговариваясь и беспомощно поглядывая в распахнутую калитку. В ночном воздухе отчетливо ощущался запах дыма, а в окнах передней комнаты видны были языки пламени.
— Ну чего вы стали?! — закричала девушка. — Чего стали? Воду несите, да быстро! Давай к колодцу! — Злата почти силой всучила бабе Мане принесенное с собой ведро, а еще одно, которое кто-то принес из дома, всунула в руки бабе Вале и сорвала с головы одной из старушек платок.
— Баба Ариша? — повернулась она к Максимовне, которая смотрела как завороженная на дом мутными подслеповатыми глазами и, как четки, перебирала узловатые, исковерканные артритом пальцы.
— Гiбель! Гiбель жа ёй! Казала, не хадзi А яе цягнула… Не брэшуць карты, памрэ яна… — бормотала старушка.
— Баба Ариша! — девушка схватила Максимовну за плечи и тряхнула так, что старушка чуть не повалилась на землю. — Что? Где?
— Яны пiлi у задняй хаце! Рудэнка сёння расплацiуся з iмi. Марынка заснула на лауцы каля печы, Масько у пярэднюю пайшоу, тожа легцi хацеу, а гэтым мала было, — бабулька указала рукой на кого-то в темноте, и только тогда Полянская увидела под забором Сашку.
Обхватив руками голову, он, скорчившись, лежал, то ли спал в отключке, то ли был в шоке. Правда, в первое верилось куда больше. Девушке испытала дикое желание подойти и со всей силы попинать его ногами, но времени не было.
— Ну? — она снова обернулась к старушке.
— Гврэлм кончилась, i яны собралiся найсцi к Рудэнкам, Maсько прачуу пра гэтa i падняуся. А недакураная папяроса асталася на ложку. Яны пайшлi, о калi варацiлiся — во. Алка прыбегла да мяне, а Марынка там.
Недослушав бабу Аришу, девушка бросилась во двор. В сенцах из распахнутых настежь дверей тянуло дымом. Злата, не раздумывая, хотела было броситься в сенцы, но кто-то вцепился ей в руку. В крайнем раздражении она обернулась и увидела рядом спитое небритое лицо Толика Масько.
— Не хадзi! Не нада! Яна задыхнулась ужэ! — сказал он ей.
— Иди воду носи, идиот!!! — крикнула ему в лицо девушка и что есть силы оттолкнула мужичка.
На ходу завязав до самых глаз платок, Полянская бросилась в сенцы, потом в заднюю хату. Горький, горячий, густой дым ворвался в легкие, и девушка закашлялась, но не отступила. Дым выедал глаза, по щекам катились слезы, она почти ничего не видела вокруг, почти вслепую металась по комнате. Кто-то все ж таки додумался плотно закрыть дверь в переднюю комнату, где уже бушевал огонь. Если бы не это….
Злата, не переставая кашлять, задыхаясь, почти на ощупь добралась до печки. «Кажется, Маринка должна быть где-то здесь». Сердце бешено колотилось в груди, но девушка не могла, не имела права поддаваться панике. «Маринка жива! Жива!» — билась в сердце надежда. Но разумом Полянская понимала, что в таком дыму она запросто могла задохнуться.
Маринка лежала возле лавки, свернувшись калачиком. Злата, на ощупь пробираясь туда, споткнулась о нее и упала. Но почти сразу снова вскочила на ноги и стала тормошить девушку, не понимая спит ли та, без сознания или того хуже…
Открылась и закрылась дверь, но Злата даже не обернулась. Чувствуя, что силы ее на исходе и она сама вот-вот может потерять сознание, девушка подхватила Маринку под мышки и попробовала подтащить к двери, но почти и тот самым момент кто-то железной хваткой обхватил ее за талию и, оторвав от Маринки, куда-то потащил. Злата хотела закричать, но, открыв рот, тут же захлебнулась дымом и в бешенстве стала отчаянно вырываться.
Кто-то крепко держал ее. Наверняка это был мужчина, может быть, пожарник. Полянской было плевать, кто он. Ведь это не ее нужно было вытаскивать, а Маринку.
Снова сенцы, темный двор, какие-то звуки. Извиваясь, как уж, глотая, как воду, чистый воздух и кашляя, девушка все же умудрилась заехать этому неизвестному «спасителю» пяткой по лодыжке. Они повалились на землю, он разжал руки. Полянская вывернулась и, вскочив на ноги, снова бросилась к сенцам, даже не обернувшись.
— Злата, стой!!! — услышала она сзади грозный окрик, но он ее не остановил.
Кричал Дорош. Но сейчас даже это было неважным. Злата бросилась в дом. Снова печка. Снова лавка и Маринка. Подхватив девушку под мышки, она поднапряглась и сдвинула тяжелое, обмякшее тело с места, вслепую двигаясь к дверям.
Кто-то опять вошел в дом. Впрочем, Злата подозревала, что это снова Дорош, и что есть силы вцепилась в Маринку, чуть не плача от отчаяния, досады и чужого равнодушия. «Если только он снова попробует …»
Дорош не стал пробовать. Просто поднял Маринку на руки и, пошатываясь и кашляя, двинулся к дверям. А Полянская, испытывая невероятное облегчение, почувствовала, как у нее закружилась голова и потемнело в глазах. Пытаясь хоть за что-то удержаться и понимая, что падает, падает в бездну беспамятства, девушка вцепилась в занавеску, чувствуя как легкие горят огнем от нехватки кислорода. Из последних сил, удерживаясь то за занавеску, то за стенку, то за двери, Злата все же выбралась из этого кромешного дымового ада. На подгибающихся ногах девушка вышла из сенцев, ничего не видя перед собой, сделала пару нетвердых шагов в сторону и упала на колени, уткнувшись пылающим лбом в росистую траву…
Она кашляла, не переставая, хватала ртом воздух, слезы катились из глаз. Жутко хотелось пить. Почему-то казалось, она никогда не перестанет кашлять и говорить нормально не сможет — так невыносимо жгло в горле.
— С тобой все в порядке? — раздался рядом с ней напряженный голос Дороша, врываясь в сознание реальностью происходящего.
Говорить Злата не могла, лишь помотала головой. Кто-то заголосил рядом, раздался звон разбитого стекла, приближался вой сирены…..
— Маринка… — сквозь кашель просипела Злата.
— Она жива. Давай вставай. Сейчас здесь будут пожарные!
Но встать девушка не могла. Тогда Дорош подхватил ее под мышки как тряпичную куклу, заставив встать, и, крепко обхватив за талию, повел со двора. Повел не к калитке, где были люди и пожарные, и Маринка, а в обратном направлении, к старому сараю к калитке на огород, через заросшие малюсенькие грядки, которые из-за запоев Алке некогда было полоть, под старые яблони, в сад.
— Там Маринка… — сделала слабую попытку воспротивиться происходящему Злата.
— Маринкой там бабульки занимаются. С ней все будет в порядке, алкаши, они ведь, знаешь, как коты помойные, живучи. А ты сама вон едва на ногах держишься. Что ж это у тебя за привычка такая, золотая моя, оказываться там, где опасно для жизни?