— Вот и я говорю, дело-то молодое…
Лешка оглянулся на Злату и засмеялся.
— Дед, ну ты девушку мне не смущай! Мы просто засиделись у костра, а потом решили остаться на ночь.
— Ну, вот и я говорю…
— Дед, у меня к тебе вообще-то просьба! — перебил его Блотский.
— Какая? Там, кстати, Тимофеевна сырники делает, твои любимые, с медом. Шли бы вы с девушкой позавтракали, чего на пустой желудок с просьбами!
— Нет, дед! Позавтракаем мы со Златой потом, а сейчас скажи-ка мне, есть ли у тебя коса?
— Есть, как же в деревне да без косы? А тебе она зачем? Ты что, решил покосить? Так не надо. Я все покосил. Идите завтракать!
— Дед, неси косу! Мне действительно надо покосить, только не у нас.
— А ты-то косу хоть в руках когда-нибудь держал?
— Не держал, так подержу! Ты мне покажешь, а дальше я сам как-нибудь разберусь!
Матвей Ефимыч возражать не стал. Поставив лейку, он пошел к сараю и через пару минут вернулся с косой.
— Смотри. Тут вообще-то особого умения не надо, только чтобы сила была в руках да правильный уклон подобрать. Коса у меня острая, только вчера наклепал, легонько ходит. Вот так берешься и идешь, и идешь, только смотри, чтобы острие вверх смотрело да в землю не вошло. Попробуешь? — дед передал косу внуку.
— Нет. Времени нет, солнце вот-вот взойдет и росу на траве высушит! Ну, мы пошли, дед, а бабушке скажи, чтобы не беспокоилась, мы скоро на завтрак подойдем.
— Ну, идите-идите! Далеко пойдете?
— Да нет, здесь рядом!
Взяв косу, Лешка развернулся и пошел к калитке, а Злата улыбнулась Матвею Ефимычу и последовала за ним.
Миновав поворот дороги, они быстро дошли до конца деревни и свернули к небольшому ветхому домишку бабы Вали, решив начать с него. Покосившийся забор, подгнившие столбы калитки, узкая тропинка к ступенькам и трава по пояс. Они осторожно вошли во двор, боясь, как бы калитка не повалилась.
Лешка посмотрел на дом.
— У них крыша случайно не течет?
— Возможно, и течет. Ты ж видишь, в каком состоянии рубероид. Вернее, все, что от него осталось. Его уже лет двадцать не меняли. Наверное, баба Валя потому и живет у бабы Ариши. У них хоть крыша шиферная.
— Надо бы шифером и ей крышу накрыть.
— Надо, — согласилась с ним девушка. — Только она не накроет. У нее нет денег. Хоть бы телегу дров ей на зиму купить.
— Крышу обязательно надо перекрыть. Ладно, что-нибудь придумаем.
Злата промолчала, но взгляд ее голубых глаз был красноречивее любых слов. Он светился благодарностью и теплотой.
— Баба Валя дома? — спросил Блотский, осматривая двор и прикидывая, откуда начать.
Полянская лишь пожала плечами.
— Замок не висит, значит, дома, — предположил парень.
— А он у нее никогда не висит. Она никогда дом не закрывает, у нее там и воровать-то нечего. Так что она может быть и у Максимовны, и где угодно!
— А огород она сажает?
— Кажется, да. За домом у нее растет картошка. По-моему, весной она сажала ее, — ответила девушка.
— Ладно, — только и сказал Блотский.
Он отошел от тропинки и, взмахнув косой, сделал первую пробную попытку. Получилось так себе. Косу в руках парень держал впервые. Правда, потом дело пошло веселее. С легким звоном скошенная трава ложилась ровными покосами. Злата немного постояла на тропинке, наблюдая за Лешкой и вертя в руках цветок ромашки, а потом решила побродить вокруг дома и посмотреть, что там на огороде.
Огород оказался тоже заросшим. Давно и безнадежно там зеленела полынь, зацветал зверобой и радовали глаз луговые ромашки. Ромашек Злата нарвала целый букет. Только в самом конце, ближе к карьерам, было посажено немного картошки. Она была единственной, что баба Валя признавала и сажала из года в год. И что самое удивительное, эта земля, не удобренная десятилетиями, из года в год, в засуху или наоборот, в дождливое лето, давала отменный урожай.
Во дворе уже все было выкошено, когда Злата туда заглянула. Лешка теперь косил на улице у забора. Покинув двор, Злата вышла за калитку и осторожно уселась на хлипкую скамейку, положив на колени букет.
Солнце взошло над лесом и уже с утра основательно припекало. День обещал быть ясным и жарким. Вытащив из букета цветок ромашки, Злата, как в детстве, стала отрывать от нее лепестки. Любит… Не любит… И, конечно, сразу пришли мысли о Витале. Надо бы обязательно забежать домой и проверить входящие звонки на мобильном. Вдруг он звонил? При последней их встрече мужчина не уточнял, когда они встретятся снова, но он ведь никогда этого и не говорил. Появляется неожиданно и уезжает, ничего не обещая. Вот интересно, он действительно ее любит или это все слова? Словам мужчин верить нельзя. Это Злата Полянская знала всегда. Впрочем, в том, что касалось его чувств к ней, Виталя был немногословен, но вот его глаза… Они волновали ее, будоражили, сводили с ума, заставляя все внутри дрожать и сладко замирать. В его глазах было столько желания, неприкрытого, всеобъемлющего, страстного… Даже при воспоминании о его глазах, его улыбке у Златы замирало сердце. Они не виделись несколько дней, зона уже так соскучилась…
Полянская вздохнула, подтянула к себе ноги и, прижав их к груди вместе с букетом ромашек, обхватила колени руками. Глядя куда-то вдаль, она погрузилась в мечты о предстоящей встрече.
— Ну, Злата Юрьевна, принимайте работу! — голос Лешки вывел ее из задумчивости. — Сейчас покосить у бабы Ариши не получится, но вечером мы продолжим.
Девушка подняла на него глаза и невольно улыбнулась. Парень, взмокший, с капельками пота на лбу и улыбкой на губах, стоял, оперевшись на косу, и смотрел на Злату.
— Шикарно! Лешка, ты молодец! Слушай, ты уверен, что впервые держишь косу в руках? У тебя так заправски получилось!
— Правда? — засмеялся парень.
Девушка энергично закивала. Поднявшись с лавочки, подошла к Лешке и протянула ему букет ромашек.
— Это тебе, так сказать, в награду, мой дорогой друг! — со всей серьезностью и даже торжественностью произнесла она, но огромные голубые глаза смеялись. Парень кивнул, и на мгновение какое-то странное выражение мелькнуло в его глазах. Мелькнуло, и тут же исчезло, а Злата мысленно пожала плечами и не стала зацикливаться на этом.
— Эх, сейчас бы искупаться! — мечтательно протянул он.
— Могу предложить копанку, что у бабы Нины за огородами. Водичка там сейчас холодненькая, правда, придется потерпеть соседство лягушек! — девушка засмеялась.
— Слушай, Злат, но здесь же где-то поблизости есть река! Я когда ехал сюда, видел.
— Конечно, здесь недалеко течет Днепр. Мой родной город стоит на берегу реки, и у нас есть замечательный пляж! Мы туда всегда ходили, а так…
— Слушай, ну а знаменитый пансионат? Он ведь тоже не далеко от реки? И там наверняка для отдыхающих благоустроили пляж.
При упоминании о пансионате кровь прилила к щекам Полянской и сердце как-то странно забилось в груди Пансионат ассоциировался теперь в сознании Златы Полянской с Дорошем. С местом, куда он совсем недавно устроился на работу. С тем миром, куда он ее не приглашал. Той частью его жизни, которая оставалась закрытой для нее, но в которую хотелось заглянуть хотя бы одним глазком. Нет, она, конечно, не надеялась, заявившись в пансионат, тут же встретить его или что-то еще. Просто ей очень хотелось знать о его жизни чуть больше того, что вмещали в себя его приезды в Горновку, маленький домик, бывший всего лишь родительской дачей. Злата ведь прекрасно понимала, его жизнь и то, что в ней происходило, было четко разграничено. Был их роман. И была та жизнь, которой он жил всегда. Жизнь, о которой он почти ничего не рассказывал. Возможно, она и торопила события, но почему-то ей казалось, что Дорош не особенно стремится впустить в ту, другую, жизнь ее, Злату. Он не торопился или не считал их отношения достаточно серьезными? Эти вопросы, омрачая ее безоблачное счастье, иногда всплывали в сознании, и как бы поспешно она ни пыталась их отогнать, они возвращались вновь…
— Конечно, в пансионате есть пляж, вот только вопрос: как мы туда доберемся?
— Легко. У тебя же есть велосипед. Поедем на нем, вернее, я тебя повезу!
Злата засмеялась.
— Лешечка, так туда ехать километров восемь и столько же обратно!
— Ерунда! Доедем! А сейчас, слушай, давай уже пойдем ко мне и позавтракаем, наконец. Если честно, я проголодался!
— Леш, я, наверное, домой пойду. Мне переодеться надо и все такое.
— Злат, да брось! Вот позавтракаем, и пойдешь приводить себя в порядок. Потом к полудню и встретимся. Идем! Бабушка напекла к завтраку таких сырников — ну просто пальчики оближешь!
Парень улыбнулся той самой улыбкой, открытой, доброй и светлой, против которой девушка не смогла устоять и согласно кивнула.
— А вечером возьмем у деда молоток и гвозди и подправим старушкам забор!
После вкусного завтрака и веселого легкого общения за столом с Лешкой и его родными домой Злата Юрьевна попала только ближе к одиннадцати часам. Отперев замок, она почти бегом бросилась в спальню, где оставила мобильный телефон. Но пропущенных звонков не было. Повертев в руках телефон и превозмогая невыносимое желание позвонить, Злата, в конце концов, бросила телефон на кровать и отправилась греть воду.
Когда пришел Лешка, она была уже готова. Вымыв голову, девушка собрала волосы в высокий хвост и, закрутив его, закрепила большой шпилькой, украшенной бусинами из бирюзы. На купальник надела просторную белую тунику из тонкого хлопка, отделанного кружевом. На нос нацепила очки, на голову нахлобучила широкополую шляпу, как раз под цвет глаз. Пляжные шлепанцы дополнили наряд.
Лешка тоже сменил джинсы на шорты и футболку, а фирменные очки делали его похожим на этакого городского плейбоя, неизвестно каким ветром занесенного в деревенскую глушь. Правда, это впечатление тут же исчезало, стоило ему улыбнуться.
Они прикрепили к велосипеду багажник, заперли дом и отправились в путь.
Жара стояла невыносимая, но Лешка быстро крутил педали, и встречный ветер бил девушке в лицо. Она смеялась и все время пыталась удержать шляпу, которая так и норовила слететь.