— Так, Лешка, хватит ходить вокруг да около. Давай флешку! — перебила его Злата, поднимаясь из-за стола.
Она сходила в зал за ноутбуком, включила его и вставила флешку, которую протянул ей парень.
— Может, сначала чай допьешь? Остынет ведь, — улыбнувшись, сказал Лешка.
— А я не люблю горячий! — заявила она и открыла первую папку с видео.
Снимали явно из зала на обычный телефон. Не очень хорошее качество записи, посторонние звуки и среди них первые аккорды гитары, потом клавиши, ударные и Лешкин голос… Он исполнил всего три песни. Конечно, не свои, чужие, довольно известные, которые Злата и раньше слышала. Но они никогда не цепляли слух. Девушка вообще не особенно любила рок, как и поп-рок, предпочитая несколько другое направление. Но сейчас эти песни произвели на нее впечатление. Она вслушивалась в сильный, глубокий голос, в особые интонации, присущие только ему, ловила улыбку и слышала что-то новое, близкое. Эти старые песни в исполнении Блотского как будто впервые открывались ей, приобретали новый смысл, они оживали… И прежде чем поднять на парня глаза, Злата прослушала их не один раз.
— Шикардос! — только и смогла сказать девушка.
Лешка засмеялся.
— Нет, просто любительское исполнение…
— Даже если и любительское, оно лучше, чем многое из того, что называется профессиональным. Тебе ли этого не знать! Лешка, ты точно окончил технический университет? Может быть, ты там вечерами еще и Институт культуры посещал?
— Нет, только в своем универе участвовал во всевозможных студенческих «студиях». Да еще спасибо моей маме! Она у меня очень хорошо поет. С детства помню, как у нас дома звучали ее песни. Друзья родителей любили собираться у нас в гостиной и слушать импровизированные концерты, которые она давала, аккомпанируя себе на фортепиано.
— Да?
— Да.
Они улыбнулись друг другу, и девушка снова включу видео.
— Все это, конечно, далеко от профессионализма, Злата.
— Неважно, зато так здорово! Я всегда считала: нашей эстраде очень не хватает по-настоящему талантливых артистов. Их, по сути, не так много, а хочется, чтобы и у нас было кем гордиться.
— Все это не так-то просто, подружка! И тебе это известно не меньше моего! Как там поживает твой роман?
— Я его уже почти закончила! Осталось кое-что исправить, откорректировать и можно отправлять в издательство. Леш, а вдруг он ничего не стоит? Вдруг он никому не понравится и вообще покажется полной ерундой? Вдруг в издательстве его не примут? Чем ближе к завершению, тем мне страшнее…
— Злата, в Минске много издательств. Не понравится одному — обязательно понравится другому. К тому же есть еще Киев и Москва…
При последних его словах Злата скептически поморщилась.
— Ну ладно, с Киевом и Москвой я погорячился…
— Можно я еще послушаю?
— Конечно? — кивнул парень и потянулся за еще одним бутербродом. — Если тебе понравилось, я могу сбросить тебе на ноутбук.
— Сбрось!
Они засиделись допоздна. Леша Блотский все говорил и говорил, а Злата с удовольствием слушала и немножко завидовала своему другу. Завидовала по-доброму, но больше радовалась Лешкиным успехам. И, конечно, просто гордилась им.
В деревне все уже давно спали, когда девушка вышла проводить его до калитки. Постояла немного, глядя ему вслед, а вернувшись в дом, не сразу легла спать. Усевшись на диван в прихожей, она подтянула к груди колени, обхватила ноги руками и устремила свой взгляд в звездную зимнюю ночь за окном. В доме царила полная тишина, нарушаемая лишь тиканьем настенных часов. Где-то в лесу завыл волк, вышедший на охоту, но Злата даже не обратила на это внимания. С уходом Лешки тоска снова подкралась к ней. Только сейчас пришло осознание — последние несколько часов она не думала ни о Дороше, ни о том, что произошло.
Хотелось позвонить Блотскому и попросить его вернуться. Злата знала, он не откажется и при этом не станет ни о чем спрашивать. Он не нуждался в объяснениях и был самым лучшим другом, но звонить ему Полянская не стала. Она должна справиться со всем сама! Лешка уедет, а она останется, и потом будет еще хуже.
Злата долго еще не ложилась в ту ночь, то читала, то просто сидела, предаваясь невеселым мыслям. Поздним утром, когда девушка еще спала, в окно кухни постучали. Не открывая глаз, Полянская кое-как все же заставила себя встать с теплой постели, сунуть ноги в тапочки и набросить на плечи старый пуховый платок, служивший ей чем-то вроде шали.
Она легла под утро и потом еще долго ворочалась с боку на бок, не сразу уснув. Никуда не торопясь, Злата собиралась проспать до обеда. Совершенно не представляя, кому же понадобилось тревожить ее, и, не глянув в окно, она вышла в коридор, поежившись от холода, и отщепила клямку на входных дверях.
Яркое зимнее солнце ослепило девушку. Деревья стояли в инее, все искрилось кругом. Она зажмурилась, а по ногам пополз холод.
— Привет! — раздалось рядом. — Ты что, спала еще?
Девушка разлепила глаза и смогла созерцать улыбающегося Лешку.
— А тебе чего не спится в такую рань? — чуть охрипшим ото сна голосом спросила она.
— Так не такая уже и рань! — быстро ответил парень и, положив руки Злате на плечи, подтолкнул ее вглубь коридора. — Давай в дом, а то ведь так и заболеть можно! Мороз сегодня градусов двадцать, не меньше!
Злата послушно проскользнула в дом и, пройдя к себе в комнату, снова забралась под одеяло.
— Между прочим, время близится к обеду! — сообщил ей парень из глубины комнаты. — Слушай, Злат, я за всей этой вчерашней суетой забыл спросить, а почему ты дома? Кажется каникулы уже закончились.
— Я на больничном.
— Ты болеешь?
— Я болела, но мне уже значительно лучше, правда, не настолько, чтобы можно было выходить на работу. Между прочим, это не я так считаю, а мой лечащий врач, — без зазрения совести соврала она.
— Ага, — только и сказал парень, заходя к ней в комнату. Оперевшись плечом о дверной косяк, он скрестил руки на груди и взглянул на нее сверху вниз. — Хочешь, я приготовлю тебе чего-нибудь на завтрак?
— Хочу! Правда, я обычно не завтракаю, обхожусь поутру чаем и бутербродами.
— Сегодня никаких бутербродов! — категорично заявил Блотский.
— Как скажешь? — засмеялась Злата.
— Пойду готовить омлет! Кстати, бабушка звала нас сегодня на ужин. Она собралась печь пироги с мясом, а это, между прочим, ее фирменное блюдо!
Злата засмеялась.
— Лешка, если ты думаешь, что я здесь голодом себя морю…
— Что ты, подружка, мне и в голову такое не пришло! — перебил ее парень. — Я просто объелся вчера твоими горячими бутербродами! — не смог сдержаться парень.
— А ну-ка перестань издеваться! — попробовала возмутиться девушка, но улыбки не смогла скрыть и запустила в парня [подушкой. — Немедленно выметайся из моей спальни!
Лешка ловко увернулся и, посмеиваясь, отправился на кухню.
Глава 25
Из тех немногих продовольственных запасов, которые нашлись у нее в холодильнике, Лешке все же удалось приготовить завтрак. Он сварил овсянку, добавив туда мед, приготовил омлет и сварил кофе. Они плотно позавтракали, Лешке пришлось составить ей компанию, а потом решили отправиться на горку. Как оказалось, Лешка притащил из дома своей бабушки старые деревянные санки. Злата тут же поддержала эту идею. Одевшись потеплее, она заперла дом, и прямо через огороды они отправились к сажалке.
Летом она почти высыхала, а к зиме то, что оставалось, вымерзало, но для них это было не важным. Гора песка и глины от вырытого некогда котлована была единственным местом в Горновке, где можно было покататься.
Решив вспомнить детство, Злата уселась на санки, а Лешка тянул их за веревку прямо по огороду. Он был перепахан на зиму, а у саней не было спинки. Злата пыталась сохранять равновесие на колдобинах, но когда санки все же переворачивались, она падала в снег. Но не спешила подниматься. Загребая ладонями снег, она подбрасывала его вверх, и он тут же вспыхивал миллионами разноцветных огней, искрясь и переливаясь на солнце. Полянская не закрывала глаза, позволяя ему падать на лицо и через мгновение превращаться в капельки влаги. Лешка пытался ее поднять, но она и его осыпала снегом и смеялась, и ее смех звенел колокольчиком в морозном воздухе.
Они до самых сумерек катались на горке. Катались на одних санках, зарываясь в снег. Дурачились и резвились, как дети и смеялись. Щеки у них разрумянились, глаза блестели неподдельным восторгом и искренним весельем, они взмокли но уходить все равно не хотели.
Злата не хотела. Впервые за много дней ей было легко и свободно. Она уже и не думала, что так может быть, и не хотела чтобы эти чувства исчезли, чтобы боль, тоска и печаль с которыми она жила вот уже столько дней, снова возвратились.
Только когда солнце скрылось за горизонтом, мороз усилился, а ранние зимние сумерки опустились на деревню, Лешке удалось увести Злату с горки. К тому времени, когда они смогли добраться до дома Тимофеевны, совсем стемнело, и Злата Полянская дрожала так, что просто зуб на зуб не попадал. Сбросив с себя верхнюю одежду и обувь, она всем телом прилепилась к горячей грубке, мечтая о горячей ванне или натопленной баньке.
Ольга Тимофеевна при виде их всплеснула руками и отправилась поскорее ставить чайник. Дед лишь усмехнулся и, покачав головой, принес из спальни большой плед, в который они вдвоем и закутались до самого подбородка. Они жались друг к дружке, как маленькие котята.
Потом, когда они немного отогрелись, Тимофеевна накрыла стол. Разрезала мясной пирог, налила им огромные кружки чая, приправив его доброй порцией цветочного меда, и позвала к столу.
Вечер получился теплым и уютным. Они долго сидели за столом, разговаривали и смеялись, пили чай и нахваливали пирог. Потом Лешка отправился провожать ее домой. Они шли, не торопясь, по дороге, взявшись за руки, мимо темных домов, и снег поскрипывал у них под ногами. Трещали деревья от мороза, и серебрился лунный свет.