Перерешатцен, шишка с герцен,
До с канверцен, муца дрицен, муца-ца!
На станции одной весьма серьезно
И грациозно вошла мадам.
Поручик расстегнул свои штиблеты
И бросил бабки к ее ногам.
Поручик хочет, мадам хохочет,
А поезд… фуцен-муцен, перевернуцен
Перерешатцен, шишка с герцен,
До с канверцен, муца дрицен, муца-ца!
Вот поезд подошел к заветной цели,
Гляжу я в щели, мадам уж нет.
А на полу сидит один поручик
С разбитым носом и без штиблет.
Пропал поручик от дамских штучек,
А поезд… фуцен-муцен, перевернуцен
Перерешатцен, шишка с герцен,
До с канверцен, муца дрицен, муца-ца!
Недоумение на Златином лице сменилось изумлением. Она смотрела пристально на парня, а улыбка на лице становилась все шире. Она никогда не слышала эту песню, тем более она никогда не слышала, чтобы Блотский такие песни пел. А уж как он пел… С придыханием, с интонацией, мимикой… Только что он сидел перед ней такой серьезный, такой задумчивый, погруженный в себя и свои мысли, и вдруг… Он превратился в обычного дворового паренька с гитарой в руках.
— Ух! — выдохнул парень, повторив еще раз припев, и отложил гитару в сторону. А Злата весело засмеялась и захлопала в ладоши.
— Ну? — улыбаясь, спросил он.
— Здорово! Леш я и не предполагала, что ты знаешь такие песни!
— Какие — такие?
— Ну, дворовые, блатные…
— Почему?
— Видишь ли, они как-то не вяжутся с образом интеллигентного, воспитанного мальчика, который, как это говорится, от матерного слова падает в обморок!
Парень засмеялся.
— Ну… Возможно, я не совсем интеллигентный и воспитанный…
— Ах, вот даже как? — расширила глаза девушка. — И от матерного слова в обморок не упадешь?
— Не-а! — покачал он головой. — Иди ко мне, — без перехода сказал он.
Злата быстренько встала на ноги, обошла костер и опустилась на землю рядом с парнем. Лешка чуть пододвинулся к ней и, обхватив руками ее плечи, прижал к себе. Зарывшись лицом в распущенные волосы, он закрыл глаза, вдыхая их аромат. Девушка чуть откинула голову назад и уткнулась затылком в его плечо.
— Леш, а я недавно, знаешь, о чем думала? — сказала она. — Я даже не знаю, сколько тебе лет и когда у тебя день рождения.
— Ужас какой? — притворно поразился парень.
— Правда?
— Конечно, тем более я тоже не знаю, когда ты родилась. Правда, я все же догадываюсь, что тебе немного за двадцать! Год назад, когда мы познакомились, ты закончила институт.
— Да, мне уже двадцать четыре. А тебе?
— А мне двадцать шесть.
— Правда? Леш, расскажи мне снова о себе.
— Я же рассказывал, помнишь? И потом, вдруг моя биография разрушит тот образ интеллигентного, воспитанного мальчика, коим ты меня представляешь?
— Ну, я как-нибудь это переживу? — засмеялась девушка. — Да и для меня ты все равно останешься принцем из сказки. Знаешь, почему?
Парень покачал головой.
— Потому что я никогда раньше не встречала таких, как ты.
Ни в школе, ни в университете…
— На самом деле я не принц Злата. Я самый обычный парень с обычным дворовым детством, с песнями под гитару, драками и разбитым носом. Просто, наверное, родителя все же хотели, чтобы я вырос интеллигентным и воспитанным, я ведь у них был единственным ребенком. Да и те детские истины, навеянные книгами и фильмами не исчезли со временем оставили некий след в душе. Мне повезло не связаться с дурной компанией, а в университете…
— А где ты учился?
— В БНТУ. Программное обеспечение информационных технологий. Я рассказывал тебе об этом!
— Тебе, на самом деле, очень идет галстук! И мне хотелось бы чаще тебя видеть при нем!
— Да?
— Да.
— Ну мне, честно говоря, нечего тебе ответить. Я вообще-то не очень люблю весь этот официоз, за два года мне хватило этого по самое горло, но, в принципе, это возможно! Так и быть, только ради тебя в Минске я буду как можно чаще завязывать галстук!
— Да?
— Да.
— Девушки, наверное, были от тебя без ума, — как бы между прочим заметила Злата.
— Ну, какие в госструктуре могли быть девушки?
— Прям так и не было ни одной?
— Ну, были, конечно, — с улыбкой признался он.
— И?
— И?
— Вот скажи еще, что они не замечали симпатичного голубоглазого блондина, который работал рядом с ними?
— Конечно, замечали!
— А ты?
— И я!
— Что, всех? — округлила глаза Злата.
— Почти! — засмеялся Алексей.
— Ты шутишь, да? Леш, ну а на самом деле… Ведь у тебя была девушка! Я говорила с ней!
— А на самом деле я никогда не был каким-то там ловеласом и с девушками просто так не встречался. Для меня такое понятие, как «одноразовый секс», никогда не существовало. То есть если я с девушкой встречался и дело доходило до интимных отношений, то мы уже встречались не месяц и не два. Я уже успевав привязаться, и у нас были долгие отношения. Честно говоря, мне противно самому было бы, если бы сегодня я был с одной, завтра — с другой, послезавтра — с третьей.
— Конечно, ты же у меня правильный мальчик! — девушка подняла к нему лицо, а Лешка наклонился и легко коснулся губами ее щеки. — А какие девушки тебе больше нравятся? — отстранившись от Блотского, снова заговорила Злата. — Блондинки, брюнетки, рыжие…
— Слушай, ну ты и вопросы задаешь! Разные нравятся, и эти, и те, и другие… — засмеялся он.
— Так, так, так, Лешечка! А не смутился литы? — засмеялась девушка и, стремительно обернувшись, попыталась рассмотреть его лицо.
— Кто смутился? Я смутился? Вот еще! Конечно, нет.
— Ага, так значит, мне показался румянец смущения у вас на щеках?
— Конечно. И вообще это отблески костра, а еще близкое присутствие одной красавицы так действует на меня!
— Да? — Злата подняла к нему лицо.
— Да, — уже серьезно ответил парень и, склонившись, коснулся губами ее улыбающихся губ.
Он целовал и целовал ее, не желая отпускать, и чувствовал, как желание обладать ею туманит рассудок. Блотский любил ее и хотел. Но, находясь рядом со Златой едва ли не сутки напролет, не забывал ни на секунду о самоконтроле. Они проводили вместе все дни, но были ли они вместе на самом деле?
Прижав ее к себе крепче, Блотский коснулся руками ее груди и почувствовал, как напряглось ее тело. Поцелуй тут же прекратился, девушка отстранилась от него, и ему пришлось разжать объятия. Возникшая неловкость вот-вот готова была разрушить безоблачное очарование этого вечера. Надо было что-то сказать, но девушка не находила слов. Разум подсказывал Полянской, что новый этап в их отношениях предполагает интим, но сердцем к этому она не была готова. Да, она смогла заблокировать сознание и не думать о Витале, и постоянное присутствие Лешки в ее жизни здорово в этом помогло, но тело жило другими инстинктами, чувствами, ощущениями. И они еще были слишком живы. Их нельзя было вот так просто стереть, заблокировать, отключить. А еще где-то в подсознании постоянно присутствовал страх: а вдруг она уже никогда не сможет? Не познает того, что было у них с Дорошем? И как потом жить? Все время притворяться?
— Лешка… — начала Злата, прекрасно понимая, им необходимо поговорить. Причем уже давно…
— Так о чем это я тебе рассказывал? — перебил ее парень. — Вспомнил! Универ! Так вот, уже на третьем курсе я понял, что информационные технологии — совсем не то, чем мне хотелось бы заниматься. Но расстраивать родителей и бросать учебу не хотелось. Когда мне подписали заявление об увольнении, я чувствовал себя так, как будто из клетки вырвался. Хотя в принципе, неплохо зарабатывал. И продолжаю зарабатывать благодаря своему образованию и специальности. В наше время компьютерные технологии рулят! Я был самым счастливым человеком, когда пришел работать на радио…
— Но и то, чем приходилось заниматься там, оказалось не тем, чего тебе в действительности хотелось, — закончила за него девушка.
— Да. Только понимание этого пришло не сразу. Каждый раз, когда я брал в руки гитару, мне не хотелось с ней расставаться. Я все чаще стал пропадать у своих друзей-музыкантов. Мы были с ними на одной волне. Творческие, талантливые, молодые и безбашенные. Энтузиасты, готовые выступать в парках и переходах. И деньги тут были не главным. Моральное удовлетворение — вот, что окрыляет и заставляет двигаться дальше. Я познакомлю тебя с ребятами. Они, как увидели тебя на концерте, решили, что факультет народного исполнения в Институте культуры ты точно закончила. А до этого, естественно, музыкальную школу и колледж.
— Вы мне льстите, Алексей Владимирович! — засмеялась девушка.
— Да нет, Злата Юрьевна, вы просто себя недооцениваете! Лешка обхватил руками Полянскую и прижался щекой к ее щеке.
— Поздно уже, — расслабившись в его руках, девушка откинула голову парню на плечо и закрыла глаза. — Завтра вставать рано, а потом уезжать.
— Да, но мне все равно не хочется тебя отпускать.
— Неужели я тебе не надоела за все эти дни? — в голосе девушки прозвучало неприкрытое кокетство, и Леша не мог этого не услышать. Парень улыбнулся в темноте.
— Нисколько.
— Да?
— Да!
— Правду про нас говорят в деревне: мы та еще парочка! — усмехнулась девушка.
— Так говорят?
— Ага!
— Значит, они правы! Ну, что, дорогая моя подружка, раз завтра тяжелый день, поведу-ка я тебя домой!
— Веди, Лешечка! — согласилась девушка.
Парень быстро чмокнул ее в щечку и разжал объятия.
Радуница в этом году выдалась теплой, солнечной и ясной, что бывало редко, поэтому радовало и бодрило невероятно. По традиции, все утро женщины хлопотали у плиты, мужчины во главе с Васькой снова рыбачили на сажалке, Анька не отрывалась от ноутбука, а Злата уже с утра собирала дорожную сумку. Сразу после посещения кладбища и обязательного семейного обеда они с Блотским собирались уехать в Минск.