В последний год она стала прямо «звездой» их сельского совета. Сегодняшняя встреча с ней была совершенно случайной, но она всколыхнула целую бурю чувств в его душе…
— Между прочим, если ты не в курсе, Алка вообще у нас в Горновке пользуется успехом у мужчин! — в тон ему ответила Злата.
— Вот как надо жить!
— Ага! — кивнула девушка. — Только так надо уметь, а это дано не каждому. Они замолчали, исчерпав запас слов. Только взгляды их то и дело натыкались друг на друга, вызывая дрожь. И они могли сказать куда больше, чем те незначительные слова, которыми они сейчас обменивались. Полянская первой отвернулась, устремив взгляд своих голубых затуманенных глаз куда-то вдаль. Снова возникла какая-то странная неловкость, и стало совершенно ясно, что стоять здесь дальше невозможно и бессмысленно. Пора прощаться и уходить… Снова повернувшись к Дорошу, Злата уже открыла рот, чтобы сказать об этом, но Виталя опередил ее.
— Злата, пойдем со мной, — со странной хрипотцой в голосе вдруг сказал он.
Округлив глаза, девушка отступила на шаг, вознамерившись тут же развернуться и уйти. Но мужчина, выставив ладони, шагнул вперед.
— Нет, это не то, о чем ты, возможно, подумала, — быстро сказал он. — Я просто хочу, чтобы ты сходила со мной к ручью. Помнишь… — начал мужчина и осекся. — Ладно, извини. Все это в самом деле глупости.
Дорош отступил в сторону, освободив ей дорогу, и, наклонившись, поднял корзинку с грибами.
— До свидания, Злата!
— Подожди, — поколебавшись всего секунду, окликнула его Полянская. Виталя остановился и обернулся.
— Извини, я… — запинаясь, начала она. — Сама не знаю, что на меня нашло. Если хочешь, я схожу с тобой к ручью. Давно хотела там побывать, только вот родным пообещала одной в лес ни ногой, — сказала она, быстро справившись с собой.
— Правильно, одной не надо! Запросто можно наткнуться на выводок диких кабанов. В лесу они все вверх дном перевернули… — сказав это, мужчина сошел с дороги, спустившись вниз, спрятал в канаве свою корзину, прикрыв ее пожухлой травой. Потом легко взобрался обратно и отряхнул спортивные брюки.
Характерным жестом он предложил Злате идти вперед, а сам пошел за ней, то и дело поглядывая по сторонам.
— Баба Маня вообще вчера рассказывала нам, что видела следы копыт у дороги на месте того дома, что недавно закопали. Как ты думаешь, они могут подходить так близко ко дворам? А еще и у нас, и у соседей ночами собака разрывается… Наверное, они в самом деле бродят по огородам… — девушка передернула плечами и подобно Дорошу стала поглядывать по сторонам.
Но думать об опасности и неприятностях, которые могут доставить деревенским дикие кабаны, было сложно, глядя на открывающуюся красоту… Они как раз вошли в лес и, свернув с проселочной дороги, которая вела к нефтяной вышке, запрятанной где-то в самой чаще, пошли по узкой тропинке.
Лес как будто пронизан был золотым светом, струившимся с высоты. Опадающая листва открывала небо, исчезали тени, все золотилось и сияло, и только ягодки брусники яркими капельками алели то там, то тут, да вечнозеленые сосны казались особенно яркими на фоне желтеющих берез и осин. В воздухе пахло пожухлой листвой, мхом, сыростью и особенно остро грибами. Сердце Златы щемило от невероятной, невысказанной нежности, от первозданной красоты этих мест. И она в который раз возблагодарила бога за возможность видеть все это, чувствовать и воспринимать.
Полянская шла, купаясь в солнечных лучах, и улыбалась. И не могла думать об опасностях, подстерегающих ее в лесу. Наверное, было глупо и рискованно думать, что даже дикие звери не могут причинить ей здесь вреда, но именно так она и считала. Никакой тревоги и страха она не чувствовала, уверенно шагая вперед по узкой тропинке. Вскоре она услышала тихое журчание воды в ручье. Тропинка сделала плавный поворот, и показались знакомые мостки, а за ними и сеновал, забитый сеном. Его еще с лета заготовили в лесничестве, чтобы подкармливать диких животных зимой. Взглянув на этот сеновал, Злата сбилась с шагу, припомнив слишком живо то, что когда-то здесь происходило. Мелькнула мысль, а не заманил ли Дорош ее сюда специально в надежде вспомнить прошлое, но она тут же отбросила ее.
Виталя взрослый мужчина, и подобные мальчишеские выходки совершенно не в его стиле. Но зачем-то он все же позвал ее сюда? Неизбывная тоска по тем дням, когда они были счастливы, тоже не подходила: Дорош никогда не был ни романтичным, ни влюбленным…
Злата остановилась и обернулась, глядя мужчине прямо в глаза. Он тоже остановился. Стоял в двух шагах и смотрел на нее. Улыбка больше не сияла на его лице, да и в глазах не было веселья. Они были серьезны и непроницаемы. Полянская опустила глаза и, наклонившись, подняла с земли яркий лист клена. Сосредоточенно вертя его в руках, она хотела как-то легко и непринужденно нарушить это тягостное молчание между ними, но не находила слов.
Мужчина преодолел разделяющее их расстояние, обошел Злату, взошел на мостки и, присев на корточки как раз посередине, стал внимательно вглядываться в прозрачную воду. Ничего, кроме листвы, которая уже успела устелить дно ручья, там не было. Но Злата догадывалась, что не она его интересует.
— Знаешь, иногда мне хотелось прийти сюда, просеять через сито весь песок на дне и найти то кольцо! — заговорил он. — Помнишь, что ты тогда говорила? Злата помнила. Все помнила, но разве в кольце было дело или в том глупом заклятии? — Ты пророчила мне вечно помнить о тебе и с другими помнить. Не поверишь, Злата Юрьевна, только других не было… Мне хотелось бы все забыть и жить себе, а я не мог. Ни интереса не было, ни желания… Глупо, наверное, но такого со мной раньше не случалось. И я не верил никогда во всякого рода заклятия, но… Ничего другого мне в голову не приходило. Отпусти меня, Злата, скажи что-нибудь такое, как говорила тогда, брось в воду еще что-нибудь… И пусть все станет, как прежде.
— Это была просто шутка, — сказала девушка, не поднимая, однако, глаз. — Я не держу тебя. Я счастлива той жизнью, которой живу, я счастлива со своим мужем и Машкой. Я не думала о тебе все эти годы. Не вспоминала даже. Я уже и забыла, что когда-то… — говорила она, все сильнее сжимая в руках кленовый лист.
Дорош засмеялся, правда, как-то не очень весело.
— А ведь врать ты так и не научилась, Злата! — сказал он, внимательно посмотрев ей в глаза.
Злата отвернулась и почти побежала обратно, не в состоянии стоять от него так близко, слышать все то, что он говорил, видеть его темные глаза и улыбку. Запыхавшись, Злата приостановилась и перешла на шаг. Скоро тропинка закончилась, и она вышла на проселочную дорогу. Зачем она пошла с Дорошем к ручью? Зачем позволила увлечь себя в круговорот воспоминаний? Зачем слушала все то, что он говорил, и почему верила? Зачем, как когда-то давно, чувствовала предательскую дрожь, стоило лишь встретиться с ним взглядом. Ведь она знала, что так может быть, подсознательно чувствовала это. И сегодня ей не следовало даже на секунду останавливаться возле него.
Досадуя на себя и на Дороша, Злата быстро шла, не глядя по сторонам, но внезапно какой-то странный звук заставил ее остановиться, оглядеться, да так и застыть на месте. У заболоченной сажалки, на краю молодого березняка, резвился целый выводок полосатых диких поросят, а рядом с ними, грозно похрюкивая и подрывая рылом кочки, паслась здоровенная черная свинья. Злата почувствовала, как от холодящего затылок ужаса у нее на голове зашевелились волосы. Все то, что она читала в интернете о встречах в лесу с дикими животными, все то, о чем неустанно твердила бабулькам, напрочь вылетело у нее из головы. Она стояла, парализованная страхом, и понимала только, что встреча со свиноматкой и ее выводком — это самое страшное и опасное, что могло вообще приключиться.
Полянская стояла, боясь пошевелиться, боясь дышать, и молилась только о том, чтобы они ушли поскорее снова в лес и не заметили ее. Услышав сзади шаги, девушка даже не обернулась.
Дорош, осторожно ступая, приблизился к ней.
— Лучше б мы про деньги поговорили, — умудрившись пошутить, шепнул он ей на ухо.
Не обернувшись, Полянская пошарила сзади рукой и вцепилась в руку Дороша.
— Они ж не ходят днем… — выдохнула она. — Оказывается, ходят. Давай, золотая моя, потихоньку отступать назад. Видишь, они увлечены купанием, глядишь, и не обратят на нас внимания. Обняв ее за талию, мужчина стал отступать назад, увлекая за собой девушку.
Так, шаг за шагом, они отошли к лесу, а потом, не сговариваясь и не размыкая рук, бросились бежать. Чтобы выбраться к деревне, им пришлось сделать приличный крюк и, обогнув деревенские огороды, выйти в самом начале деревни.
Когда страх немного прошел и опасность миновала, Злата осторожно, но решительно высвободила свои пальцы из рук Витали. Мужчина ничего не сказал, лишь усмехнулся в ответ.
— Спасибо, — сказала она, когда они пришли в деревню. — Наверное, ты спас меня от большой беды!
— Всегда пожалуйста! — весело отозвался мужчина. — Злата…
— Если ты не против, дальше я пойду одна. Это деревня, и ты сам говорил, не все меня здесь любят. Мне не нужны разговоры, — торопливо перебила его Злата, избегая его взгляда и чувствуя, как давно забытая тоска сжимает тисками сердце. Не дождавшись его ответа, Полянская почти побежала по дороге, но на повороте все же не смогла сдержать себя и обернулась. Дорош стоял у своего дома и смотрел ей вслед. Девушка отвернулась, ругая себя за слабость, и пошла дальше.
Уже подойдя к дому, Злата увидела мужчину, неторопливо шагающего по улице. Девушка была так взволнована и возбуждена, что и не обратила бы на него внимания, если бы не взгляд, которым он окинул ее. Что-то волчье было в нем. Полянская даже вздрогнула, почувствовав, как мурашки пробежали по спине и стало как-то неуютно.
Он шел, засунув руки в карманы куртки, и внимательно разглядывал дома по обе стороны дороги. Неприятный холодок дурного предчувствия шевельнулся в Златиной душе, и девушка ускорила шаг. Простая послеобеденная прогулка, которая должна была помочь ей расслабиться и развеяться, принесла с собой слишком много треволнений. Тряслись руки, колотилось сердце, да и в голове начинали стучать молоточки, предвестники мигрени.