Как-то с первого дня ее пребывания в Горновке эта деревня, ее жизнь и ее творчество, как будто в косу заплетаясь, были неразрывны все эти годы. Все это было ее судьбой и душой, но сейчас — и девушка ощущала это все острее и явственнее — стало отделяться друг от друга, разворачивалась пропасть, и чем дальше, тем больше она становилась.
Понимание этого пришло не сразу, и поначалу Злате удавалось отогнать и мысли об этом, а некоторые моменты она упорно не хотела замечать. Много лет все это былое неотъемлемой частью ее самой, легко складывалось и получалось, и ей в голову не могло прийти, что однажды все станет по-другому. Но сейчас было ощущение, что она пытается сидеть на трех стульях. Да только хватит ли у нее сил и терпения на них удержаться? Злата тяжело вздохнула и собралась хлебнуть чаю, но, услышав протяжный дальний сигнал, поднялась из-за стола.
— Баба Маня, автолавка едет, я выйду! Мне и самой надо хлеба и молока купить. Что вам взять? — сказала девушка и стала одеваться.
— Выйдзі, Златулечка, выйдзі! Вонь там, на паліцы, вазьмі мой кашалёк, мо каўбасы якой купі, хлеба. Булка мо якая салодкая будзе да малака. У мяне пакет ёсць у халадзільніку, хай яшчэ адзін будзе ў запас, бо схадзіць не будзе тады каму! — отозвалась старушка, отодвигая от себя чашку с чаем, к которому она так и не притронулась. — Нічога не хочу. У роце горка, і жалудак баліць.
Злата взяла пакет и деньги, сунула ноги в кроссовки и, набросив на голову капюшон, вышла из дома. На крыльце, приостановившись, она легонько коснулась пальцем носика Ульяши, проверяя, не замерзла ли та. Решив, что скоро ребенка нужно будет забирать в дом, девушка вышла за калитку и направилась к авто лавке, которая как раз разворачивалась, останавливаясь у дома Тимофеевны. Оглянувшись, девушка увидела на повороте бабу Нину, спешащую к автолавке, а из другого конца деревни в сопровождении своей собачки шел Валерик Гуз. Они как раз и сошлись у автолавки.
— Здравствуйте, — улыбнулась ему девушка.
— Здорово-здорово, Златуля! Уже вернулась со своих гастролей? — спросил он, доставая кошелек.
— Ну, можно и так сказать! Хотя на самом деле они у меня еще и не начинались, эти самые гастроли! А вы что же один? Что-то с вашего конца и нет никого больше? Дождя, что ли, испугались?
— Так в нашем конце и нет никого больше, ну, если не считать, конечно, твою родственницу, Валю! Но она не сегодня-завтра в город отчалит. А Дубовцы еще неделю назад уехали, а вслед за ними и Тарасенки. У них же квартира есть в городе, и в этом году они решили не оставаться в Горновке на зиму. Хотят с комфортом зимовать, чтоб батареи грели и из крана горячая вода текла! Во как! Виталик дома? — без перехода спросил мужчина.
— Нет, он на работе! — сказала девушка. — Ну а вы бежать в город не собираетесь? У вас же там тоже квартира, горячая вода и жена к тому же! — спросила девушка.
— Вот еще! — возмущенно крякнул Гуз. — Чего я там не видал? Я и тут грубку натоплю, и мне тепло. А захочется мне в ванне полежать, так съезжу туда и обратно в субботу, а не захочется — баньку натоплю и веничком березовым попарюсь! Не-е, — протянул он. — Я Горновку ни на что не променяю!
— Что подавать вам? — потеряв терпение, обратилась к ним продавщица автолавки.
— А дай-ка мне, Татьяна, хлеба булку, молока пакет, костей каких моему малышу да еще большую бутылку вина, пойду вечером к твоему соседу, Злата, футбол смотреть. Ты скажи Виталику, пусть в восемь третий канал включает. Наши с немцами будут играть, и это будет что-то!
— Хорошо, скажу! — кивнула Полянская и, шагнув ближе, стала покупать продукты.
Закончив с покупками и поговорив немного с бабой Ниной, Злата отошла в сторонку и вытащила из кармана мобильный. Набрала номер и стала ждать, когда ответят.
— Алло! — после длительных звонков раздался в трубке голос Дороша.
— Привет! — улыбнувшись, поздоровалась она.
— Виделись! — в тон ей отозвался мужчина. Он был в прекрасном настроении, и на сердце у нее потеплело. — Что случилось? — спросил Виталя.
— Ничего не случилось, все в порядке, но… — начала она.
— Ты где сейчас? — подозревая, о чем может сейчас заговорить Злата, спросил Дорош. — На улице. Гуляла с Ульяшей. К автолавке ходили! Виталя, мне нужны лекарства. Съезди, пожалуйста, после работы в город. Я попрошу маму, она купит, ты только заберешь у нее. Мне они очень нужны и прямо сегодня! — без перехода сказала она.
— Тебе нужны? — уточнил он.
— Нет, бабе Мане. Ей очень плохо…
— А ты решила поиграть в доктора, золотая моя? В скорую для начала не пробовала звонить? Или врача на дом вызвать? Откуда ты знаешь, чем она страдает и какие лекарства ей нужны?
— Я знаю. И баба Маня знает, что у нее болит. И врач у нее был, только, видишь ли, ей восемьдесят лет, и это уже не возраст, скорее, уже, диагноз! К тому же я и не собиралась играть в доктора, как ты выразился, здесь моя родственница, тетя Валя, вот она говорит, баб Мане надо сделать блокаду! Ты понимаешь, ей реально плохо и больно, она которую ночь спать не может. Я не могу на это смотреть. Если ты не можешь или не хочешь, ладно. Приедешь домой, я сама поеду в город!
— Так, давай-ка ты перестанешь пороть горячку, ладно? В конце концов, у бабы Мани есть дети…
— Ты съездишь в город? — перебила его Злата.
— Съезжу! — понимая, что спорить и переубеждать бесполезно, бросил он и отключился.
Полянская сунула мобильный в карман куртки и поспешила вернуться к бабе Мане. Проснулась Ульяна. Злата перенесла ее в дом и вручила на растерзание свой телефон.
Закатав рукава, девушка принялась наводить порядки в доме. Перемыв посуду, поставила на плиту варить мясо для супа. Почистила картошку, морковь и лук. Вытащила из дома все половики и долго выбивала их на крыльце. А потом налила в таз воды и вымыла пол.
Когда суп сварился и Злата разлила его по тарелкам, в надежде заставить бабу Маню хоть немного поесть горячего, покормить Ульяну да и самой перекусить, в доме царили чистота и порядок. Было тепло и, как прежде, уютно. Баба Маня, похудевшая и осунувшаяся, едва смогла переместиться с дивана за стол и, склонившись над тарелкой, попробовала есть. Через силу вливая в себя горячий бульон, она делала это только для того, чтобы не обидеть Злату.
Есть не хотелось совсем. Хотелось умереть. Просто лечь, уснуть и больше не просыпаться. Старушка понимала: еще одной такой ночи, полной боли и почти полной обездвиженности, она не сможет пережить. Лучше было умереть, чем так жить…
Приехал школьный автобус, и Злата вышла встретить Маняшу. Смеркалось. Время близилось к пяти. Пора было возвращаться домой. Уходить и оставлять бабу Маню не хотелось, но дома еще было не топлено, старшей дочке надо было делать уроки, младшая начинала капризничать, и уже не спасал даже телефон с мультиками, да и Виталя скоро должен был приехать домой. Уходя, Злата попросила старушку не закрываться, напомнив о лекарствах, которые привезет Дорош.
Баба Маня, вернувшись на диванчик у печи, лишь кивнула в ответ. Вот уже несколько дней она вообще не закрывала ни калитку, ни веранду, боясь, что утром у нее просто не хватит сил выйти, чтобы отпереть их.
Полянская ушла с тяжелым сердцем. Занимаясь домашними делами, она то и дело поглядывала на часы, ожидая Виталю, а мысли о бабе Мане, Маськах и Горновке вообще неотступно преследовали ее, вытесняя все другие. Когда у дома остановилась машина, девушка облегченно вздохнула. Она едва сдерживалась от того, чтобы позвонить Дорошу и узнать, купил ли он лекарства. Ему это вряд ли понравилось бы, да и провоцировать очередную ссору Злате не хотелось. Мужчина вошел в дом и молча положил на стол пакет с лекарствами. Девушка, лишь мельком взглянув на них, едва смогла сдержаться и отправиться на кухню разогревать ему ужин вместо того, чтобы тут же позвонить тете Вале. Она слышала, как, сняв куртку в прихожей, он зашел в ванную, а потом заглянул к детям в детскую. Она накрыла ему к ужину в столовой, украдкой забрав пакет, и позвала к столу. Пока он неторопливо ел, то и дело отвлекаясь на телевизор, Полянская позвонила тете Вале и попросила прийти. Отдав родственнице пакет с лекарствами, Злата отправилась в детскую заниматься уроками с Маняшей, а потом, искупав обеих девочек, переодела их в пижамы, уложила в кроватки и села читать на ночь сказки. Отвлеклась лишь на минутку, набрав тетю Валю, попросила ее не уходить, не оставлять бабу Маню одну, дождаться ее прихода. Она знала, ее уход не понравится Витале, но также знала и то, что она должна пойти к старушке и остаться с ней до утра. И это понимание было куда важнее всего остального. Злата занималась привычными домашними делами, а из головы не выходила баба Маня. Через несколько дней ей придется снова уехать, а как оставить старушку в таком состоянии? И что делать, на кого положиться и оставить бабу Маню, Полянская не знала. Да, конечно, Тимофеевна зайдет, тетя Валя, баба Нина, но реально кто сможет помочь? Затопить грубку, приготовить поесть, принести воды…
Если б в деревне были Маськи, другое дело, они бы помогли, не бросили. Да, в конце концов, она бы заплатила им, но они теперь жили в другой деревне, и у них были свои заботы и проблемы. Виталя…
Злату так и подмывало попросить его. Положение было совершенно безвыходным, но девушка так и не решилась завести об этом разговор. Она знала Дороша и уже не питала иллюзий на его счет. Вот если бы здесь был Лешка…
Полянская осторожно прикрыла за собой дверь в детской и зашла в столовую. Виталя, приглушив звук телевизора, все так же сидел за столом. Перед ним стояла пустая чашка, вероятно, пока она занималась детьми, он сделал себе чай. Злата взяла ее, собираясь отнести на кухню и не зная, как сказать о своем уходе, а он совершенно неожиданно удержал ее за руку, заставляя остановиться.
— Подожди, не беги, — попросил он, притянув ее к себе и усадив на колени. — Вчера я не успел поздравить тебя с днем рождения, а у меня, между прочим, тоже есть для тебя подарок!