И сейчас слушать о них ей было неинтересно.
— Я думаю, это не их случай. Ей нравится нынешняя жизнь больше, чем прежние нищета и мытарства. Нравится зарабатывать самой и иметь реальные деньги в кошельке. Чувствовать себя хозяйкой в собственном доме и жизни. Не зависеть от обстоятельств, условий, везения и времени года! — горячо возразила ей Злата.
— Ой, да ладно! — нетерпеливо махнула рукой сестра. — Что мы все о них да о них, как будто и говорить больше не о чем?! Расскажите лучше, как продвигается ваша подготовка к «Славянскому базару»?
— Леш, ты ведь поедешь в Горновку сегодня? — спросила Злата.
Ближе к вечеру они простились с Анькой и Димой, но вместо того, чтобы отправиться к парковке, решили пройтись по набережной. Волшебница весна даже их небольшой провинциальный городок преображала, делая его таинственным, романтичным, уютным, располагающим. Легкой вуалью на город опускался вечер, окрашенный нежно-розовым. Эти по-весеннему бледные, почти прозрачные краски, заливая полнеба, отражались в сизой воде Днепра. За рекой простирались бескрайние просторы. А здесь, в тени старых раскидистых деревьев, нависающих над широким тротуаром, заливался трелью соловей. Суета этого праздничного дня затихала. И даже шум машин сюда почти не проникал. Набережную от начала и до конца вряд ли можно было назвать местом безлюдным, но сегодня вечером им лишь иногда попадались прогуливающие парочки разных возрастов. Леша и Злата немного прошли вперед в тишине, задумавшись о своем и наслаждаясь прохладой и вечерней свежестью, и остановились у парапета, залюбовавшись красивыми видами.
Злата спросила, а Леша не сразу заговорил. Было время, когда он вообще не мог находиться в Горновке. Слишком тяжелы для него были эти поездки. Понадобилось время, а оно, как известно, лучший лекарь. Впрочем, сейчас дело было не только в этом. Обстоятельства последних месяцев изменились. Тот февральский долгий вечер, когда они пили вино и говорили обо всем на свете, положил начало новым отношениям, или же наоборот, именно в тот вечер Блотский смог окончательно переступить через боль и обиду. Как бы там ни было, только с тех пор Алексей стал бывать в Горновке и задерживаться там дольше, чем на один день. Но сегодня он не собирался в деревню. Просто их со Златой, как бывало и раньше, пригласили выступить перед ветеранами. Отказаться он не мог и приехал в районный центр из Минска, намереваясь сразу же после выступления уехать обратно. Но встреча с Аней и Димой, их посиделки и то расслабленное, легкое и отчего-то радостное настроение, поселившееся в душе, слегка подкорректировали его планы. Показалась вдруг совершенно естественной их прогулка вдвоем по этим сумрачным пустынным дорожкам, ее близкое присутствие, волнующее его, как и прежде, их общее молчание и то невероятное ощущение близости, соединяющее их. Ему было хорошо вот так идти рядом с ней. И пусть он понимал, что это все просто самообман, ведь как раньше уже не будет никогда, но наваждение не проходило. Оно было почти осязаемо, созвучно с этой весной, зачем-то снова оживившей в его сердце надежду, и не желало исчезать, соприкасаясь с реальностью.
— Если честно, не знаю! А что случилось? Почему ты спрашиваешь? — нарушил, наконец, молчание Блотский и обернулся к ней.
— А знаешь, меня Алка уже не раз просила, если вдруг ты приедешь в Горновку, спросить, сможешь ли ты зайти к ним посмотреть проводку? Свет-то они еще нелегально подключили. Чтобы сделать все официально, надо чтобы и с проводкой все в порядке было, а она у них старая, может и не выдержать. Боятся они, как бы их дом не сгорел, и я их понимаю! — сказала девушка, не став уточнять, что изначально они просили об этом Виталю, ведь тот имел соответствующее образование.
И Дорош обещал, ссылаясь на близящийся отпуск. Да только это так и осталось обещанием. В отпуск он улетел в Турцию. Десять дней отдыхал и расслаблялся на берегу Средиземного моря, а потом сразу же укатил к родственникам в Питер, даже не вспомнив о Масько.
— Ну, раз просили… Не можем же мы с тобой допустить, чтобы наши доллары пропали даром! — с улыбкой ответил Блотский. — В ближайшие несколько дней у меня вроде не намечено каких-то неотложных дел и выступлений. Могу сходить к ним и посмотреть. У меня, конечно, нет образования электрика, но кое в чем я все же разбираюсь! Да и с Маняшей повидаюсь, соскучился уже…
— Правда? Спасибо, Леш! — Злата обрадовалась и благодарно улыбнулась ему.
— Да брось, совершенно не за что!
— Слушай, Леш, раз уж ты сможешь остаться на несколько дней, так, может быть, заглянешь к нам на праздник? У маман ведь юбилей через несколько дней, пятьдесят пять исполняется! И она решила собрать гостей у нас дома, и главное, чтобы со всей атрибутикой: шашлыками, гармошкой и столами, накрытыми во дворе! — со свойственной ей импульсивностью, жестикулируя и сокращая расстояние в полушаг, продолжила она.
Ее голос с особенными певучими интонациями, жесты, касания, улыбка, как и прежде, сражали наповал.
Леша не сводил с ее лица взгляда. Губы его были плотно сжаты, лицо сосредоточенно и замкнуто.
— Что скажешь? — спросила она, приподняв брови.
— Разве это удобно? — вопросом на вопрос ответил Блотский.
— Более чем! Мамуля будет счастлива! — Ну ладно, а каша пшенная будет? Передашь Елене Викторовне, чтобы специально для меня приготовила, и обязательно в печи! Тогда точно приду! — улыбнувшись, заявил Блотский и совершенно неожиданно даже для самого себя коснулся пальцами ее щеки.
— Что? — удивленно глянула на него Злата.
— Ничего, просто комара прогнал! Слушай, Злат, хочешь кофе? Здесь же неподалеку, если мне не изменяет память, есть приличный бар, и кофе в нем хороший готовят! Давай зайдем, что ли? Полянская лишь сморщила носик и покачала головой.
— Нет-нет-нет! Кофе на сон грядущий — это не про меня! Не хочу кофе! Дома есть чай травяной! Невероятно ароматный, с мятой! Пора уже домой!
— Еще полчаса!
— Ой, добрый вечер! Вы ведь Злата Полянская и Алексей Блотский? А мы сегодня видели на концерте в парке ваше выступление. Вы так здорово пели! А можно с вами сфотографироваться? — рядом остановились две девочки-студентки, узнав их, и теперь радостно и нетерпеливо пританцовывали, вытаскивая свои мобильники.
— Конечно, без проблем! — улыбнулась им в ответ Злата, выразительно взглянув на Лешу.
После того, как девочки отошли в сторону, Полянская назидательно погрозила ему пальцем: — Пора, Лешка, домой! Пора! — и, подхватив его под руку, повела к парковке.
Глава 30
Злата невольно улыбнулась, заслышав переливчатый смех Ульяши, которому вторил не менее звонкий смех старшей дочери. Дети под присмотром деда, восседавшего на лавочке под березой, играли в песочнице, слушая его байки. Полянская, устроившись с книгой на подоконнике у открытого окна, пытаясь читать, то и дело отвлекалась, едва сдерживая смех. Юрий Владимирович с утра явно подзаправился, а теперь маялся, пытаясь держаться и не провоцировать скандал накануне праздника. Как-никак у супруги завтра юбилей, такая дата…
И в то же время, как обычно, выпитого было мало, тянуло на приключения. Вот и вышел он на лавочку покурить, в надежде хоть кого-то встретить, но следом за ним потянулись внучки. Мама и тетя Света, крестная Златы и мамина давняя подруга, занимались последними приготовлениями. По дому разносился аромат жареных котлет. Тетя Люда сегодня работала и приехать не смогла, поэтому весь день и Злата была задействована во всех предпраздничных приготовлениях. Девушка предлагала матери собрать гостей и отметить сие событие в ресторане. Но Елена Викторовна и слушать об этом не пожелала. Она тогда заявила, что, может быть, уже стареет и становится сентиментальной, только свое пятидесятипятилетие хочет отпраздновать в родительском доме.
Злата, помня историю со своей свадьбой, лишь улыбнулась в ответ и заказала заранее большой торт и шляпную коробку с розовыми пионами, которые мамуля любила больше других цветов. Уместившись на подоконнике, Злата пыталась читать роман, но сегодня сосредоточиться на книге не получалось. Она то и дело отрывала взгляд от страниц и устремляла его к бесконечным просторам озимых, простирающихся до горизонта и обступающих деревню со всех сторон. Они походили на бескрайнее море, которое вздымалось и колыхалось, волновалось и трепетало, и это зрелище было поистине захватывающим и необыкновенным. Ветер как будто гладил эту серебристую поверхность, вызывая рябь. По синему небу бежали облака, иногда заслоняя собой солнце, и тогда по этой сверкающей поверхности бежали тени. Смотреть на их игру можно было бесконечно…
Было так хорошо находиться просто здесь и сейчас, не думать, просто наслаждаться гармонией души, стоило только оказаться дома, с родителями, детьми, среди этих просторов, в этой тишине. Это было счастье, и другого ей не надо было. Этими майскими теплыми вечерами, когда лучи предзакатного солнца окрашивали все вокруг в нежнорозовые и золотистые оттенки, Злата любила в одиночестве или с детьми пройтись по деревне, вдохнуть запах полевых цветов, росших у дороги, и калины, клонившей над забором белоснежные пенные шапки соцветий. Слышать перезвон жаворонков в небе и соловья, который подавал голос, как будто настраивая волшебный инструмент, готовясь к своему вечернему выступлению.
И где-то в лесу, за огородами, кукушка снова отсчитывала кому-то лета. К вечеру высыпала мошкара, и приходилось ломать веточку сирени, и вот так, обмахиваясь, брести дальше, никуда не торопясь, наслаждаясь покоем и умиротворением, обступающими со всех сторон, любуясь простирающимися за деревней полями, лугами и лесами, которые то подступали, то отдалялись.
И сердце сладко замирало в груди, а душа наполнялась светлой безмятежной радостью. На улице чаще всего не было ни души. Но проходя мимо дворов и огородов, Полянская могла встретить старушек. Скрученные ревматизмом и годами, они все так же отважно копались в своих огородах, где уже ровными рядами поднималась картошка и маленькие аккуратные грядки радовали первы