— Привет! А ты что, гуляешь? — спросила она.
— Не совсем! — парень свернул с дорожки и вплотную подошел к забору. — К Масько иду! С утра был, но Алка сказала, хозяина нет, на работе. Будет только вечером, а она во всем этом не понимает. Просила прийти после пяти, вот и иду. А вы чем заняты? — спросил он, опуская Маняшу на землю.
— Уже ничем! Можно сказать, отдыхаем. День был суетным и хлопотным. У мамы котлеты подгорели, представляешь, какая это была трагедия! — понизив голос, сообщила девушка и улыбнулась.
Лешка засмеялся.
— Так, может, со мной к Масько? — предложил он.
— Можно! — кивнула девушка и уже собралась спрыгнуть с подоконника, но в последний момент, опомнившись, скрылась в доме.
«Правильно ли она поступила, решив пойти к Маськам с Лешей? Может быть, не следовало поддаваться порыву? В конце концов, у нее есть Дорош. Леша тоже, конечно же, не один, а после всего, что между ними произошло, следует все же быть посдержаннее». Каждый раз она себе об этом напоминала, оказываясь рядом с Блотским, и тут же забывала. Вот и сейчас мысленно лишь махнула рукой на все свои сомнения и терзания. Надоело себя сдерживать. Ей хорошо было рядом с Лешкой. Ей всегда с ним было хорошо. Так что же в этом плохого и зачем себе усложнять жизнь, выстраивая ненужные преграды? Как и прежде, они сходились, забывая обо всем. И это было так здорово. Боль и обиды больше не препятствовали их дружбе. И в мире, их мире, снова воцарилась гармония.
— Мамуль, — проходя мимо, Злата заглянула на кухню, где Полянская-старшая в обществе кумы дегустировала французские отбивные, сидя за маленьким столиком, рядом стояли полбутылки водки и рюмки, наполненные наполовину. — А что это вы тут? — спросила она, кивнув на стол.
— А мы тут решили со Светкой расслабиться маленько к вечеру! Задолбались! Ноги уже не держат!
— А я говорила, зачем все эти хлопоты, давайте ресторан закажем! Мам, там Леша к Масько идет, они попросили его проводку посмотреть! Я схожу с ним, ладно?
— Конечно, иди, Златуля! Я девчонок покупаю и покормлю, не волнуйся! И знаешь что? Ты Лешку приглашай завтра к нам!
— Уже! — кивнула девушка, направляясь к выходу.
Маняша и Ульяша хотели увязаться следом, но не устояли перед соблазном сходить с дедом на сажалку покормить карасиков, которых тот разводил вот уже второй год…
Дом бабы Ариши, хозяевами которого с недавних пор благодаря Злате и Леше стали Масько, конечно, мало чем отличался от дома, где они жили до этого. Забор так же готов был вот-вот завалиться на бок, обвалилась крыша в сарае, покрытая лет сто назад дранкой. Заросший бурьяном огород не вселял оптимизма. Зато на всех окнах в горшках веселенько цвели цветы, а на цепи прыгал черный песик, оглашая звонким лаем двор и выводя из полудремы Гошика, который наверняка только недавно поужинал. Селезень крякнул, взмахнул крыльями и снова присел, сунув голову под крыло.
Леша улыбнулся, вспомнив историю про Гошу. Навстречу им из низких сеней вышел Толик. Первое, что сразу бросалось в глаза, это его опрятный вид. Да, вещи были не новые, но выстиранные и отутюженные. Он был выбрит и уже не был таким пугающе худым, как тогда, когда Злата увидела его зимой после больницы.
— Добрый вечер! — с улыбкой поздоровалась с ним Злата. — Вот, привела вам специалиста по проводке.
— Здароуця-здароуця! Заходця! Ала сказала мне! — мужчина чуть посторонился, пропуская их.
Они вошли в сени, а потом и в дом, где их уже встречала Алка, и дружно поздоровались.
— Здрасте! — заулыбалась женщина. — Как хорошо, что вы пришли вдвоем! Злат, а ты проходи-проходи в переднюю комнату, здесь у нас разгром полнейший, решили печку разобрать и переделать, а там есть где присесть! — суетливо она распахнула перед девушкой двери, ведущие в переднюю комнату, и, убрав со стула вещи, пододвинула его Полянской, предлагая присесть.
Дом Максимовны за зиму заметно обветшал. Глядя на эти давно не беленые потолки с желтыми пятнами от течи в крыше и грязные лохмотья обоев, Злата подумала, что ей было бы проще этот дом снести и построить новый, чем пытаться придать этому нормальный вид. Но Маськи думали иначе. Впервые за много лет, став хозяевами собственного жилья, они настроены были куда оптимистичнее. И по большому счету в этом была немалая заслуга Аллы, которая, закодировавшись, взяла бразды правления в свои руки. И дело сдвинулось. Вон, печку решили перестроить, проводкой занялись… Да и внешне Алка преобразилась и уже не выглядела дамой неопределенного возраста, которую с натяжкой можно было женщиной назвать. На днях водитель автолавки, завидев ее, как бы между прочим отметил, что она очень даже ничего, симпатичная женщина, фигуристая. И был он недалек от истины. Алла стала красить волосы и подводить глаза. В ушах появились сережки, а на посвежевшем лице румянец. Одевалась она теперь чисто и опрятно.
— Ну как вы поживаете? — усаживаясь на стул, поинтересовалась девушка.
— А, как, да помаленьку! Вон печь раскидали, никуда она не годной стала вообще! Хотим вместо печки плитку сделать, чтобы можно было, если не будет газа, что-то и приготовить на ней. Сегодня печник приходил, смотрел кирпич… А так, конечно, работы кругом хоть отбавляй, не знаем, за что и браться. С газом надо разобраться, плиту купить и зарегистрировать баллон, да и свет тоже, а то ведь пока нелегально подключились. И заборы падают, и в хате разгром, а хотелось бы уже потиху хоть какой-то порядок навести. Да и картошку еще не сажали. Вся деревня посадила, к нам трактор приехал и застрял. В этом году будем сажать на участке бабы Вали. У себя только грядки вскопаем, для лета посадим чего-нибудь. Тем более, дочка моя сказала, как только каникулы летние начнутся, так она младшенького и командирует к нам! — загибая пальцы, стала перечислять женщина дела насущные.
— В самом деле? — удивленно вскинула брови Злата. — А вы ведь никогда и не рассказывали о ваших внуках. Да и вообще, мне казалось, что и с дочкой своей вы не особенно общаетесь. Нет, я знала, что она у вас есть, но и только. Мне кажется, кто-то когда-то говорил, как будто вас родительских прав лишили… — сказала Злата, посмотрев на мужчин, которые здесь же, в комнате, осматривая проводку, негромко переговаривались между собой.
Парень отгибал плоскогубцами гвозди, которыми проводка, как и во многих старых хатах, была закреплена. Взгляд его был сосредоточен, губы сжаты. Он то и дело посматривал на Толика, пытавшегося что-то Блотскому объяснить.
Злата смотрела на него и восхищалась: как же просто и естественно этот парень может стоять на сцене с микрофоном в руках, завораживая чистым и глубоким голосом, и со знанием дела работать инструментом, разбирая старую проводку, стоя среди убожества и хаоса, всегда готовый помочь. И ему ведь неважно, кто перед ним. Отношение Леши к людям никогда не зависело от их принадлежности к социальным слоям. Он всегда готов был прийти на помощь, поддержать, протянуть руку. И в первую очередь ей. Да вот только она, втайне мечтая о другом, принимала это как должное. И вот все сбылось, как ей того хотелось. Дорош был с ней, но его не было рядом. А жизнь снова и снова сводила ее с Алексеем. И Злате уже начинало казаться, что они по жизни связаны друг с другому невидимыми нитями. Что это за нити, она не знала, да только разорвать их не смогли ни беды, ни время…
Как будто почувствовав ее взгляд, Блотский обернулся, а Злата поспешно опустила глаза, отвернулась и попыталась сосредоточиться на том, что говорила Алка. Только румянец непонятно откуда взявшегося смущения выступил на щеках, да улыбка затаилась в уголках губ. Так что пришлось даже прикусить нижнюю губу.
Она чувствовала на себе Лешкин взгляд и чувствовала, как учащается сердцебиение.
— Да уж, жизнь как-то абы как сложилась, Златушка! — между тем ответила женщина. — Мамка моя померла, когда я в техникуме училась. Долго она болела, а я ухаживала за ней. Батька на другой на старости лет женился. Да и я вскорости замуж вышла. Квартиру получили, дочку родили. Жили, как все. А потом все как-то по наклонной пошло… Подруги, пьянки, гулянки… Из магазина, где я работала, выгнали меня. Муж на развод подал, меня материнства лишил, свекровь дочку забрала. А потом жизнь как-то закружила… Ты ж сама, Злата, знаешь, как мы жили! Признаюсь, не до нее мне было! Конечно, мы уж совсем связь не теряли, созванивались иногда. А теперь вот она попросила взять на каникулы в деревню Никитку. Я знаю, с ней мы уже никогда не станем близкими, но вот то, что она доверила мне ребенка, для меня дорогого стоит!
Злата лишь согласно кивнула.
— Слушайте, друзья мои, ну а свидетельство о регистрации на дом и на землю вы уже получили? — спросила она.
— Конечно, мы ж понимаем, без этих бумаг мы вообще ничего не смогли бы сделать. А так, как только получили, так в первую очередь и прописались здесь. Теперь вот полноценные хозяева! — сообщила Алка.
— Ну, кто хозяин, а кто не совсем! — обернулся к ним Толик.
Женщина засмеялась.
— Дом записан на Толика! И теперь он тут полноправный хозяин! Говорит, если что, выгонит меня и найдет себе другую! Теперь он завидный жених! Со своим домом! Нажил хоть что-то к своим пятидесяти годам!
— А вы разве не были женаты? — спросила его Злата. — Был, да тока когда это было? Лет тридцать прошло с тех пор… А теперь вот найду себе молодуху и женюсь!
— Ага, найдешь! — погрозила ему кулаком женщина.
Злата засмеялась. Улыбнулся и Леша, вновь взглянув на нее. И снова в звуках ее задорного смеха и блеске огромных голубых глаз почудилось ему нечто новое, влекущее. Как если бы и смех ее, и взгляд предназначались лишь ему. Как если бы в этом трепете длинных ресниц и в уголках губ, где рождалась улыбка, было откровенное кокетство или флирт. Но это ведь в принципе невозможно было, а между тем Блотскому едва удавалось сосредоточиться на проводке и все время приходилось сдерживаться, не поворачиваться в ее сторону.
— Слушайте, товарищи, а как вы вообще встретились, познакомились, сошлись? Вот вы, — кивнула она в сторону Толика, — вы ведь все время в Горновке жили…