В темно-синем костюме, при галстуке, с красивым букетом розовых роз и подарочным пакетом в руках. Завидев его, Елена Викторовна всплеснула руками и поспешила навстречу.
— Лешечка, родной мой! — на ходу раскрывая объятия и смеясь, приветствовала она Блотского. — Как хорошо, что ты пришел! Как же я рада тебя видеть! — принимая подарки, говорила она.
— С днем рождения вас, Елена Викторовна! Будьте с нами еще столько же! — обнимая и целуя женщину, отозвался парень.
— Ох, Лешка! — прослезилась Полянская-старшая. — Ты проходи-проходи! Ты ж тут всех знаешь, тут все свои! — женщина чуть отступила, пропуская парня.
— Пойдем, Лешка! — потянула его за собой Злата. — Пока гости рассаживаются, пойдем с тобой к мангалу. Там Васька шашлык жарит, а Анька контролирует. И я из дома слышала, как они там ругались.
Все гости разместились за столом, прибыли опоздавшие. Шашлык, разложенный на большом блюде в центре стола, источал невероятный аромат. Рюмки были наполнены, и все застыли в ожидании первого тоста, который должна была произнести Злата. Она не сразу смогла заговорить. Так много хотелось пожелать маме, выразить бесконечную благодарность за все, что она делала для нее, за ту безоговорочную поддержку, которую девушка чувствовала на протяжении всей своей жизни.
— Мамуль… Я тебе сегодня уже желала всего-всего и повторяться не стану. Сейчас мне просто хочется сказать тебе спасибо за все, что ты делала и делаешь для меня. Знаешь, порой бывает сложно осознавать, что я у вас одна, а значит, я просто обязана не подвести, не разочаровать… Знаю, ты всегда переживала за меня, знаю, и ночами не спала, особенно тогда, когда я стала взрослой, когда принимала собственные решения. И пусть иногда они были легкомысленны и не обдуманны… И ты, конечно, знала, что я не права, и я это понимала потом, но даже тогда ты готова была меня поддержать и понять, встать на мою сторону, принять… Спасибо тебе! Я бесконечно благодарна тебе за поддержку и за то, что ты всегда рядом! Хочу, чтобы ты знала, ты для меня всегда останешься самым близким человеком, и это не просто слова. Я горжусь тем, что на протяжении всех этих лет мы с тобой не утратили той особенной близости, которая всегда существует между мамой и дочкой! Будь здорова, мамуль, и еще хотя бы столько же оставайся рядом со мной! За это и выпьем, но прежде прошу еще минуточку внимания! Мы с девчонками приготовили для тебя сюрприз! Это и есть наш тебе подарок!
Где-то на середине ее монолога Елена Викторовна все же не смогла сдержать эмоции и теперь судорожно пыталась спасти макияж, утирая слезы салфеткой. Гости аплодировали и чокались рюмками и бокалами.
— Девчонки, ваш выход! — обернулась Злата к веранде. И тут же на крыльце появились Маняша и Ульяша. В руках младшей был красивый букет, старшая держала конверт.
Торжественно и неторопливо они спустились по ступенькам и, пройдя по дорожке, протянули бабушке подарки. Злата так и осталась стоять под затихающие голоса присутствующих. Гости заинтересованно поглядывали на юбиляршу, наблюдая за тем, как она достает из конверта красочный проспект, документ, подтверждающий покупку туристической путевки на отдых в Турции.
— Златуль?.. — разглядывая путевку и не совсем понимая, что она держит в руках, подняла на нее глаза мама.
— Мамуль, знаешь, я долго думала, что тебе подарить на юбилей, и так, и этак прикинула… Новый телевизор, холодильник, кухонный комбайн — это было бы, конечно, круто, я знаю, ты хотела бы, и тебя бы это обрадовало, но вряд ли это стало бы таким запоминающимся… Поэтому я купила вам с папулей двухнедельную путевку на отдых в Турции. Улетаете через неделю. Отель пять звезд, все включено. Очень хочется, чтобы хотя бы на две недели ты забыла обо всех делах и заботах и просто как следует отдохнула. Ты это заслужила как никто другой. Вы с папой это заслужили…
— Боже мой, Злата, дочка, да как же… — слов у мамы не нашлось, она прижимала к груди конверт и цветы, пытаясь справиться с эмоциями, а гости аплодировали и снова наполняли рюмки.
— Лен, я не понял, куда нас доча отправляет? — дернув жену за рукав, прошептал Полянский, кажется, пребывая еще в большем шоке, чем его супруга.
— В Турцию полетим с тобой, Полянский, на море будем загорать и жить в отеле!
— Ох, ты ж, едрит-мадрид! — только и смог сказать мужчина, и не дождавшись очередного тоста, опрокинул рюмку водки. — Там что ж, все включено? — поинтересовался он.
— А то ж!
— Хм… — протянул он. — Ну а что? Я всегда знал, доча — золото у нас! Поедем, что ж, мы не люди, что ли! — изрек он, уже предвидя бар с бесплатной выпивкой, где он будет просиживать все дни напролет.
Потом были еще тосты с пожеланиями, подарки, разговоры и воспоминания, смех, слезы радости, задушевные песни, которые так любила мама, и гармонь. Были танцы — как же без них — и торт для именинницы, который Злата и Аня вынесли с множеством зажженных свечей.
— Злата, дочка, а спойте с Лешкой мою любимую, а? — окликнула их мама, когда они уже встали из-за стола и отошли вглубь сада. Злата устроилась на качелях, Леша, потихоньку раскачивая ее, стоял рядом. Здесь же были и Аня с Димой, и Васька со своей женой. А на траве среди желтых одуванчиков играли дети. Ульяна с Тимошкой возились с лего, Маняша, выпросив у Златы телефон, играла в какую-то игру.
— Блин, Златка, Лешка, и точно! Спойте «Ромашку»! — встрепенулась Анька.
Злата и Леша переглянулись. Парень вопросительно приподнял брови, девушка, слабо улыбнувшись, кивнула.
— Мамуль, только для тебя и в твой день рождения! Извини, что без фонограммы! — отозвалась Злата.
Несколько секунд, глядя друг на друга, ребята как будто внутренне настраивались на нужный мотив, мысленно воспроизводя мелодию, потом Леша запел «Поля бескрайние, ромашек кружева, поют венчальную вдали колокола…», следующие строчки подхватила Злата. Она пела, то и дело встречаясь взглядом с парнем, и чувствовала, как счастье расцветает в груди. Потому что быть в этом месте, среди этих людей, быть собой — это и было самым настоящим счастьем, и вряд ли с этим ощущением могло хоть что-то сравниться…
А потом были аплодисменты и восхищенные возгласы родственников, которые, как и прежде, несколько смущали девушку.
— Мамочка, у тебя телефон звонит! — подбежала к ней Маняша. Злата, все еще смеясь, взяла протянутый дочкой телефон. Даже не взглянув на экран, она ответила на звонок.
— Слушаю, — сказала она, отойдя в сторону.
— Привет, золотая моя! — услышала она в ответ и недоверчиво взглянула на экран. Звонил действительно Дорош.
— Привет, — оглянувшись, Злата отошла подальше и завернула за веранду.
— Ждал, что позвонишь, ждал, что пригласишь, у моей так называемой тещи юбилей сегодня. Честно говоря, купил уже подарок и цветы, уже и дошел почти, а тут оказалось, свято место пусто не бывает! Бывший зять опередил! — как и прежде, веселясь, сказал он. — Или не бывший, а, Злата Юрьевна? Впрочем, неважно, для твоей матери он всегда оставался единственным!
— Мои родители любят Лешку, как сына! И выбросить его из своего сердца только потому, что мы перестали с ним быть мужем и женой, они не смогли! Тебе прекрасно известно об их отношении к Блотскому!
— Конечно, они не раз его при мне демонстрировали, особенно подчеркивая непогрешимость и совершенство Блотского!
— А ты и не пытался доказать им обратное! Нет, даже не так… Ты не сделал ничего, чтобы завоевать хотя бы их уважение! Тебе было проще уйти…
— Это твои родственники, Злата, не мои. Их уважение, ты говоришь? Боюсь, это было невозможно. Если ты этого не видела и не понимала, они все вместе взятые не могли и не хотели меня принять, считая мое появление в твоей жизни неким недоразумением. В их отношении ко мне не было ничего, кроме молчаливого обвинения, что это я виноват в том, что твой брак с Блотским распался! Они были для меня чужими людьми!
— Как и все, связанное со мной, не так ли? — спросила она.
— Нет, не так! Но разве для тебя это имеет значение? — вопросом на вопрос ответил он. — Я уехал несколько недель назад, а ты за все эти недели ни разу не позвонила мне, не написала… Я все ждал и думал, ведь соскучиться должна, если еще любит, если еще нужен…
— Виталя, я не понимаю, зачем ты звонишь и все это мне сейчас говоришь? В чем ты меня сейчас хочешь обвинить? Ты прекрасно знаешь, я не прохлаждалась все эти дни, я действительно была занята, у меня были концерты и встречи! Я не звонила, да, но и ты молчал… Да, Леша был приглашен на юбилей мамы, я сама его пригласила, я знала, ей будет приятно, но к нам это не имеет никакого отношения…
— К нам… — усмехнулся мужчина.
— Послушай, может быть, ты зайдешь и мы прекратим это бессмысленное выяснение отношений по телефону? — предложила она.
— Ты права, как бы там ни было, мы два года были вместе и только в память о них заслужили более цивилизованного выяснения отношений! Давай встретимся минут через двадцать на нашей тропинке. Помнишь ее? Та, что к ручью ведет? — предложил он.
— Зачем? — почти испуганно спросила она.
— Поговорим. Сможешь прийти? Гости не обидятся? — усмехнулся он.
— Смогу, — только и сказала Злата, оглядываясь.
Виталя ничего не ответил и отключился. Злата постояла с минуту, колеблясь и не зная, предупредить кого-нибудь о своем уходе или все же не тревожить гостей. Решив смолчать, она пошла вдоль огородов к насыпной дороге, что вела к лесу и нефтяным вышкам, и, ускорив шаг, вышла к тропинке. В лесу, наполненном нежным ароматом лесных цветов, разливался сладкий аромат дикой груши, зацветшей где-то в глубине чащи. Куковала кукушка, и отголоски ее «ку-ку» разносились по лесу. Ветер ласкал молодую листву берез, в которой отражался солнечный свет. Злата не сразу отыскала тропинку, успевшую основательно зарасти, а когда нашла, неторопливо пошла по ней, оглядываясь по сторонам. Злата предполагала, что Виталя будет ждать ее у ручья, но он был не столь сентиментален. Дорош ждал ее на опушке у берез, недалеко от тропинки.