С тобой сердечно здороваются Колетт, Хемингуэй, Зельда Фицджеральд, Коко Шанель и Жан Пату. Ты дружишь с Жаном Кокто. Кстати, именно он сказал тебе, что ты больше развлекаешься, чем работаешь в мастерской. Пора бы сделать выбор.
Ты ужинаешь в ресторане «Максим» на улице Рояль, в «Рице» на Вандомской площади или в модном «Бёф-сюр-ле-туа» на улице Буасси-д’Англа.
В ноябре 1925 года в американском журнале «Harper’s Bazaar» о тебе выходит многостраничная статья, иллюстрированная вашей фотографией с Кизеттой за игрой в обруч в Булонском лесу.
Ты всегда говорила, что там «просто мимо проходил какой-то фотограф», он узнал тебя и случайно сфотографировал. Но если приглядеться, видно, что кадр постановочный, в этих снимках нет естественности и спонтанности.
И прежде всего их нет в ваших нарядах – на тебе элегантное шерстяное пальто с велюровыми вставками, верх утонченности, у Кизетты – слишком нарядные белые перчатки.
Что ты хотела доказать? Что ты идеальная вездесущая мать? Не слишком ли натянуты ваши улыбки?
Ты всегда стремилась к совершенству, Тамара. Хотела казаться безукоризненной.
Ты на пике гламура – именно ты сформировала его, встроила, опробовав прежде всего на самой себе, а затем отфильтровала через свои портреты.
Достаточно посмотреть, как ты позируешь для известных фотографов, которые вписали тебя в вечность, – для Доры Каллмус, известной под псевдонимом Мадам д’Ора, для Константина Жоффе или для фотоателье «Лорель». Художницу ли они видят в объективе? Или все-таки обольстительницу?
Женщину-вамп в драгоценностях. С уложенными волосами, полузакрытыми глазами, чувственным ртом. Которая выбирает ракурс, как настоящая кинодива.
Люди мечтают о кино, и ты используешь это в своем образе, в макияже, в прическе и нарядах. Ты носишь одежду от Молино, Скиапарелли и Грес.
Ты так хочешь, чтобы тебя воспринимали всерьез, Тамара. Больше всего в жизни ты желаешь преуспевать. И для этого тебе одинаково важны и идеальный внешний вид с капелькой самолюбования и дерзости, и художественное творчество.
Всех тех, кто для тебя позирует (а список длинен), ты делаешь красивыми, великолепными, притягательными, запоминающимися, выдающимися. Ты их возвеличиваешь.
Ты стираешь их недостатки, подчеркиваешь особенности. И не важно, красивы ли они на самом деле.
Ты пишешь их с некоторой чрезмерностью, страстно. Ты делаешь их красивыми. Это станет твоей отличительной чертой.
Именно поэтому все эти богатые и известные люди, все эти преисполненные собственной значимости аристократы желают заказать у тебя портрет.
Чтобы благодаря тебе стать красивыми.
По твоему мнению, красота – самое мощное оружие на земле.
В том же важном для тебя 1925 году на эспланаде Инвалидов, вокруг Большого и Малого дворцов, на набережных правого и левого берегов Сены и даже на мосту Александра III, открывается большая выставка. В этом знаменательном событии, которое курирует архитектор Шарль Плюме, принимают участие около двадцати стран.
Международная выставка современных декоративных и промышленных искусств должна показать миру значимость прикладного искусства во Франции. И это настоящий успех. Каждый день экспозицию посещают тысячи гостей, в многочисленных павильонах толчея; четыре из них, главные, расположены по углам эспланады Инвалидов.
Сюда приходят полюбоваться на одежду, мебель, обустройство кухонь, архитектурный дизайн, украшения, переплеты книг, флаконы духов. Все новое, кричащее, дерзкое. Формы революционны, геометричны, стильны, по-настоящему современны. Цвета как никогда ярки.
Выставка декоративных искусств в Париже. 1925
«Портрет Пьера де Монто». 1931
Именно здесь зарождается ар-деко: объемы переосмысливаются, под влиянием геометрии кубизма в моду возвращается симметрия. Это движение становится противовесом уходящему ар-нуво, с его волнистыми линиями, цветочными, природными орнаментами (самые ярые критики называют их «лапшой»).
Постепенно вся Франция увлекается ар-деко, новые влияния сказываются на оформлении домов, бассейнов, театров, вокзалов, государственных зданий. Париж «безумных лет», твой дом, в полной мере утолил эту жажду новизны.
Твоя сестра Адриенна, та самая, что немало времени уделяет воспитанию Кизетты, тоже становится известной, хотя, конечно, не настолько, как ты. Адриенна Горска. Ученица архитектора Робера Малле-Стивенса, она оканчивает Парижскую специальную архитектурную школу в 1924 году. И сразу начинает работать, делает эскизы мебели, занимается декором, проектирует здания кубической формы, которые сохранились до нашего времени. Немного позже, в 1930 году, когда ты будешь на пике известности, она встречает своего будущего мужа, Пьера де Монто, французского архитектора 1882 года рождения. Ты напишешь его великолепный портрет. В тридцатых годах Адриенна с мужем станут архитекторами сети кинотеатров «Синеак», специализировавшихся на показе новостных лент.
Намного позже, с высоты пройденного времени, скажут, что ты стала самым знаковым художником ар-деко.
Кто она?
Она называет себя герцогиней де ла Саль де Рошмор, но ее настоящее имя – Марика Карусос, она родилась в Греции. Обычная простолюдинка с удивительной судьбой.
В 1905 году она познакомилась в Греции с молодым французским аристократом. Они влюбились друг в друга и поженились в Элефсисе. Марика вскоре забеременела и родила дочь Роману.
Но вскоре их брак рушится, об этом в деталях рассказано в статье французской газеты «Ревю католик д’Альзас», ее можно найти в Интернете. Она называется «Злоключения франко-греческого брака». Отец молодого супруга приходит в ярость и всеми способами пытается аннулировать брак. Он взялся за дело с такой ненавистью, что его даже отлучили от церкви. После всяческих перипетий в 1911 году пара разводится.
Марика сохраняет титул герцогини, живет на широкую ногу, получает содержание на воспитание ребенка и одевается в мужскую одежду.
Ты встретила эту высокую брюнетку с горящим и кокетливым взором в Париже в 1923 или 1924 году у Натали Барни. Она абсолютно в твоем вкусе.
Этот монументальный портрет занимает почетное место над вашим с Тадеушем супружеским ложем на улице Ги де Мопассана.
Твой муж спит под вызывающим изображением амазонки в мужских кожаных сапогах, уверенно стоящей на ступеньках, покрытых ярко-красным ковром. Кажется, они ведут в какой-нибудь ночной клуб. Сразу за ее плечом – тяжелая драпировка серого цвета, как на любимых тобой картинах эпохи Возрождения. На герцогине тесные брюки, они плотно облегают ее полные бедра и привлекают внимание к лобку.
Герцогиня смотрит пристально, внимательно, без кокетства. Она смотрит на тебя жадно, не скрывая влечения.
Я спрашиваю себя: где она позировала? У тебя? У себя? И каким образом заканчивались ваши встречи?
Результат работы не оставляет у Тадеуша сомнений в том, какую жизнь и какие любовные истории ты выбираешь.
Как же он от этого должен был страдать!
«Портрет герцогини де ла Саль». 1925
Некому тебя предостеречь. Некому сказать, что ты играешь с огнем. Только муж требует, чтобы ты вела более упорядоченную жизнь, чтобы проводила дома больше вечеров. Дошли ли до него слухи, которые уже начали о тебе ходить? Несомненно.
А как ему нравятся экстравагантные ужины, которые ты устраиваешь дома? Шестьдесят человек, толкущихся в вашей гостиной. Полураздетые официантки с перьями в волосах. Однажды вечером ты даже пригласила молодую женщину, которая возлежала на столе обнаженной, с разложенными на теле закусками.
Тадеушу опостылели твои выходки. Да, ты очень много работаешь, но он чувствует: ты ведешь двойную жизнь, и это его настораживает.
Вы снова начинаете ссориться. Он называет тебя эгоисткой, ты его – неудачником. Осыпая тебя оскорблениями, на глазах у напуганной до смерти дочери он даже хватается за нож.
Тадеуш ничего не понимает ни в твоем искусстве, ни в твоей жизни. Он хочет от тебя подчинения, хочет сделать из тебя образцовую жену. Ты же ощущаешь себя великой художницей и находишь поддержку у матери, дочери и сестры.
Ты видишь искусство и красоту во всем и везде. Как-то в Риме во время ужина в ресторане скидываешь на пол тарелку спагетти другого клиента только потому, что она загораживает луч света, падающий на скатерть.
Теперь твои дела идут в гору, и тебя уже не волнуют гневные тирады мужа. Тадеуш не отдает себе отчета, насколько ты известна. Ты пишешь портрет твоего близкого друга Андре Жида – нервное лицо, черные бойницы глаз. Портрет вызывает всеобщее восхищение, но твоему супругу до этого дела нет.
«Портрет Андре Жида». 1925
Тамара в пальто от Люсьена Лелонга и в берете от Розы Дека. Фото ателье Мадам д’Ора. 1933
Тебе нужно все больше и больше. Тебе становится тесно в Париже и на Монпарнасе. Их ты уже покорила. Тебе не хочется останавливаться.
Ты обращаешь взор на юг. На страну, любимую издавна, – за ее искусство, свет, красоту. Тебе там нравится все.
Ты отправляешься покорять Италию.
Ты решила обратиться к богатому коллекционеру из Милана графу Кастельбарко. Готовишься к этой встрече заранее. Проявив настойчивость, ты получаешь от него согласие на встречу в Милане, куда и прибываешь с портфолио. Ты, как всегда, элегантно одета. И вот наконец граф тебя принял. Ему нравятся твой прямой взгляд и энергия. Твой черный берет. Твои тщательно уложенные светлые волосы становятся не меньшим аргументом, чем сила, идущая от твоих картин.
Когда очарованный граф предлагает тебе устроить двухнедельную выставку в ноябре в престижной художественной галерее «Боттега ди Поэзия», ты рада, но вздрагиваешь при мысли о том, какую огромную работу предстоит проделать всего за четыре месяца. Тридцать картин! Как к этому приступить? Не важно! Он сказал «да».