Во двор старосты забрела свинья, принадлежащая голландцам, и принялась выискивать объедки. Но Тамбера ничего не видел, он был сейчас далеко, в стране грез.
«…Нет, лучше вот что! Посреди фруктового сада огромный дом. И там живет великан, сильный и злой.
Увидев Клару, он ухмыльнется, оскалив зубы. Клара в испуге спрячется за моей спиной. Тогда я нападу на страшного великана, свалю его одним ударом с ног. И он, как паршивая собака, сдохнет. Клара подбежит ко мне и прижмется к моей груди.
А вдруг во время нашей схватки великан-чудовище убьет меня? Клара тогда горько зарыдает. Она обнимет мое бездыханное тело, и на мою грудь польются ее горячие слезы. Я не выдержу, чтобы она так убивалась, и оживу…»
С улицы донесся чей-то смех. Это мимо дома старосты кампунга шли два голландца, захотевшие, видно, подышать воздухом. Но даже их громкие голоса не отвлекли Тамберу от его мечтаний.
«Что это я! Мертвые не оживают. Так бывает только в сказках. Я умру и никогда больше не буду дышать и смотреть на мою Клару. А Клара не захочет стать женой чудовища. Она возьмет и убьет себя и рухнет наземь рядом со мной. А потом моя мама разыщет нас, и ее дядя прикажет похоронить нас вместе…»
Опять раздались чьи-то шаги и громкий смех. На этот раз Тамбера пришел в себя: с прогулки возвращался ван Спойлт со своей племянницей. Вот они подходят все ближе, вот они уже поравнялись с Тамберой. Вдруг словно сверкнула молния и раздался удар грома! Тамбере показалось, что в сердце у него что-то оборвалось. Он весь напрягся, будто ожидая нападения. Грудь учащенно вздымалась и опускалась. Он уже готов был броситься навстречу той, что секунду назад в его воображении доверчиво прижималась к нему.
Не знал Тамбера, даже и представить себе не мог, какие слова он сейчас услышит. Подойдя к самому его дому, Клара, все еще смеясь, воскликнула:
— Бедненький, его обидел папочка!
Мгновенно изменился Тамбера в лице. Невыразимая душевная боль отразилась на нем. Когда Клара и ван Спойлт исчезли из виду, Тамбера спустился во двор и, едва волоча ноги, побрел в отдаленный уголок сада, чтобы дать волю охватившей его печали. «Ах, Клара! Какая ты жестокая! Во всем мире нет человека более жестокого, чем ты!» — вырвалось из самого сердца Тамберы, и он заплакал.
Долго сидел он в одиночестве, укрывшись под старым, развесистым чинаром. Подобно философу, забыв обо всем, он плел сети своих печальных размышлений. Но вдруг будто что толкнуло его. Он вскочил и бросился к дому ван Спойлта. Подойдя к знакомой ограде, Тамбера опять принялся колотить по ней, чтобы Клара услышала, что он здесь, рядом. Действительно, его услыхали. Только не Клара. На этот раз из окошка выглянул ван Спойлт.
— Разве можно поднимать такой шум под чужими окнами? — строго спросил он.
— Э-э… я думал, может, Клара выйдет погулять, — запинаясь, пробормотал Тамбера.
— Она сейчас читает. Да и поздно уже гулять.
Проклиная себя на чем свет стоит, несчастный Тамбера несолоно хлебавши поплелся домой.
Вубани, поджидая его, штопала ему рубашку.
— Мама, почему меня ничему не учат? — подойдя к матери, спросил Тамбера.
— О чем ты говоришь, сынок?
— Я хочу знать, почему меня не учат тому, что умеют голландцы. Разве ты не замечаешь, какая разница между европейцами и нами? А все потому, что они с детства учатся. Я хочу, мама, когда стану взрослым, жить так, как живут они.
Вубани внимательно посмотрела на сына.
— По-твоему, хорошо жить по обычаям чужой страны, сынок?
— Я не об этом говорю, ма. Посмотри, как голландцы от нас отличаются. Сравни, например, ван Спойлта и моего отца. У них не только цвет кожи разный, они во всем не похожи друг на друга.
Мать молча слушала.
— Как ты думаешь, ма, — продолжал Тамбера, — могут отец с ван Спойлтом стать когда-нибудь друзьями?
Вубани сделала вид, что не слышит вопроса.
— Как бы я хотел этого!
— Почему, сынок? — спросила Вубани. Неспокойно было у нее на душе. Боясь выдать свою тревогу, она не поднимала глаз на сына.
— Потому… потому что я тогда буду часто получать подарки, — ответил он и вышел из комнаты.
Глядя ему вслед, Вубани тяжело вздохнула.
На волнах
Этим вечером Тамбера лег спать рано, как обычно. Засыпал он всегда сразу, но сегодня сон никак не приходил к нему. Мать слышала, как он ворочается на своей постели. Она ждала, что сын вот-вот заснет. Наконец, не выдержав, Вубани взяла в руки светильник и пошла в соседнюю комнату. Тамбера лежал с закрытыми глазами, но было вндно, что он не спит.
— Не спится, сынок? — спросила она.
— Да, не спится, — ответил Тамбера.
— Хочешь, я расскажу тебе сказку?
— Расскажи.
Мать села на край постели и тихим голосом, нараспев, будто убаюкивая малыша, принялась рассказывать об одном юноше, которого заманила в джунгли прекрасная девушка, и о том, как его погубили там страшные джины и дьяволы.
Тамбера слушал, не перебивая, свернувшись калачиком за спиной матери. А когда сказка кончилась и Вубани спросила, понял ли он сказку, Тамбера ничего не ответил. Он спал.
Тогда Вубани, неслышно ступая, вышла из комнаты и скоро вернулась с кувшином из кокосового ореха, наполненным водой. Нагнувшись над спящим мальчиком, она окропила его.
— Пусть очистится твоя душа от скверны, сынок, — прошептала Вубани и так же тихо удалилась к себе.
Забрезжило утро. Горизонт на востоке еще не заалел, и деревья стояли прохладные и тяжелые от росы, капельками сверкавшей на листьях, а Тамбера, опрятно одетый и умытый, уже расхаживал по двору дома ван Спойлта. Он насвистывал веселую песенку, и в песенке звучала надежда на близкую встречу с девушкой, живущей в этом доме. Он не отрывал глаз от окошка Клариной комнаты, нетерпеливо дожидаясь той минуты, когда покажется ее милое личико и он ласково ей улыбнется. Вот скрипнула оконная створка. Тамбера замер. О, радость! Это она, Клара. Вот она отворяет окно. Она улыбается. И от ее улыбки делается тепло и спокойно.
— Доброе утро, — поклонившись, сказал Тамбера.
— Доброе утро, Тамбера, — ответила девушка. — Так рано, а ты уже на ногах. Ты хочешь, чтобы мы и сегодня были вместе?
— Да, Клара, хочу.
Вдруг приветливое выражение на лице Клары сменилось испугом. Она вскрикнула и, захлопнув окно, исчезла в глубине комнаты.
Тамбера обернулся. В двух шагах за его спиной стояла мать. Она проходила мимо, возвращаясь с берега моря, и, увидев сына, разговаривающего с чужестранкой, остановилась, устремив на нее взор, полный зловещего огня.
Мог ли подумать Тамбера, что его родная мать так напугает Клару! Зачем она пришла сюда? Почему с такой ненавистью смотрела на племянницу ван Спойлта? Тамбера нахмурился, брови его сошлись у переносицы. Стиснув кулаки, он круто повернулся и зашагал прочь. Много горьких слов было готово сорваться у него с языка, но он сказал только: «И это моя мать!..»
Тамбера успокаивал себя тем, что просто Клара испугалась его матери. А его, Тамберу, она была рада видеть. Горечь и досада, вызванные появлением матери, уступили место новой надежде. Как только Вубани ушла, Тамбера тотчас вернулся под Кларины окна, упрямо бормоча: «Пусть ей не нравится наша дружба, а я все равно буду делать свое!»
Долго ему пришлось прохаживаться под чужими окнами в ожидании Клары. Вдруг он ясно услышал знакомый звонкий голосок. Быстрее молнии бросился Тамбера к входной двери. Но что с ним? Он повернул обратно, лицо его мрачнее грозовой тучи, губы крепко сжаты.
— Ну, подожди же! — вырвалось у него.
Что же произошло? Подбежав к калитке, Тамбера увидел, как его Клара весело болтала с Кавистой!..
Словно гонимый ураганом, помчался он домой. Завидев сына, Вубани окликнула его: она хотела покормить Тамберу. Но он, как будто не слыша, бросился в свою комнату и заперся там; теперь и мать стала его врагом.
Вбежав в комнату, он рухнул ничком на лежанку. Охваченный яростью, он бил кулаками по циновке, и с уст его срывались ругательства.
Он слышал, как мать звала его. Слышал, но и не думал откликаться. Пусть зовет, пусть хоть охрипнет, он не выйдет из комнаты.
Но все-таки ему пришлось покинуть свое убежище: к материнскому голосу присоединился грубый голос отца. Тамбера нехотя поднялся и вышел, все еще сердито нахмуренный.
— С этого дня, — начал Имбата, — ты больше не будешь бездельничать. Я нашел тебе занятие. Будешь помогать Гапипо. Он согласился торговать у нас голландскими товарами. Деньги на это буду давать я. Доход потом поделим. Сейчас же ему нужен помощник. И этим помощником будешь ты. Пора наконец приучать тебя к делу.
Тамбера молчал.
Ты что молчишь, будто воды в рот набрал? — набросился на него отец.
Тамбера и тут ничего не ответил.
— Я вижу, тебя сперва кулаками поучить следует! — рассердился Имбата.
— Оставь его в покое. Поговоришь об этом в другой раз, — вмешалась Вубани. — Ты что, не видишь, Тамбера расстроен чем-то.
— Некогда мне с ним нянчиться! Знаешь, какое наступило время? Деньги теперь — все. Благополучие каждой семьи зависит только от них. И наши дети должны поскорее научиться добывать их.
— Деньги, деньги! Новые красивые игрушки! Только я не хочу, чтобы мой сын в них играл на потеху дьяволу. Довольно того, что ты ему прислуживаешь.
— Что ты такое опять несешь! Вечная история: стоит мне только подумать всерьез о воспитании сына, ты тут как тут, лезешь со своими глупостями. Горе одно, когда у сына такая мать. Тебе бы только баловать его. А ведь он уже не маленький. Смотри, вырастишь бездельника на свою голову.
— Ты не прав, — спокойно возразила мужу Вубани. — Я тебе не мешаю воспитывать сына. Просто я лучше знаю Тамберу. Ты считаешь, что я плохая мать. Ну что ж, какая ни есть, а мать. И запомни, Тамбера мой сын, так же как и твой.
— Ну и повезло мне, ничего не скажешь! Что сын, что жена — одинаковы. Сын совсем от рук отбился, и мать не лучше. Ты что, не видишь, в какое время мы живем?