[73] Таким образом, плотность населения Тамбовской губернии к 1926 г. сократилась на 4,8 человека на кв. км. хотя границы губернии и изменились, это было следствием подавления восстания.
Интерес также представляет численность населения городов Тамбовской губернии до и после подавления восстания.
Таблица 4
Борисоглебский[75]
Елатомский
Елатьма
Кадом
Кирсановский
Козловский
Липецкий
Моршанский
Тамбовский
Щацкий
В 1923 г., по сравнению с 1920 г., население тамбовских городов так и не восстановило свою численность, несмотря на естественный прирост за это время и возвращение не учтенных в 1920 г. красноармейцев.
В 1926 г., по сравнению с 1923 г., население большинства тамбовских и ранее входивших в Тамбовскую губернию городов увеличилось, за исключением городов Липецкого и Шацкого уездов, а также Елатьмы. Увеличение городского населения говорит о том, что жизнь стала налаживаться после погрома 1921 г., хотя и не везде.
Пользуясь данными переписи 1926 г., можно составить определенное представление и о карательной машине того времени в Тамбовской губернии.
Так, в милиции и ОГПУ 4,1 % мужчин и 2,4 % женщин из числа работников составляли служащие в возрасте 15–17 лет, кроме того, 5 % работников-мужчин данных структур были в возрасте 10–14 лет.[76]
О состоянии Тамбовской губернии после погрома 1921 г. красноречиво говорят факты, приведенные красными статистиками сразу после подавления восстания.
Так, советские статистики отмечали в 1922 г., что число клубных учреждений здесь сократилось только за первую половину текущего года в 3–5 раз.[77] Это говорит не только о том, что в период боевых действий здания, приспособленные под клубы, уничтожались или занимались другими учреждениями, но и о том, что население тогда было целиком поглощено другими жизненными проблемами.
Обратим внимание на то, за что и сколько людей было осуждено в губернии в первой половине 1922 г. Здесь не учитываются уголовные деяния.[78]
Таблица 5
Вид преступления
1. Преступления против Советской республики
2. Преступления установленного порядка управления
Эта сводка означает, что к 1922 г. большевики завершили разгром восстания и на протяжении этого года добивали активных сопротивленцев. Также видно, что рассмотрение дел в карательных органах шло медленно, и сотни подследственных продолжали находиться в концлагерях и тюрьмах. Касались советские статистики и выполнения отдельных видов продналога, например яичного: "На выполнение яичного налога оказал влияние и бандитизм, т. к. в бандитских уездах население оказалось лишенным кур и предпочитало сдавать яичный налог даже хлебом. Масляный налог, путем решительного нажима, удалось добрать уже зимой… Сбор картофеля происходил с чрезвычайной трудностью — почти исключительно под нажимом продсессий Ревтрибунала"…[79] Даже красными статистиками отмечалось, что на местах при взимании этих налогов представители советской власти допускали преступления. В ряде мест часть налога или полностью присваивалась местными коммунистическими властями так, "что даже баланс нельзя подвести…".[80] Приводится конкретный пример, как в Спасском уезде местные коммунисты открыли самовольно новый ссыпной пункт, где вдобавок обвешивали и так несколько раз ограбленных крестьян, например в Пашкове![81] Советские статистики говорят, что такие действия были обыденными, а центральные коммунистические власти с этим явлением были якобы не в силах бороться.[82]
При таком подходе был облегчен налог для южной части губернии, за последнее время сильно пострадавшей от двухгодичного недорода, бандитизма и разверстки, которая опиралась всей тяжестью на них, мало затрагивая север губернии.[83] Отмечалось, что особенно пострадали Борисоглебский, Кирсановский и Усманский уезды. Сложность для выработки четких норм налога, по мнению советских статистиков, представляло то, что "почти во всех волостях Тамбовского уезда все документы были уничтожены бандитами…".[84]
Для того чтобы собрать налоги, советская власть не скупилась на репрессии и после подавления восстания. Так, советские статистики указывают "Методы работы" по сбору налогов: "В самом деле, из сводок репрессий к неплательщикам единого налога видно, что: 1) за всю кампанию (1922 г.) подвергнуто взысканиям 3.848 неисправимых неплательщиков, что составляет только 0,6 % от всех плательщиков.
2) главную массу репрессий составляют административные взыскания (семидневный арест), каковой применен к 3.639, на долю же более тяжелых судебных взысканий падают только 200 случаев, т. е. 0,03 % всех плательщиков".[85]
Результаты такой политики не могли не сказаться. "Тамбовская губерния в целом не признана была центром голода, но в большинстве уездов сильное недоедание, граничащее с голодом, было налицо"…[89]
Ниже дана "Сводка по применению административных и судебных мер воздействия, примененных к неплательщикам продналога"[86]
В этой сводке более полно отражены репрессии против крестьян за невыполнение продналога. Только за первые 3 месяца 1922 г. репрессиям подверглись 4.952 человека.
Советские статистики отмечали, что "Тамбовский, Кирсановский, Козловский, Усманский, Моршанский, Борисоглебский уезды оказались менее производительными в отношении трудгужналога, в связи с последствиями бандитизма…"[87] Особо они отмечали условия проведения натурального налога: "К моменту проведения натурального налога Тамбовская губерния находилась в особенно тяжелых для продработы условиях. Борисоглебский, Тамбовский и Кирсановский узды целиком, а Усманский, Козловский и Моршанский в значительной степени были охвачены бандитским движением, продолжавшимся уже 2 года… Наконец, и разверсткой Тамбовская губерния была истощена более многих других, как производящая губерния у линии фронта… Работа агентуры Губпродкома протекала в чрезвычайно тяжелых условиях упорной борьбы с населением, отчасти кулацким, оказавшим упорное сопротивление при сдаче продуктов… Гибель продовольственников во время работы, как в одиночку, так и при налетах банд, целыми группами, была весьма нередким явлением"…[92]
Интересно взглянуть и на посевную площадь губернии. Если в 1917 г. она составляла 2060342 десятины, то на конец 1921 г. — 1.457.352 десятины, сократившись на 28 %. Весной 1922 г. она составила 1.607.890 десятин, или на 22 % меньше 1917 г. На конец 1922 г. в губернии не были возделаны 10,13 % прежней посевной площади.[88] Предполагалось, что в 1923 г. не будет возделано еще 5 % пахотной земли, "относящейся, преимущественно, на счет южных районов, особенно пострадавших от бандитизма, в данный момент ослабленных в смысле наличия инвентаря и семян".[89] Это было прямым следствием погрома Тамбовской губернии, учиненного большевиками.
По числу хозяйств, которые частично или полностью имели не вспаханной землю, лидерство держит Борисоглебский уезд, один из главных очагов восстания — 43,6 %; в Темниковском уезде — 34 %, в Кирсановском — 32,2 %, в Усманском — 27,6 %. Стоит отметить, что во многих хозяйствах не было возможности вспахать землю, поэтому сеяли по невспаханному. Особенно это проявилось в принимавших активное участие в восстании Борисоглебском и Усманском уездах. Одна из причин этого — отсутствие лошадей и инвентаря. Особенно сильное уменьшение рабочего скота отмечалось в Лебедянском, Кирсановском и Усманском уездах. Наряду с этим отмечалось резкое падение уровня сельскохозяйственного производства. Во многих случаях в этих и других уездах отмечались не только случаи вспашки полей на коровах, но и на людях.