10 апреля 1370 года Тимур принимает присягу от всех военачальников Мавераннехра. Однако он не получил ханского титула, подобно своим предшественникам, несмотря на то, что уже достаточно укрепил свои силы и смело мог претендовать на самостоятельную ханскую власть, поскольку закон, установленный Чингисханом, гласил: править может только чингизид. Тимур же не был прямым потомком великого завоевателя, поэтому вынужден был довольствоваться званием Великого эмира, правя от имени потомков Чингисхана, опираясь на войско, кочевую знать и мусульманское духовенство. На тот момент ему исполнилось 34 года. В том же году был созван курултай, на котором богатые и знатные монгольские властители избрали ханом прямого потомка Чингисхана – Кобула Шах Аглана, которого Тимур, однако, вскоре убрал со своего пути. В итоге ханами при нем считались (пусть даже чисто номинально) еще один потомок Чингисхана Суюргатмыш (1370–1388) и его сын Махмуд (1388–1402).
К представителям духовенства у Тимура всегда было особое отношение, как и к религии в целом. Он не был безгрешным, знал об этом и усердно молил Всевышнего о прощении своих грехов, а почтение к духовным лицам император сохранил на всю жизнь. Вольно или невольно он пытался обосновать, если не оправдать свои завоевания неким «промыслом Божьим», похоже, искренне верил в свое предназначение «бича Божьего» и вершил свой суд от имени Аллаха. Поэтому на покоренных Амиром Тимуром территориях духовные лидеры всегда брались под защиту. Однако хотя Тимур и был воспитан в традициях ислама, а в детстве действительно выказывал крайнюю набожность, в молодости слыл ярым поборником веры, а под первым правилом в своих «Уложениях» указал следующее: «Я заботился о распространении религии Бога и закона Магомета, этого избранного Богом сосуда: я поддерживал ислам во всякое время и во всяком месте», и, вероятно, как и каждый истинный мусульманин мечтал быть похороненным в одном из святых мест, на самом деле, начиная с сознательного возраста, даже в вопросах вероисповедания им двигал исключительно холодный политический расчет. Тимур оказывал внешний почет богословам и отшельникам, не вмешивался в управление имуществом духовенства, не допускал распространения ереси (примером может послужить запрет заниматься философией и логикой), заботился о соблюдении своими подданными религиозных предписаний (закрывал увеселительные заведения в больших торговых городах, несмотря на крупный доход, приносимый ими казне), но лично себе никогда не отказывал в запрещенных удовольствиях и только во время смертельной болезни велел разбить кубки для вина. Чтобы оправдать собственную жестокость религиозными мотивами, Тимур в шиитском Хорасане и в прикаспийских областях выступал поборником правоверия и истребителем еретиков, в Сирии – мстителем за обиды, нанесенные семье пророка. Устройство же военного и гражданского управления при Тимуре определялось почти исключительно законами Чингисхана, за что впоследствии богословские авторитеты отказывались признать Тимура правоверным мусульманином.
В целом вся биография Тимура напоминает биографию Чингисхана. Оба завоевателя начинали свою деятельность как предводители набранных ими лично отрядов приверженцев, которые потом становились главной опорой их могущества. Подобно Чингисхану, Тимур лично входил во все подробности организации военных сил, имел подробные сведения о силах противника и состоянии его земель, пользовался среди своего войска безусловным авторитетом и мог вполне полагаться на своих сподвижников, практически не опасаясь, насколько это вообще было возможно, получить удар кинжалом в спину…
И у того и у другого менее удачен был выбор лиц, поставленных во главе гражданского управления. Это подтверждают многочисленные случаи наказания высших сановников за взяточничество, казнокрадство и другие не менее тяжкие грехи в Самарканде, Герате, Ширазе, Тавризе и других городах и областях.
Различие же между Чингисханом и Тимуром определяется главным образом большей образованностью последнего, несмотря на дошедшую до нас информацию о неграмотности Тамерлана. (Это тоже вызывает удивление: как мог человек, знавший несколько языков, обладавший феноменальной памятью, управлявший великой империей, не менее великой армией, умевший определять численность войск и остаток фуража, поражавший своими познаниями в некоторых научных дисциплинах даже всемирно известных ученых мужей, не обучиться грамоте? Однако для чего тогда ему были нужны придворные чтецы?..) Чингисхан был лишен всякого образования и никогда не стремился его получить. Тимур же собственными усилиями поднаторел в науках, которые разжигали в нем интерес. Кроме своего родного чагатайского языка, он говорил по-персидски, на протяжении всей жизни не охладел в стремлении беседовать с учеными людьми, как он сам говорил: «Я оказывал почтение потомкам пророка, ученым, богословам, философам (несмотря на то, что философия в исламе считалась ересью и «официально» Тимур ее категорически не приветствовал) и историкам… Я тщательно избегал причинять им малейшую печаль и ни в чем им не отказывал», особенно, как уже было отмечено, любил слушать исторические сочинения. Своими познаниями в истории он привел в изумление величайшего из мусульманских историков, Ибн Халдуна (не станем забывать о том, что Тимур не умел читать; все почерпнутые им из рассказов других знания он надежно сохранял в своей поистине уникальной памяти); рассказами о доблестях исторических и легендарных героев Тимур пользовался для воодушевления своих воинов.
Местом своего пребывания Тимур избрал Самарканд, хотя изначально хотел назначить столицей свой родной город Шахрисабз. Однако Самарканд, «Сияющая Звезда востока», находился в центре всего Мавераннехра. Кроме того, город занимал выгодное географическое положение, являясь важным перекрестком на Великом шелковом пути.
После переезда в Самарканд Тимур развернул в нем обширную строительную деятельность (уникальные архитектурные памятники, возведенные по приказу эмира, на чем подробнее мы остановимся ниже, выстояли века и по сей день восхищают нас своим величием и утонченной красотой). Одновременно с этим он начинает создавать сильную армию, которую ставит во главу своего государства и готовится к большим завоевательным походам. При этом он руководствуется боевым опытом монголов и намеревается вернуть к жизни правила великого воителя Чингисхана, которые его потомки к тому времени уже успели основательно подзабыть.
Первые годы своего правления Тимур посвятил установлению порядка в стране и безопасности на ее границах. Он прекрасно понимал, что борьба с мятежными эмирами, походы на Семиречье и Восточный Туркестан – к сожалению, необходимые, но не единственные и не основные средства достижения стабильности на подвластных ему территориях. Великий эмир знал, что первостепенную роль как прежде, так и теперь, и всегда играет закон.
Прочность и могущество любого государства, мир и благополучие страны и народа связаны с устойчивостью и незыблемостью действующих в нем законов. Известно, что, как и у других, у узбекского народа издревле существовали законы, регламентировавшие семейные, имущественные, наследственные взаимоотношения, отношения между государством и его гражданами. На основе этих законов граждан и общество защищали правовые учреждения (судьи, государственный контроль), чиновники, которых называли мухтасибами[5] и др. Как свидетельствуют исторические источники, во времена Тимура и Тимуридов существовали три категории судей: шариатский судья, руководствовавшийся в своей деятельности нормами шариата[6] (от арабского «шариа» – прямой, правильный путь; право, закон), судья ахдос (ведущий дела на основе существовавших в те времена нравов и обычаев), казн аскар (войсковой судья). Судьи в своей деятельности руководствовались не только канонами шариата и существовавшими нравами и обычаями, но и имели на руках написанные выдающимися мусульманскими законоведами каноны и законы.
В государстве, созданном Тимуром, сохранялся кочевой – или полукочевой – быт. Воины по старинке носили косы, а при дворе самого правителя, вопреки мусульманским канонам, устраивались пиры, на которых присутствовали также жены и дочери эмира; на стенах дворцов изображались батальные сцены, героями которых были его сыновья и внуки. Языком историографии, делопроизводства, дипломатической переписки был фарси. Но прочно сохраняли свои позиции и тюркский и монгольский (по свидетельству посла кастильского короля Руиса Гонсалеса де Клавихо, Тимур всегда держал при себе «несколько писцов, которые читают и умеют писать письменами могали»).
Структуру своего государства Тимур сохранил такой же, какой она была во времена Чингисхана, который считал, что разделение на тумены и прочее – наиболее подходит для его типа государства, так как при этом возможно довольно легкое управление страной в случае мобилизации можно также легко и быстро найти людей для нее. Кроме самоличного административно-территориального деления Тимур также осуществил ряд различных реформ. Например, он начал раздавать землю в пожизненное владение и наследство (так называемый су-юргал). Он раздавал своим приближенным, родственникам и просто людям, которые, по его мнению этого заслуживали, не только провинции, но и целые страны. Управление Мавераннехром, то есть центральное управление, Тимур осуществлял самостоятельно.
Вспомогательным органом управления при Тамерлане был диван (совет или канцелярия), в регионах же управление было представлено областными диванами. Диван состоял из четырех визирей (министров): 1-й – визирь провинции и народа. Он сообщал о событиях и делах, происходящих в администрации, а также о состоянии народа, доставлял в казну суммы податей и налогов, а также советы о распределении всей массы сборов, давал точный отчет о количестве населения, его культуре, о развитии торговли и положении полицейского надзора. 2-й – военный визирь. Его обязанности заключались в представлении росписей войск и реестров жалованья, в ознакомлении с расположением от