его с завода в Якутск сего июля до 28 числа заводское правление и имел (…), дабы заводского состояния в чем, а паче ковкою дельного железа во отправление в Камчатскую экспедицию не остановить.
А мне он, Соловьев, приказ отдал, по обычаю канцелярскому о содержании прихода и расхода денежной и припасной казны от нарядников и от прочих рапорты, и ведения, и доношения, и прочие письма писать и принимать с приложением рук, и на оные денежные рапорты кому надлежит выдавать деньги, указы писать и по тем указам деньги выдавать Бронскому с денежным счетчиком Яковом Поповым, записывая в шнуровые книги (…). А как-де от болезни облегчение будет, и по прибы
тии его, Соловьева, на завод [он] те денежные указы закрепит, а на ведения, и рапорты, и доношения, и прочие письма положит пометы (…). По которому его приказу тако и действовано (…). На которых припасных ведениях, и рапортах, и доношениях, и прочих заводских дел[ах] с мая-месяца по август им, Соловьевым, не помечено.
(Л. 309 об.) 7. Но (…) по слышанию нашему, что ему от болезни льготы нет, но боле в тягость приходит. Того ради прошедшего июня 7 и 21 чисел принужден, забрав при заводе шнуровые (…) книги для закрепы (…) к тому ж и (…) разные документы, и ехать в Якутск. По которому намерению и ездил, и ему, Соловьеву, оное неисправление предлагал, и просил, чтоб шнуровые книги по листам закрепить, а на документах положить пометы. По которому моему предложению отложил впредь до времени и сказал, что буду-де я на завод не мешкав и тамо исправлю. Которым его приказом паки выехал из города Якутска на завод для исправления при заводе заводских разных дел (…).
8. А сего ж июля 14 числа оный Соловьев писал ко мне из Якутска на завод и приказал быть с завода в Якутск с некоторыми заводскими делами. По которому его письму заводские дела, к тому ж паки взял (…) шнуровые (…) книги и документы (…). И по прибытии в Якутск-город он, Соловьев, безмерно труден и просит причастия принять и маслом собороваться. По которому прошению оное и исправлено. И видя его в скорби тягость, июля 17 числа принужден [был] просить его, Соловьева, и просил о неисправных делах, ежели Божиим изволением приключится смерть (…). На которое мое прошение он, Соловьев, сказал, что-де дела (…) оные окончать уже силы не имею и ожидаю от часу до часу смерть. И приказал сходить [к] высокоблагородному морского флота г-ну капитану-командору Берингу и о том о всем подробно донесть, чтоб благоволил прислать к нему для порядку свидетельства из офицеров, которым может он, Соловьев, подробно объявить словесно. По которому прошению тако и учинено, (Л. 310) и прислан к нему от Его высокоблагородия г-на капитана-командора Беринга по ордеру из офицеров прапорщик Павел Иванов с товарищи три человека, и незакрепленные книги, и указы, и непомеченные документы (…) свидетельствовали. А по свидетельству явилось во всем сходство, и фальши никакой не сыскалось. И он (…) чрез великую мочь при них закрепил, а боле того у него силы не стало, и на документы помет положить не мог (…).
9. А сего 1736 года июля 27 числа во 2-м часу пополудни оный Соловьев по Божией воле умре. А печать и (…) шнуровые (…) [книги], також и документы остались при заводе без закреп и без помет, и денежная казна и припасы без счету и без свидетельства. А завод состоит как надлежит, и молот ковкою дельного железа в отпуск Камчатской экспедиции действует, и плавка кричного железа идет, и всякие припасы – дрова, уголь в приход и в расход идут по обычаю, и работники работают, и прочее чинится по заводскому обыкновению без остановки (…).
(Л. 310 об.) (…) 10. А сего 1736 года июля 31 дня по определению от высокоблагородного морского флота г-на капитана-командора Беринга определен вместо его, Соловьева, к заводу управителем посланный в Охотский острог в команду г-ну Скорнякову-Писареву прапорщик Ракитин, который как денежную казну, тако и припасы свидетельствует, и делам опись чинится (…).
11. При здешнем Тамгинском железном заводе работными людьми безмерно скудно, и ежели б не способ от высокоблагородного г-на капитана-командора Беринга в работных людях, и определены [бы] к заводу не были (…). Но способом Его высокоблагородия железной руды добыто с лишним три тысячи пудов, которая уже и на заводе. Из того кричного железа выплавлено при заводе в плавильных ручных печках по август сот с шесть пудов, и из того сковано под колотушечным молотом дельного четыре[х]гранного, и баутного, и полосатого железа без мала с триста пудов, и отправлено в Камчатскую (Л. 311) экспедицию по разным месяцам и числам. Токмо при заводе в рубке дров и в жжении угля за малолюдством может учиниться остановка, понеже от Его высокоблагородия г-на капитана-командора Беринга присылаются в работу из ссыльных людей, и оные, мало поживши, и забрав казенный провиант, и не заработав, бегут. И от того чинится остановка немалая. А от Якутской воеводской канцелярии работников присылается мало, и за малолюдством заводское состояние всем удовольствовать неможно.
К сему доношению Заводских дел подьячий
Федор Сургуцкой руку приложил.
ГАСО. Ф. 24. Оп. 1. Д. 629. Л. 308–311. Подлинник.
(Л. 457) Понеже по силе ордеру от Его высокоблагородия г-на капитана-командора Беринга велено купить на завод четыре лошади да шесть быков для заводских работ, по силе которого и определено купить от Заводских дел. Токмо по тому определению и поныне и поныне не исполнено, и в покупке не имеется. А ныне я, надзиратель, от заводу отлучаюсь на время в город Якутск. Того ради счетчику Якову Попову выдать из счету своего из заводской суммы на покупку лошадей денег тридцать рублев.
Александр Ракитов.
ГАСО. Ф. 24. Оп. 1. Д. 703. Л. 457. Заверенная копия.
(Л. 331 об.) (…) Подмастерья – к делу мехов Никита Курицын, к угольному жжению Гаврило Ярутин – на Тамгинском заводе декабря 3 дня прошлого 736 году явились, и с прочими мастеровыми людьми причислены, и должности им исполнять велено. А надлежит при Тамгинском заводе быть мастеру к делу кожаных мехов голландского манеру. А помянутый Курицын объявил у Заводских дел, что-де он кожаных делать не умеет, а делает-де деревянные меха. (Л. 332) А при оном заводе деревянные меха кроме кожаных не действуют. А преждебывший меховой мастер таких же кожаных мехов делать не умел же и за старостию и негодностию отставлен (…). А помянутый Курицын при заводе ныне обретается праздно и жалованья получает втуне.
А вышеписанный Ярутин объявил доношением: у жжения-де угля от тяжкой работы весьма обувь и одежда терпеть долгого времени не может. А здесь в Якутском одежда и хлеб весьма в дорогой цене. А жалованья ему определено в год по двенадцати рублев, и тем-де жалованьем ему и с женою пропитаться неможно. И оному Ярутину до указу (…) определил сверх жалованья давать хлеба на месяц по два пуда, дабы он не мог понести голоду и наготы (…). Ибо и ссыльным определено на день по три копейки и хлеб, и те ссыльные могут работать у тяжкой работы с переменою, а оный Ярутин при должности своей беспеременно (…).
(…) Документы посылаются с Тамгинского завода с нарочным при реестре (…). А прежде сего от заводу посылались всякие письма чрез городы при случившихся посылках, а егда отдавались от заводу для отсылки в Якутскую канцелярию. (Л. 332 об.) И как во оной Канцелярии, так и по другим городам за неимением посылки посылаемые письма держатся (…) месяца по два и по три (…).
Да при оном же заводе надлежит быть к тринадцати ручным плавильным печкам плавильных мастеров три человека. (…) А вместо плавильных мастеров отправляли должность из якутских жителей три человека – Михайло Захаров, Трофим Гурьев, Ефрем Бочарников. И за тое мастерскую работу получали деньги по плакату по пяти копеек. И из оных показанный Бочарников умре, а помянутые Захаров и Гурьев имеются при заводе неотлучно и просили (…), что-де они, будучи при той тяжкой работе, от огненных искр одежду обожгли и ободрались, те[ми] полученными работными деньгами не токмо им положить на себя одежду или подушные деньги заплатить, но и пропитаться не могут (…). А чтоб при заводе за теми их нуждами за неимением других к тому делу способных не учинилась остановка, определил им, Захарову и Гурьеву, сверх работных денег за неотлучку их от заводу давать на каждый месяц на пропитание хлеба по два пуда (…). И оные правят оную должность по нужде, ибо весьма стары.
(Л. 333) А на место оных из рекрут Семен Коренев, Данило Марков к Заводским делам объявили доношением: в прошлом-де 1727 году взяты они из крестьянских детей вместо рекрут в горные ученики [2] на Аргунских серебряных заводах и обучились-де у плавки серебряной руды. И в плавке руды по пробе явились исправны. А о исправности их подписались мастера, и те подписки комиссар Бурцов увез с собою. И просили, чтоб их к плавке железной руды определить мастерами. И по тому доношению оных Коренева и Маркова к плавке железной на место показанных престарелых по желанию их определил, дабы всеконечно не могла в том учиниться остановка. А за тое их тщательную к работе ревность жалованья получать им велено (…) по двенадцати рублев да сверх того провиант. А егда в плавке руды явятся исправны, и (…) за тое их действительное искусство, будучи в тяжкой работе, на излишнюю истерю одежды и обуви от огненных искр (…) определил же к тому жалованью по два рубли (…), дабы они перед другими своею братьею не могли понесть крайней нужды.
Да при оном же заводе при всех мастерах надлежит быть ученикам (…), а ежели паче чаяния из мастеров кому приключится смерть, то по смерти его может по науке должность его отправлять ученик, хотя и не так исправно, однако всеконечно остановки чиниться не будет. А по требованию от здешнего завода чрез такое дальнее расстояние из Канцелярии Главного правления мастеров получить вскорости меньше года неможно. Того ради из обретающихся при заводе из присыльных, усмотря к наукам тщательных людей (…), определил учениками, а именно: к плотинному мастерству – из якутских служилых Тимофея Матвеева, к молотовому мастерству – из присыльных Ивана Попова,