«Тебе помочь подняться?» — наконец спросил он.
По моей позе сторонний наблюдатель мог предположить, что я была сброшена с сиденья столкновением со встречной машиной. Я сделала глубокий вдох, собрала конечности и откинула намокшие волосы с лица. Не произнося ни слова, я сгребла его рубашку, шорты и собственные штаны. В полном молчании мы оделись и перебрались на передние сиденья. Правда, когда я переступала через центральную консоль, в промежности растеклась такая приятная боль, что я чуть было не выругалась. Неожиданно мне захотелось поскорее отвезти Джека домой. Меня обуревало желание пофантазировать наедине на тему своих воспоминаний об этом вечере до возвращения Форда с работы.
На въезде в город мы купили молочные коктейли и гамбургеры и остановились перед закрытым магазином бытовой техники, чтобы перекусить. В каждом действии, которое совершал Джек я находила откровенный эротизм: то как он разрывал зубами пакетик с кетчупом, снимал крышку со стаканчика, чтобы наброситься на сливки, которые он слизывал крупными порциями. Не знаю, намеренно ли он дразнил меня или эти жесты были естественны для него. «А в городе у нас такой закусочной нет», — заметил он. — «Коктейль очень вкусный».
«Ты увидишься со мной снова, ведь так, Джек?» — Я сняла вишенку с молочного коктейля и стала ее обсасывать, держа черешок между губами и смотря умоляющим взглядом. Он вытер рукой крем в уголках рта, и я улыбнулась. — «Я имею в виду, кроме школы».
Он энергично кивнул, потом стал водить пальцем по дорожкам на верхушке рычага переключения передач, как будто читая шрифт Брайля, и наконец повернулся ко мне. «Мы можем делать это каждый вечер?» — с надеждой спросил он.
У него на лбу все еще оставались капли пота. Я вытерла его салфеткой, делая паузы чтобы уложить его волосы набок. «Может не каждый вечер. Но, надеюсь, большинство дней». Я включила двигатель и приглушила радио, когда мы выехали с парковки. По нему было видно, что он колеблется, пытаясь что-то сказать.
«Тебя высадить в том же месте?» — спросила я.
Он коротко кивнул. «Завтра будет очень странно сидеть на уроке». Мы остановились на светофоре. Слева я заметила пошлого вида трактир «Тукан». Тут же меня посетили фантазии, как мы входим в него, скрываясь под маской анонимности, которую всегда должны поддерживать, каждый месяц переезжая с места на место, как преступники, избегая любых публичных мест, или таких, где требуется удостоверение личности.
«Хочешь, иногда будем останавливаться в этом мотеле?» — предложила я. — «Вряд ли там так чисто, чтобы ложиться под одеяла, но держу пари, там найдутся хорошие зеркала в каждой комнате». На его лице появилось отсутствующее выражение, его мозгу словно требовалось задействовать ранее никогда не использовавшиеся отделы для того, чтобы понять что я сказала. Я мягко положила руку на его колено и подмигнула. «Не думай об уроках. Все равно ты на них всегда мечтаешь. О чем ты думаешь?» Он пожал плечами.
«О всякой фигне, не знаю. Обо всем, что придет в голову. Я обычно даже не помню о чем. Иногда я смотрю в пустоту. Очнусь, а учитель меня зовет». — Он наклонился и стал обуваться. — «Миссис Фейнлог хуже всех. Она прикидывается, будто она НАСА или типа того. — Джек, Джек, ты сходишь с орбиты. — Она такая дура».
«Сожалею что она тебя донимает. У нее немного преимуществ в жизни». Я зарулила на стоянку перед «Taco Bell» и ощутила глубокое чувство порядка: мы в том же месте, откуда начали. Это действительно случилось и никто больше об этом не знает. Джек непринужденно развалился на пассажирском месте и несколько минут мы болтали. Он точно не выглядел жертвой или травмированным чем-то. Напротив, он светился живостью и новыми впечатлениями. Сейчас он выглядел куда более энергичным и увлеченным, чем когда я встретила его впервые. Случившееся явно пошло ему на пользу.
«Так когда тебя оставят без присмотра на этой неделе?» Кажется, он понял шутку, на его губах появилась слабая улыбка.
«Мама живет в Кристал Спрнгс, так что дома есть только я с папой. Обычно он бывает дома после шести, а я остаюсь один с того времени, как прихожу домой в четыре до его прихода». — Внезапно его лицо озарилось. — «А по средам он никогда не приходит раньше девяти… У него курсы непрерывного образования для новых сервисных представителей. Поддержка IT-оборудования. Ему не очень нравится, когда я ухожу из дома вечером в дни учебы».
«О… Как же тебе удалось выйти ко мне сегодня?»
Джек рассмеялся. «Сказал ему, что у меня совместный проект по английскому. Но в течение недели вы можете приходить ко мне днем в любое время, когда его нет дома».
Я почувствовала как напряглись мышцы в промежности при мысли о том, как я буду трахать Джека на его собственной постели, на простынях, источающих раннеподростковый мускусный запах. Все вокруг нас будет относиться к нему, давая ему ощущение великолепия его тела. Его дом будет лучшим местом, чем я могла представить: я ожидала, что у нас будет секс только на открытом воздухе, в моей машине, может иногда монотонность будет прерываться вылазками в мрачные загородные кинотеатры, на пустые показы которых мы раздельно купим билеты. Его дом предвещал множество способов заняться этим: в ванной, душе, бассейне, на кухонном столе. «Было бы потрясающе, но это может быть рискованно. Твои одноклассники не живут на этой же улице?»
Он отрицательно замотал головой. «Некоторые живут в моем районе, но не на этой улице». — Он запнулся и нахмурился. — «Хотя нет, один живет напротив через улицу. Я не общаюсь с ним. Фрэнк».
«Фрэнк Паченко?» Он кивнул. Я опустошенно откинулась назад. «Его мать самая пронырливая сука на свете. Она уж точно увидит меня где угодно, если я подойду к твоему дому».
«У вас же затемненные стекла?»
«Ну да, но она увидит как я выхожу или вхожу». Мне так и представлялись тонкие губы, цедящие обвинение: «А что вы делали одна в доме с несовершеннолетним, в то время, как его опекуны отсутствовали?»
«Можете парковаться у нас в гараже. Я могу оставлять дверь открытой, а когда заедете, буду закрывать. Тогда она даже не увидит, кто был в машине».
Я знала что это была не лучшая идея, она могла наткнуться на меня, когда я сажусь в машину на школьной парковке и провести параллели с таинственным красным корветом, виденным накануне. Укола любопытства будет для нее достаточно, чтобы записать мой номер и, предвкушая расследование, радостно ожидать повторной встречи. Но перспектива предаться удовольствию в постели Джека перевесила паранойю. Для того, чтобы все пошло по худшему сценарию, нужна длинная цепь неудач: во-первых, чтобы ей показалась подозрительной машина, въезжающая в гараж. Очевидно, что семьи не были близко знакомы. Но даже при худшем сценарии, если она с уверенностью будет знать, что это моя машина, у нее не будет никаких шансов узнать мои точные мотивы. Что если я друг семьи? Любящая родственница, к которой в класс попался троюродный брат? Она не может быть уверена.
Я кивнула и наклонилась поцеловать его. «Хорошо, я приеду завтра примерно в четыре пятнадцать. Держи гараж открытым. Все равно нам нужно быть очень осторожными. Я могу оставаться только на час, не больше».
Его поцелуи изменились. Теперь в них было необузданное желание, почти грубая сила. Но глаза оставались широко открытыми, следя и перенимая мои навыки. «Попробуй теперь еще раз, с закрытыми глазами», — прошептала я. Он прикрыл глаза и неожиданно его тонкие руки обхватили меня вокруг ребер и крепко притянули к себе. Несколько минут спустя мы разомкнули опухшие губы. Наши лица раскраснелись.
«Так впечатляет еще больше», — заметил он.
Поцеловав его на прощание, я потрепала его волосы жестом тренера младшей лиги — мне хотелось чтобы наше расставание отметилось жестом нормальности, показывающим естественность происходящего. «Верно. Теперь растворись в толпе. Увидимся завтра». Он вылез и очень осторожно прикрыл дверь, затем быстро зашагал по тротуару прочь. Я проверила телефон — Форд мог меня потерять. Но пропущенных сообщений не было. Это был поистине идеальный вечер. Я оглянулась — Джек переходил через дорогу. Когда я выехала на дорогу и повернула к дому, через зеркало заднего вида я увидела, как он бросился бежать.
Хотя мне хотелось насладиться каждым ароматом, смешавшимся на моей коже, я знала, что благоразумнее будет принять душ перед тем, как лечь в кровать. Это казалось вандализмом, как если бы я провела наждаком по бесценной картине. Обсохнув, я не могла отделаться от ощущения, что у меня отняли очень большую ценность. Я даже проверила содержимое ювелирной шкатулки, чтобы развеять это ощущение. Не теряя времени, я напилась и, без сил, довольная собой, завалилась в кровать. Было не позднее половины десятого.
Проснулась я уже за полночь, мучимая голодом. Из гостиной доносился шум включенного телевизора. Сегодня я не пообедала, слишком велико было мое волнение, и все, чем я удовлетворилась — вишенка с молочного коктейля. Мне не хотелось перебивать вкус Джека на языке.
Форд, развалившись в кресле, смотрел шоу, где старые машины взрывали и расстреливали из всех мыслимых видов оружия. Телевизор освещал ведерко с курятиной на столике. Я вытащила одну ножку и встала позади кресла, жуя. Если бы он посмотрел в зеркало на стене, он, наверное, увидел бы меня, подпрыгнул с кресла и, смеясь, притворился бы, что я его испугала. Его незатейливый лоб был бледен, глаза в темноте отражали мелькание бликов экрана. Дочиста обглодав ножку, я посмотрела в зеркало на себя, стоящую позади Форда с костью в руке, как с холодным оружием.
ГЛАВА 8
В классе Джанет разносились оглушительные вопли. Пока она пыталась читать лекцию про Парижский мирный договор, миссис Паченко ходила между рядами, прикладывая палец к губам и призывая отдельных учеников сесть наконец за парты и успокоиться. В заднем ряду несколько детей аплодировали еще одному, в футболке с изображением горящего черепа. Под одобрительные крики он оседлал парту верхом, словно байкер и мелкими толчками двигал ее вперед. «Ученики проявляют энтузиазм и хорошую коммуникацию друг с другом», — записала я в рапорте.