[60].
Во главе ордена в этот период стоял брат Жерар Тен, уроженец Прованса, принявший титул Защитника бедных. В 1118 году первый великий магистр Раймон де Пюи де Прованс, рыцарь из Дофине, упорядочил структуру ордена, разделив братьев на рыцарей, оруженосцев и капелланов, и написал его устав на основе свода правил братства, составленных основателем. В правилах блаженного Жерара не было и следа того воинственного духа, которым впоследствии прославился орден госпитальеров святого Иоанна.
Аббат Рене де Верто, писавший в 1726 году историю мальтийских рыцарей, рассказывает о том, как госпитальеры в 1119 году взялись за оружие и храбро сражались под предводительством Раймонда дю Пюи в битве христиан с Дол-де-Кувином, султаном Дамаска, хотя ни один из историков того периода не упоминает об участии госпитальеров в этой битве. Де Верто ничем не подтвердил свое заявление, и оно кажется чистым вымыслом.
Первое достоверное упоминание о военной деятельности госпитальеров встречается в булле Иннокентия II от 1130 года. В обращении к иерархам Вселенской церкви папа поведал, что госпитальеры экипировали за свой счет отряд всадников и пеших воинов для защиты паломников, странствующих по Святой земле, и отметил, что доходы госпитальеров недостаточны для должного выполнения этой праведной и святой задачи, они нуждаются в дополнительных средствах. Папа призвал архиепископов, епископов, духовенство и светские власти помочь ордену в его нуждах[61].
Именно тогда госпитальеры решили не только предоставлять паломникам кров, пропитание и больничный уход, но и защищать их на пути к святыням.
В 1163 году орден госпитальеров возглавил Жильбер д’Ассайи. Де Верто описал четвертого магистра ордена госпитальеров как человека «смелого, неординарного и весьма предприимчивого». Члены ордена прониклись воинским духом, и эти настроения быстро вытеснили на второй план благочестивое и милосердное рвение в уходе за бедными и больными. Жильбер д’Ассайи был другом и доверенным лицом Амори I, короля Иерусалима, в 1168 году вместе они задумали вероломное вторжение в ослабевший под властью Фатимидов Египет, намереваясь нарушить заключенное перемирие.
Магистр Храма Бертран де Бланшфор, приглашенный на высочайший совет, храбрый воин и искусный дипломат, наотрез отказался участвовать в этой затее, противоречащей мирному договору, в составлении которого принимали участие храмовники, и запретил членам ордена присоединиться к войску короля. «Опасаясь тяжелых потерь, тамплиеры сочли, что нет убедительного повода, – пишет Вильгельм Тирский, – нарушать договор и против чести и совести идти войной на дружественный народ, ибо это противоречит убеждениям и подрывает доверие»[62].
Жильбер д’Ассайи убедил короля, что сможет собрать и вооружить войско и без участия храмовников – из числа собственных братьев, и убедил госпитальеров следовать военной организации ордена тамплиеров[63] и присоединиться к экспедиции Амори в Египет. От имени короля Жильбер заверил, что после захвата госпитальерам будут пожалованы в вечное владение богатый город Бильбейс и древняя крепость Пелузий[64].
По сообщению де Верто, старшее поколение госпитальеров воспротивилось военным планам начальника. «Они утверждали, – пишет он, – что их сообщество – религиозный орден, а церковь никогда не берет в руки оружия для завоевания»[65]. Однако младшие и более пылкие братья, жаждавшие сменить монотонный монастырский уклад на приключения военной жизни, приняли предложение своего начальника с восторгом. Вслед за ними и старейшины были вынуждены принять решение в пользу планов главы ордена. Они уполномочили его одолжить денег у флорентийских и генуэзских купцов, набрать наемников за счет ордена и преобразовать братство госпитальеров в воинское сообщество.
Жильбер д’Ассайи на военном поприще проявил необычайное рвение: он написал письмо королю Франции с просьбой о содействии[66] и занял крупную сумму у императора Константинополя. Де Верто пишет, что на деньги, пожертвованные и одолженные ордену, «…д’Ассайи нанял и снарядил многочисленное войско; и, так как его разум был целиком занят радужными и иллюзорными надеждами на завоевание земель и обретение богатств, для реализации этого проекта ему удалось привлечь большое количество добровольцев, с которыми он обещал разделить богатства Египта».
В 1168 году, когда король Иерусалима и госпитальеры выдвинулись в этот печально известный поход, на пост великого магистра ордена Храма заступил Филипп Наблусский.
После трех месяцев осады Бильбейс пал после первой же атаки армии короля Амори. Де Верто сообщает о страшной резне, которой подвергся город: крестоносцы не жалели «ни стариков, ни женщин, ни младенцев в утробе»; христианское население города, в основном египтяне-копты, пострадало не меньше, чем мусульмане.
Опустошенный город перешел во владение братства госпитальеров святого Иоанна. Но они владели им лишь очень короткое время: за безнравственность, жестокость и несправедливость христиан вскоре постигло достойное наказание.
После неудачной осады Пелузия король Иерусалима был изгнан в Палестину, и Бильбейс был покинут с большой поспешностью: преследуемые неверными госпитальеры в печали и разочаровании бежали в Иерусалим. Свое возмущение и недовольство они выместили на злосчастном Жильбере д’Ассайи, своем предводителе, по вине которого долг ордена увеличился на 100 000 золотых. На капитуле его вынудили отказаться от власти и уйти в отставку, после чего несчастный магистр бежал из Палестины. Судно, на котором он направлялся в Англию, потерпело кораблекрушение, и глава госпитальеров утонул в Ла-Манше.[67]
С этого времени, однако, характер ордена госпитальеров cвятого Иоанна полностью изменился; отныне они являют собой крупное объединение военного характера; их глава называет себя магистром и лично ведет свое войско в бой. Забота о бедных и больных по-прежнему остается, тем не менее, одной из обязанностей братства, но ей, по-видимому, не уделяется особого внимания среди бряцания оружия и военных дел.
Глава 4
Самым надежным оплотом Иерусалима были госпитальеры святого Иоанна и рыцари Храма Соломона. Они проявляли странное сочетание монашеской и армейской жизни. Их религиозное рвение поощрялось и духовенством, и светской властью. Лучшие представители знатных европейских родов стремились обрядиться в мантию с крестом и принять обеты этих орденов; их дух и дисциплина были непоколебимы; а скорое пожертвование двадцати восьми тысяч земельных наделов или маноров позволило им поддерживать регулярное войско, конницу и пехоту для защиты Палестины.
Великий магистр Филипп де Милли Наблусский возглавлял орден тамплиеров три года, затем сложил полномочия и вернулся на службу к королю. Его преемником стал Одо де Сент-Аман – брат гордый, беспримерной храбрости и решительности, но и необычайно резкий и несговорчивый. По словам Вильгельма Тирского, он «не страшился ни Бога, ни человека пред своим взором».
Тамплиерам теперь предстояло столкнуться с самым сильным противником, чем когда-либо ранее; с воином, которому суждено было вновь добиться превосходства Полумесяца над Крестом и водрузить знамя пророка над стенами священного города.
Саладин
Когда фатимидский халиф Аль-Адид получил донесение о вторжении Амори в Египет, он отрезал волосы у одной из своих наложниц и отправил их Нур ад-Дину в знак величайшего бедствия. Тот незамедлительно отправил ему на помощь войско под предводительством Ширкуха и его племянника Салах ад-Дина Юсуфа ибн Айюба, впоследствии прославившегося как Саладин. В начале января 1169 года Ширкух прибыл в Каир и был избран новым визирем Египта. Но в марте он умер, и по повелению халифа в обход приказа Нур ад-Дина визирем был назначен Юсуфа.
В молодости Юсуф предавался удовольствиям, пребывая в праздности. Он с сожалением покидал пышный и богатый Дамаск, отправляясь в горячие пустыни Египта. Если бы не вероломное вторжение короля Амори и госпитальеров в Египет, блестящие военные таланты и неукротимая энергия молодого курдского предводителя могли не найти применения.
Взяв в руки меч и получив в свое командование войско, Саладин оставил все удовольствия молодости и начал новую жизнь. Он перенял образ жизни праведников, одевался в платье из грубой шерстяной материи, пил только воду и стойко воздерживался от всего, что запрещает ислам. Пять раз в день в окружении друзей и сторонников он совершал намаз. Его манеры стали строгими, серьезными и сдержанными. Он яростно боролся духовным оружием против искушений мира; ночи проводил в молитве, был усерден в посте и изучении Корана. С тем же рвением он боролся плотским оружием с врагами ислама, за что восхищенные братья дали ему имя Салах ад-Дин – «Благочестие веры».
Во главе сорока тысяч всадников и пехотинцев он пересек пустыню и вторгся в Палестину. Яростные бедуины и фанатичные арабы с далекого юга собрались под его знаменами и ревностно стремились достичь мученического венца, защищая веру.
Воинственный клич арабского натиска «Аллах акбар!», не одну сотню лет устрашавший христиан, вновь раздался над Палестиной. Великая религиозная война за обладание Священным городом Иерусалимом, в равной мере почитаемым мусульманами и христианами, возобновилась с новой силой.
На пути к Иерусалиму, Саладин осадил город Газа, принадлежавший рыцарям-тамплиерам. Укрепленный город считался вратами в Палестину из Египта. Роскошные сады, пальмовые и оливковые рощи этого города среди пустыни были уничтожены яростными всадниками, и бесчисленные шатры арабского войска раскинулись на соседних песчаных холмах. Воинственные монахи ордена тамплиеров постились и молились, призывая помощь Бога. Ворота города распахнулись, и в стремительной вылазке во вражеский лагерь тамплиеры проявили такие чудеса храбрости, что Саладин, отчаявшись взять город, снял осаду и вернулся в Египет