рой укрывались корабли, стоящие на якоре во внутренней гавани. Немецкий паломник Теодерик описал дом тамплиеров как «очень большой и великолепный». Вероятно, его впечатлили романские арки, украшавшие мощные каменные стены[372]. Но дом тамплиеров в Акре был не просто красив. Благодаря выгодному расположению близ оживленного порта он стал важнейшим торговым узлом ордена на Востоке. Через него шли основные поставки товаров, оружия и рабочей силы с Запада в государства латинян[373]. Руководил всем этим командор верфи в Акре.
От подвалов дворца тамплиеров под кварталом пизанских купцов до городской таможни, называвшейся «Двор цепи», почти на четыреста метров тянулись подземные коридоры. В таможне на крытых коврами каменных лавках сидели писцы и подсчитывали полученную выручку. Перья они окунали в эбеновые чернильницы, отделанные золотом[374]. Чтобы охранять вход в эту счетную палату, была прорыта шахта, которая разделялась на два параллельных коридора. В этом месте в скале было сделано караульное помещение, находясь в котором сержант-тамплиер мог через решетку наблюдать за всем, что происходило в обоих коридорах.
К северу от главного дворца, в пригороде Монмузар, находились еще «квартал тамплиеров» и их конюшни. Все вместе это значительно превосходило размерами владения ордена в Иерусалиме[375]. Но теперь все было во вражеских руках. «Дома, хозяйство, земля… посевы и другое имущество» тамплиеров достались правоведу Исе аль-Хаккари[376]. По его распоряжению к главному дому была пристроена башня, которая вызывающе возвышалась над городом, не давая покоя Жерару де Ридфору и его товарищам на холме Торон[377].
К началу октября 1189 года тамплиеры находились у Акры уже пять недель. Сбор христианского войска произошел не без участия Жерара. Выйдя из заточения, он увидел, что осталось от христианского королевства, и призвал короля нанести решительный ответный удар по Саладину. Поражение в битве при Хаттине, утрата Иерусалима и Истинного креста побудили к действиям и христианские королевства Запада: монархи Англии и Франции, император Священной Римской империи Фридрих Барбаросса и многие прославленные бароны планировали крестовый поход – самый массовый с 1096 года. Поддерживаемый Амори де Лузиньяном, Жерар заявил, что это будет позором, если европейские короли прибудут на Святую землю и найдут правителя Иерусалима бездействующим. «Гораздо лучше, если к этому времени вы осадите город», – убеждали короля его брат и магистр тамплиеров[378]. Когда речь заходила о чести, Ги всегда легко поддавался на уговоры. Так случилось и на этот раз.
Для осады была избрана Акра. 29 августа 1189 года к ней подошла королевская армия, собранная на оставшихся землях франков в Антиохии и окрестностях Тира. Первоначально она состояла из шестисот рыцарей, среди которых были немногие уцелевшие тамплиеры, но вскоре ее численность значительно возросла. В последний день августа южнее города встали на якорь несколько кораблей с воинами из Пизы. Они высадились и разбили свой лагерь на берегу. Десять дней спустя прибыли еще пятьдесят кораблей, на борту которых находились тысячи датских и фризских крестоносцев под командованием знаменитого фламандского рыцаря и дворянина Иакова Авенского (Жака д’Авена), одного из самых опытных воинов Северной Европы. В конце сентября враг Ги, маркграф Конрад Монферратский, отказавшийся признавать де Лузиньяна королем, привел еще тысячу рыцарей и двадцать тысяч пехотинцев из Тира. Так, невзирая на личные разногласия, христианам удалось собрать значительное войско. Теперь они могли блокировать Акру с моря и начать осаду на суше.
В ответ Саладин привел свою армию. Христиане окружили город, а мусульмане встали более широким полукругом, организовав свой командный пункт на холме Тель аль-Айядия. С первых недель сентября начались периодические столкновения: люди Саладина пытались поддержать снабжение Акры, выискивая слабые места в сухопутной блокаде латинян, и устраивали засады на команды фуражиров, в то время как люди Ги старались не подпускать их близко. Это была не более чем проба сил, но численность обеих армий росла, и все понимали, что дело идет к полномасштабной осаде Акры, и либо христиане остановят мусульманское завоевание, либо в печальную историю постепенного уничтожения государств латинского Востока будет вписана новая глава.
Вечером 3 октября командующие франков решились сделать первый шаг. Согласно хронике Ибн аль-Асира, король Ги де Лузиньян понял, что, несмотря на многочисленность армии сарацинов в Акре, значительная часть войска Саладина находилась в других важных точках его обширных владений: в Антиохии, у египетских портов Александрия и Дамьетта и близ христианского города Тир. Лучшего времени, чтобы начать наступление и окончательно перерезать линии снабжения горожан, было не найти. Ги приказал своей армии приготовиться.
Утром 4 октября христианская армия собралась у подножия холма Торон и, «подобно нашествию саранчи, ползущей по лицу земли», двинулась по равнине в сторону командного пункта Саладина на Тель аль-Айядия. Пехота, вооруженная луками и арбалетами, шла впереди «главной силы войска… являвшей собой блистательное зрелище с их лошадьми и оружием, и всевозможными знаками отличия»[379]. Замыкали колонну элитные конные подразделения: королевская гвардия, госпитальеры во главе с их магистром Эрмангалем д’Аспом и тамплиеры, ведомые Жераром де Ридфором.
Черно-белое знамя в то утро нес новый маршал Жоффруа Морен[380]. Ранее он был командором дома тамплиеров в Тире, и на новую должность его назначили незадолго до освобождения магистра Жерара из плена[381]. В соответствии с правилами маршал должен был ехать с личной охраной, составлявшей от пяти до десяти рыцарей в белых плащах. Один из них вез запасное знамя на случай, если основное пострадает во время битвы[382]. На поле боя маршал был самым главным человеком после магистра, и все тамплиеры, медленно, но целенаправленно продвигавшиеся через пыльную равнину, держались близ де Ридфора и Морена.
Солдаты Саладина смотрели на приближающееся войско и знамена, реющие в воздухе. Когда христиане подошли на расстояние атаки, именно знамя тамплиеров оказалось впереди. Раздался сигнал, пехота остановилась и расступилась надвое, а из образовавшейся расселины вылетела тяжелая кавалерия и понеслась на врага. Войска, стоявшие перед лагерем Саладина, отступили, оставив путь к шатру султана открытым. Саладин отошел с ними, и франки обрушились на беззащитные позиции. Они перерезали веревки, державшие шатры, грабили и убивали всех, кто оказывался у них на пути. Среди погибших были мусульманский наместник Иерусалима, приближенный Саладина Халил аль-Хаккари и известный поэт и ученый Ибн Раваха[383]. В одном из рассказов об этом сражении говорится, что шатер самого Саладина был захвачен (но, по-видимому, не уничтожен) графом Бара, крестоносцем, который недавно прибыл с Запада[384].
«Прославленные и непревзойденные в бою рыцари Храма прошли через все вражеские линии, – писал с одобрением христианский хронист. – Если бы остальные… ударили после них и преследовали бы врага с таким же усердием, в тот день они одержали бы счастливую победу и в осаде, и в войне. Но тамплиеры зашли слишком далеко в погоне за удачей и следуя своим стремлениям»[385]. Не в первый раз под командованием Жерара де Ридфора смелость уступила место безрассудству.
Пока храмовники и сопровождавшие их рыцари грабили оставленные позиции, большая группа вооруженных горожан никем не замеченная вышла из ворот Акры и, обойдя поле боя, соединилась с отступившими из лагеря войсками Саладина. Вместе они двинулись к тому месту, где черно-белый флаг обозначал местонахождение тамплиеров. А затем внезапно атаковали.
Оглянувшись, тамплиеры поняли, что отрезаны от остальной армии. Они хотели было пробиться к своим, но не сумели. Все, что им оставалось, – это сплотиться вокруг своего знамени и сражаться.
Один историк вложил в уста Жерара де Ридфора воодушевляющую речь, которую тот якобы произнес, когда понял, в какую беду в очередной раз вверг своих товарищей: «В ответ на предложение отступить, чтобы не погибнуть, он ответил: “Никогда! Это было бы позором для тамплиеров – спасти свою жизнь, убежав, и оставить своих товарищей-рыцарей погибать!”»[386] Слова эти – литературный вымысел, но они отражают всегдашнюю решимость магистра, которая заставляла его мчаться навстречу семитысячному войску неприятеля у источников Крессона и пробираться в дымящемся, забрызганном кровью кустарнике под Рогами Хаттина. Он уцелел в обоих этих сражениях, но на равнине Акры смерть настигла его.
Засверкали клинки, лошади и люди стали падать на землю. Жерар оказался среди тех, кого захватили враги. «Мечи Аллаха сокрушали их со всех сторон, и ни один из них не скрылся, – писал Ибн аль-Асир. – Большинство были убиты, остальные взяты в плен. Среди плененных оказался магистр тамплиеров, которого Саладин уже захватывал прежде, а потом освободил»[387]. На этот раз не было ни заточения, ни выкупа, ни пощады: Жерара казнили на поле боя. «Он пал сраженный», – написал христианский автор хроники