оспитальеров, хотя они остались недовольны этим и жаловались на то, как с ними обошлись[674].
На Кипре, как и в Арагоне, тамплиеры были реальной военной силой. С лета 1307 года они находились в разных местах заключения по всему острову. Но прошло почти три года, прежде чем 5 мая 1310 года начались слушания по их делу[675]. К тому времени из ста восемнадцати арестантов в живых и в состоянии отвечать на вопросы остались только семьдесят шесть. Более половины из них были рыцарями – в отличие от Западной Европы, где только один из десяти тамплиеров имел рыцарское звание. Все как один они категорически отрицали любые обвинения и заявили, что каждый новый брат приветствовался исключительно пристойным мирным поцелуем. Также они подтвердили, что согласно традиции капитулы были закрыты для посторонних.
Для более полного расследования были также заслушаны показания пятидесяти шести свидетелей, не являвшихся тамплиерами, включая некоторых весьма высокопоставленных особ: Филиппа Ибелина, королевского сенешаля; Рубена де Монфора, сеньора Бейрута; епископа Бейрутского и двух настоятелей. Эти люди прошли через острое политическое противостояние между Генрихом II и его братом Амори, свергнувшим короля и сославшим его в Армению. Все они поклялись в честности и порядочности тамплиеров. Многие отмечали, что видели, как братья причащаются и раздают бедным милостыню: «хлеб, мясо, а иногда и деньги, и это (происходило) каждую неделю»[676]. Более похвальных отзывов нельзя было и придумать. В этих показаниях сквозили почитание и гордость за орден, который, несмотря на все его недостатки, пользовался среди тех, кто находился на переднем крае борьбы с исламом, большим уважением. Один из свидетелей, Джон Норрис, казначей Лимассола и каноник Пафоса, упомянул, что у киприотов существовало такое выражение: «Я буду защищать вас, как тамплиеры – правы вы или нет»[677].
Собор во Вьенне открылся в октябре 1311 года, а решение по делу тамплиеров было вынесено 22 марта 1312 года. Многие из видных деятелей Церкви, прибывших со всех концов христианского мира, в их числе четыре патриарха, двадцать кардиналов и десятки архиепископов и епископов, скептически отнеслись к обвинениям, выдвинутым против ордена, и пожелали услышать свидетельства защиты. Это было вполне обоснованно, но для понтифика на другой чаше весов лежало близкое присутствие короля Франции, войско которого стояло в тридцати километрах от Вьенна, в Лионе, а сам он слал папе письма, настаивая на том, чтобы тот покончил с тамплиерами и создал новый орден, который мог бы возобновить борьбу с мусульманами. Климент V должен был сделать свой выбор: либо разделить судьбу Бонифация VIII, либо принять то, что было ясно с тех самых пор, как на его голову возложили папскую тиару, – он был французским папой и в конце концов должен был следовать воле французского короля.
Решение в отношении тамплиеров было оглашено папской буллой Vox in excelso («Глас в вышних»). Перемежая свои слова цитатами из Ветхого Завета, Климент кратко изложил дело тамплиеров с самого начала. Он описал, как Церковь почитала и уважала орден Храма, но «против самого Господа Иисуса Христа… они впали в грех нечестивого отступничества, отвратительный порок идолопоклонства, смертельное преступление содомии и различных ересей». Затем папа римский сделал реверанс в сторону Филиппа IV, «нашего дорогого сына во Христе», который «не имел намерения требовать или захватывать что-либо из имущества тамплиеров… Он был охвачен огнем ревностности в вере, следуя по стопам своих предков». После этого список злодеяний и богохульств повторялся и утверждалось, что «магистр, прецепторы и другие братья ордена, а также весь орден в целом были причастны к этим и другим преступлениям», что доказывается многими признаниями, добытыми инквизиторами. Особо Климент отметил признания, сделанные в Шиноне Жаком де Моле, Гуго де Пейро, Рембо де Кароном и их товарищами, и сообщил, что им было даровано отпущение грехов. Затем он объявил свое окончательное решение:
Эти признания делают орден очень сомнительным… и покрывают его позором в глазах святой Церкви Божьей, ее прелатов, королей и всех католиков. По всей вероятности, отныне не будет хорошего человека, желающего вступить в орден, и потому он будет бесполезен для Церкви Божьей и продолжения начинаний на Святой земле.
Тамплиерам не дали возможности выступить во Вьенне, и хотя ходили слухи, будто две тысячи братьев собрались на окраине города, готовые ворваться в зал, где проходили слушания, ничего подобного не произошло. Там, где решалась их судьба, тамплиеров не было, и некому было сказать слово в их защиту. В своей булле папа ловко обошел эту вопиющую несправедливость, заявив, что отсрочка решения на время, достаточное, чтобы выслушать контраргументы, привела бы к полному разложению и упадку ордена. Медлить было нельзя.
Поэтому с печалью в сердце… с одобрения Святейшего собора мы распускаем орден тамплиеров и отменяем его устав, облачение и название нашим бессрочным предписанием, и запрещаем впредь кому-либо вступать в указанный орден, получать и носить его облачение или осмеливаться называть себя тамплиером. Нарушивший этот указ самим этим деянием отлучается от церкви[678].
Росчерком пера и наложением папской печати орден Храма, просуществовавший сто девяносто два года, был упразднен. Единственной маленькой победой, если это можно так назвать, стало то, что собственность тамплиеров не попала в руки Филиппа IV, а была оставлена папой в распоряжении Святого престола «во благо христианской веры». О слиянии военных орденов не было сказано ни слова. В мае 1312 года последовало решение о передаче собственности тамплиеров госпитальерам, дабы поддержать их деятельность на Востоке. Теоретически они получили в свое распоряжение колоссальные владения, но юридические споры, связанные с их востребованием, продлились больше десяти лет.
На Апеннинском полуострове земли тамплиеров разделили между светскими правителями, госпитальерами и новым арагонским военным орденом, основанным в Монтесе. По всей видимости, серебро из сокровищницы тамплиеров в Париже исчезло в королевском монетном дворе, но Филипп не смог ни присвоить их земли, ни примерить на себя или на одного из своих сыновей роль короля-крестоносца, командующего единым военным орденом. Он добился лишь того, что одержал победу над организацией, которая, по его убеждению, была пронизана ересью, грязью, похотью, богохульством и злом.
После того как собственность тамплиеров передали в другие руки, нужно было реабилитировать или найти другое пристанище сотням все еще находившихся в тюрьмах тамплиеров. Нераскаявшихся присудили к пожизненному заключению, но многие признались во вменявшихся им преступлениях и получили отпущение грехов. Этих людей отправили жить в другие монастыри, назначив им пенсии, которые выплачивались папским двором в Авиньоне. По большей части новая жизнь братьев не отличалась от той, что они вели в домах тамплиеров. Там, где они несли военную службу, им иногда удавалось сохранить тот же род деятельности, но под другим флагом. Так, в Португалии в 1319 году был основан новый орден: орден Христа, который получил собственность ордена Храма и в некоторых случаях принимал в свои ряды воинов-тамплиеров, позволял им оставаться в гарнизонах бывших замков Храма и участвовать в священной войне против мавров.
Те немногие тамплиеры, которые по разным причинам давно покинули ряды ордена, не пострадали от его роспуска. В 1340 году немецкий хронист Людольф Садхеймский встретил в Палестине двоих стариков, которые называли себя тамплиерами и рассказывали, что попали в плен к мамлюкам после падения Акры в 1291 году[679].
В мусульманском мире исчезновение ордена не стало поводом для ликования, каким оно могло бы быть, если бы Саладину удалось полностью уничтожить тамплиеров после битвы при Хаттине. Но их не видели на Святой земле уже целое поколение – фактически они исчезли давно.
Прославленные воины, тамплиеры оказали на удивление мало сопротивления. Но некоторых из них не могли просто отправить в другой орден и предать забвению. В 1310 году Жак де Моле, Гуго де Пейро, Жоффруа де Шарни и Жоффруа де Гонвиль были перевезены из Шинона на север страны, в Жизорский замок, находившийся на полдороге между Парижем и Руаном. (Рембо де Карон, видимо, умер в темнице Шинона.) Во время своего последнего допроса, проводившегося папской комиссией, Жак отдал себя на суд папе, но эта тактика не дала ему ничего – ни тогда же, ни после роспуска ордена.
В декабре 1313 года Климент, наконец, занялся судьбой магистра и троих его оставшихся в живых товарищей. Они надеялись на личную встречу с папой, но Климент, очевидно, уже насмотрелся на тамплиеров. Вместо себя он отправил к ним группу кардиналов. Арно Нувелю, Арно д’Ошу и Николя де Фревилю предстояло в последний раз выслушать доказательства по делу и вынести приговор.
18 марта 1314 года у эшафота, возведенного близ парижского собора Нотр-Дам, собралась толпа желающих увидеть троих стариков, которые когда-то возглавляли самый прославленный военный орден, а теперь были осуждены за его разложение. В этой толпе находился и Филипп де Мариньи, архиепископ Санский, пославший на смерть пятьдесят четыре тамплиера. Трое кардиналов в широкополых шляпах допросили обвиняемых и объявили, какое наказание им грозит.
Этот краткий допрос описал продолжатель хроники аббатства Сен-Дени, монах Гийом из Нанжи. Все четверо подтвердили свои признания. Им отпустили грехи, но они должны были понести суровое наказание. «Их приговорили к пожизненному строгому заключению», – записал хронист