По ошибке — или по любви — я попал в Рай. Как он прекрасен! Больше, чем все те видения идеальной красоты на шестой территории. Они были всего лишь репродукциями, копиями, имитациями. Истинная красота Рая превосходит все.
Рай — моя единственная страна, единственная родина, единственный предмет моего шовинизма. Я здесь. Кажется, я всегда знал это место, я всегда понимал, куда уходит жизнь и откуда она возвращается. На Земле, там, внизу, я был лишь прохожим. Туристом на каникулах. Я — эктоплазма, я никогда и не был никаким Мишелем Пинсоном. Я всего лишь только эктоплазма. Не был я этим бедным, глупым парнем, что звался Мишель Пинсон.
Он такой идиот, этот Мишель, а я, я такой… легкий. Легкость, вот истинное, предельное достоинство. Мое желание — остаться мыслящим паром. Я еще связан с Землей и моим телом. Юношеское заблуждение.
Я вижу Розу и люблю ее еще больше, чем на Земле. Зачем возвращаться в нашу тесную кожу, наши болезненные тела, наши мозги, забитые раздражающими беспокойствами? Нам хорошо вдвоем, здесь. Нам незачем бояться времени. Нам вообще нечего бояться.
Мне смешно за всех этих танатонавтов, что ждут меня у входа в Рай. Большей глупости трудно себе представить. Я вернулся в свою страну, в свой мир. Откровение из откровений. Я — у своего источника. Я вижу настоящее небо. Со стороны, тот, другой, еще один из этих землян, кажется мне грязно-желтым. Белый, истинно белый цвет, может существовать только в Раю.
Я в Раю. И подумать только, я хотел не дать его Розе!
Дымка рассеивается. Подо мной появляется длинная колонна мертвых. Она похожа на реку, а вдали, кажется, этот поток разделяется. Я спускаюсь, чтобы лучше разглядеть это зрелище. Действительно, река душ расходится на четыре ветви и в середине человеческих душ сейчас я различаю души животных и даже растений. Без сомнения, у Рая есть вторая дверь, через которую в него вливаются и эти души. Души морских анемон и водорослей, медведей и роз. У растений тоже есть души. Я это знаю, потому что сейчас я понимаю все.
Абсолютный синкретизм. Мы едины, и там, на Земле, мы все сообща страдаем. Надо жить, отринув от себя все насилие. Не причинять насилия никому, кем бы или чем бы он ни был. Никогда не причинять насилия. Этот закон жизни проникает в меня до самых кончиков пальцев, до корней волос. Я не был никем, кроме как невежественным человеком, возжелавшим подняться в Рай только за тем, чтобы мне измерили и показали всю степень моего невежества.
Река, увлекающая души людей, животных и растений, делится на четыре ветви. Какие книги, сваленные стопкой на Раулевом столе, говорили о том свете, омываемом четырьмя потоками? Об этом говорили индусы, и иудеи тоже. В голове пронеслась страница из тетрадки Рауля: «ИУДЕЙСКАЯ МИФОЛОГИЯ. Рай находится на седьмом небе. Ведут туда две двери. Они зовут к танцу и радости. Можно видеть четыре реки: из воздуха, меда, вина и благовоний…». «Рай омывается четырьмя реками», гласит и Коран.
С одного края мира по другой, от одной древней цивилизации до другой, наши предки это знали и иносказательно описывали один и тот же пейзаж.
Четыре реки. Четыре водораздела. Четыре типа душ, не просто хороших и плохих, а скорее четыре тональности, будто бас, баритон, дискант и фальцет. Четыре вида существования души.
По стопам Розы мы с Фредди вливаемся в реки усопших.
И внезапно я вижу ангелов.
200 — ХРИСТИАНСКАЯ ФИЛОСОФИЯ
«Благословенные ясно узрят ответы на тайны, что подтвердят истину подчинения вере. Троица, перевоплощение, спасение, спрятанные провидением законы управления душами, управления миром и действиями людей, чья история слишком часто выглядит для нас загадкой или сплетнями. Они познают сверхъестественную заботливость Божеского пути в благочестии Избранных и бесконечное чудо Божественной сути».
201 — НА КРАЮ
Издали они казались светлячками.
Ангелы.
Я сразу понял, кто они.
Ангелы Рая.
Спектакль стоил всей этой дороги.
Фредди взял меня за плечи и потряс как грушу. Он стал кричать, что мы поклялись вернуть Розу в страну живых, а не оставаться с ней на континенте мертвых. Он умолял меня не забывать о цели нашей миссии. Он знал все мои мысли. Эти эктоплазмы все так быстро понимают!
Раввин говорил и я постепенно приходил в себя. Наваждение кончилось. Смерть, я уже победил тебя, когда ты была женщиной в белом атласе. Ты меня уже не соблазнишь, даже появившись в облике Рая.
Фредди был доволен. Он понимал, что вернул покой моей душе. Даже Рай слабее силы моей воли. Я знал, кто я такой. Чистая душа и бренная плоть, пока что еще не отсоединившиеся друг от друга. Я был духом и материей, а дух должен оставаться прочнее материи. Я должен сохранить равновесие между сердцем и разумом.
Я знал, кто я такой. Я знал, кто мы такие. Не две души среди прочих, а два танатонавта, выполняющих задание. Мы не мертвецы, а живые, способные исследовать Запредельный Континент и вернуться оттуда. И мы здесь для спасения Розы.
Мы проследовали по «медовой» реке усопших. Смешались с ними. Покойники остолбенело разглядывали нас, до сих пор влачивших за собой свои пуповины. Я понятия не имел, почему мы все еще их не оборвали, но, во всяком случае, держаться они пока еще держались.
Четыре потока были очень длинными. Можно подумать, они все стояли в очереди к аэропортовым стойкам в период летних отпусков.
Изо всех сил я закричал: «Роза! Роза!» и какой-то старик, выглядевший, будто его часа три драла орава голодных кошек, встрепенулся и показал мне знаками, что она где-то впереди. «Без сомнения, Роза уже миновала стоп-контроль и сейчас уже идет на взвешивание», — сообщил он.
— Да-да, — телепатировал он мне обречено. — Кое-какие души держат за любимчиков. Их выхватывают прямо в зеленой стране и пропускают вперед, а мы тут стоим по несколько столетий. Это знаете как, тут у нас…
— Постойте, вы говорите, она на взвешивании?
— А как же. Душу взвешивают. Сейчас будут проверять, что она сделала хорошего и плохого в своей жизни, а потом решат насчет ее ближайшего перевоплощения.
— А где тут взвешивают?
— А вот идите прямо, там не ошибетесь. Все время прямо.
202 — ДАОССКАЯ ФИЛОСОФИЯ
"Мудрец любит эту жизнь, пока она длится, и забывает ее ради следующей жизни. Пока он в ней, его "я" хранит Тот, чья душа объемлет все и вся.
Огонь для поленницы дров то же самое, что душа — для тела. Огонь переходит на следующее полено, как душа переходит в следующее тело. Огонь распространяется, не угасая. Жизнь продолжается, не кончаясь".
203 — ПОЛИЦЕЙСКОЕ ДОСЬЕ
Рапорт в компетентные органы
Вы запрещали нам вмешиваться. Их не остановили и сейчас они уже здесь. Надеемся, что еще не поздно. Теперь разбираться придется Вам.
Ответ компетентных органов
Ничего, разберемся.
204 — СКОЛЬКО ВЕСИТ ДУША
Хлюпая по белому туману, мы с Фредди продирались вперед среди душ, человеческих и нечеловеческих. Мы шли к долине, где вновь сливались четыре потока мертвецов. Последние же двигались и двигались к свету. Ангелы окружали их плотным кольцом.
Априори, ангелы представляют собой такие же эктоплазмы, что вы и я. У них нет пуповин, но зато их окутывает фосфоресцирующее гало, по которому бегут многоцветные блики. Они нас увидели и их гало запульсировало новыми фантастическими узорами, словно они могли выражать собственные мысли путем простого изменения своей расцветки.
Они принялись подпрыгивать вверх-вниз и вертеться вправо-влево, как поплавки, после чего потребовали объяснить, что это мы тут делаем со своими целыми пуповинами.
— Одну женщину ищем.
Один из ангелов признался, что именно он отвечает за работу бюро находок.
Я описал ему Розу. Он подтвердил, что, действительно, она прошла на взвешивание. Он показал мне вглубь, где над долиной четырех рек висела гора света, окутанная парами. Именно с ее вершины исходил тот центральный свет, что руководил нами с момента входа в Рай.
Вместе с усопшими мы стали взбираться по дорожке, ведущей к свету.
Над вершиной порхали три ангела, чьи ауры были еще более яркими, нежели у их предшественников.
— Это не такие ангелы, что все остальные, — прошептал мне Фредди, — это архангелы.
И действительно, они брызгали искрами, в то время как покойники продвигались к ним, едва волоча ноги.
Раввин указал мне на Розу, которую над нами заливал свет горы и заметали искры от архангелов. Внизу же, у основания, группировались мертвецы, готовясь пройти по вызову судебного распорядителя.
— Следующий, — объявил один из архангелов.
А следующей была как раз Роза.
— Давай, быстрей, убеждай ее вернуться с нами, — подтолкнул меня наш раввин.
Он больше не мог за мной следовать. Он держал обе наши пуповины, такие тугие, что казалось, они вот-вот лопнут. Мы и впрямь играли со своей жизнью. Я должен продолжать один, пока Фредди занимается защитой наших страховочных тросов.
Я полетел к архангелам, чуть ли не крича во весь голос:
— Подождите! Пока вы не начали судить эту женщину, я должен сказать, что мы, живые, не хотим, чтобы она предстала перед вашим судом.
Архангел взглянул на меня, не выразив никакого удивления. Его телепатический голос был мягким и обнадеживающим. Казалось, он открыт всем доводам. Этот агент смерти ничуть не выглядел пугающим. Он даже пытался меня утешить, а между тем вокруг нас стали собираться усопшие.
— Объяснитесь.
— Роза умерла, став жертвой бандитского нападения, и здесь ей нечего делать.
Два других архангела были столь же любезны. В этом свете они мне немного напоминали инопланетян из фильма Спилберга, "Close Encounters of the Third Kind".
Они спросили, по какому праву я позволил себе вмешиваться в их работу. Попутно они разглядывали стоявшего позади меня раввина с нашими пуповинами в руках.