Амандина умела донести до людей свою страсть к танатонавтике. С изумлением, так и сквозившем в ее голосе, она рассказывала о рае, куда она все чаще и чаще поднималась ради поисков Фредди (до сих пор тщетных) и дискуссий со святым Петром. Кроме того, ее недавнее превращение во вдову придавало ее словам еще больше доверия. Молодая вдова не может лгать на тему, которая касается ее самой так близко, тем более что ее супруг был лучшим хореографом танатонавтических запусков!
Лекции Амандины превратились в самые настоящие представления. В белом круге прожекторов возникала она на сцене, вся в черном, а хор пел увертюру из Carmina Burana[35]. Белокурый ангел в вороньем теле, она все больше и больше напоминала тот самый фантом, с которым я сталкивался при каждом моем межзвездном полете.
Однажды вечером, когда она уже заканчивала свое выступление, один из журналистов поднял руку.
– Я что-то не совсем понял насчет «взвешивания душ». Вы действительно хотите сказать, что на том свете они вроде как подсчитывают очки, минусы там, плюсы?
С ответом она не торопилась.
– Да. Существование немножко напоминает аттестат зрелости. Пока не сдашь экзамены, будешь все время оставаться на второй год.
Аудитория загудела.
– Хорошо, пусть так, – продолжил журналист, – но сколько же надо плюсов и минусов, чтобы закончить свой цикл реинкарнаций?
Ох, видно, св. Петр не скупился на свои ключи. Амандина выдала точные цифры:
– Шестьсот очков. Согласно шкале, введенной тремя судьями-архангелами, надо набрать шестьсот очков, чтобы больше не пересдавать экзамен своей жизни.
В зале шум, гам и всеобщее оживление. Жизнь – это просто огромный учебный кабинет, где, по сути, надо получить как можно больше хороших отметок, стремясь при этом свести к минимуму число плохих оценок и нулевых очков?
Этот «школярский» образ судьбы многих сильно разочаровал. Но, по меньшей мере, такой подход был вполне логичен.
– Один-единственный благой поступок может сразу принести шестьсот очков, – уточнила Амандина.
Вздохи облегчения. Оказывается, чтобы спастись, достаточно раз в жизни повести себя хорошо! Но тут лекторша дополнила и эту информацию:
– …Точно так же один злой поступок может свести на нет всю вашу жизнь. «Одним махом можно погибнуть или спастись, стоит только совершить какой-то поступок, в тот момент кажущийся совершенно пустячным», – вот что сказал мне один из ангелов. Взвешивание ведется очень точно, и судьи занимаются чрезвычайно педантичными подсчетами. Если уж на то пошло, только один покойник из шести тысяч набирает шестьсот очков и превращается в чистый дух. Большинство проваливают экзамен и должны поэтому перевоплощаться.
Посыпались новые вопросы:
– А животные на том свете тоже есть?
– Да, причем если они хорошо вели себя в своем животном цикле, то их перерождают людьми. Люди стоят на самой высокой ступеньке реинкарнации, так как лишь они одни владеют абстрактным мышлением.
– Означает ли это, что мы все были животными, пока не стали людьми?
– Разумеется. Эволюция идет от минерала к растению, от растения к животному, от животного к человеку, от человека к чистому духу. Таков смысл жизни.
Амандина только что раскрыла все секреты мира, а вопросы все еще продолжали литься потоком:
– А регрессия возможна?
– Очевидно, да. Если вести себя очень плохо в ходе своего существования, то превратишься в менее развитую форму жизни. Из человека сделают животное. Но здесь речь идет о крайне редких случаях.
– Так что же происходит с людьми плохими, но не настолько, чтобы их опускали до животной стадии?
– Перевоплощаются в человека с особенно тяжелым существованием, в котором надо доказать все свои лучшие стороны. Если откровенно, то ад тоже существует, и он здесь, на этой земле. Те, кто ведут себя плохо, рождаются в странах, где царят войны или эпидемии. Они становятся бедняками, больными, увечными… В этих ужасных условиях у них больше возможностей себя реабилитировать. Они могут пожертвовать собой ради других, причем самым убедительным образом. Им легче продемонстрировать свою добрую волю.
Журналист тут же вскинул руку.
– А вы когда-нибудь слышали, что все, кто родился в семьях богатых ближневосточных шейхов, до этого вели себя примерным образом?
Амандина вздохнула.
– Это было бы слишком просто. Можно быть несчастным, даже возмутительно несчастным, в самой середине богатой нефтяной семьи. А можно быть счастливым, очень счастливым, в тепле и солидарности бидонвилей стран третьего мира. В конце концов, именно в так называемых «наиболее развитых странах» уровень самоубийств выше всего.
Озадаченная аудитория поплелась на выход.
«…Так и при воскресении мертвых: сеется в тлении, восстает в нетлении; сеется в уничижении, восстает в славе; сеется в немощи, восстает в силе; сеется тело душевное[36], восстает тело духовное».
Первое Соборное послание апостола Павла коринфянам, XV, 42–44
Отрывок из работы Френсиса Разорбака «Эта неизвестная смерть»
Рауль отказался от мысли найти свою мать, которая, не ведая о его внезапной перемене настроения, по-прежнему пребывала в бегах. Он говорил меньше, но, казалось, все время был охвачен гневом. Лишенный анестезирующего эффекта алкоголя, он с каждым днем становился все мрачнее и горше. После столь длительного стремления найти своего отца, нынче он даже и не пытался отыскать свою мать. Судя по всему, это был хорошо известный в психоанализе синдром. Еще раз Эдипов комплекс сыграл свою шуточку. Если не считать, что у Рауля все было наоборот. Он влюбился в отца и хотел убить мать.
Стефания что было сил пыталась его утешить, и между ними происходили длиннейшие беседы. Со мной Рауль был молчалив, как если бы сильно стыдился своего недавнего поведения.
Нынче Амандина изображала из себя звезду. Она стала нашей танатонавткой № 1. Она летала туда-сюда между «Соломенными Горками» и раем, где св. Петр, с которым она особенно подружилась, именовал ее «моя маленькая инициаточка».
Акции Люсиндера, судя по предвыборным опросам, росли с каждым днем, а мы с Розой в это время всех себя посвятили составлению полной географии рая. Что находится после зоны взвешивания душ? Далеко не раз мы пытались пройди туда, но так и не смогли обогнуть гору света, чтоб заглянуть ей за спину: уж очень коротки у нас пуповины. И поскольку Роза к тому же была беременна, никто из нас не хотел рисковать ее жизнью ради сакрального знания.
Моя супруга-астроном упорствовала во мнении, что на дне черной дыры кроется ее антипод – белый фонтан, извергающий души на манер широкогорлого брандспойта. Мертвецы, всосанные с одного края дыры, проскакивают ее насквозь под действием силы реинкарнации. В ожидании того момента, когда она это все наконец увидит самолично, Роза копалась в совершенно прозаическом исследовании насчет гамма-лучей, несущих с собой больше энергии, чем рентгеновские лучи или ультрафиолет.
Как-то раз, покончив со своим утренним душем, я задержался, завороженный зрелищем булькающего водоворота пены, утекающей через дырку в ванной. Весь секрет астрономии находился здесь, в этом водяном вихре, куда, как в черную дыру, сливалась грязная вода. В центре – ядро, насыщенное энергией. Я подумал о старинной загадке Рауля: как нарисовать круг и центр, не отрывая карандаша от бумаги?
Вода уходила в канализацию. Но через что сливаются наши души? Во всяком случае, голову ломать нечего, и так известно, что сосредотачиваться надо всегда на самом центре. Стефания утверждала, что истинное «я» находится в том древнем коридоре, что когда-то связывал нас с матерью. Пупок. Через него мы получали питание, кровь, силу, а потом, при рождении, эти ворота закрылись. Однако, по словам Стефании, пупок ни в коем случае не теряет после этого свою важность. Это наш центр тяжести, наш, стало быть, истинный центр.
В случае болезни достаточно нагреть этот самый пупок, контактировавший в свое время со всеми зонами, что от него питались, как тепло будет расходиться по всему телу.
Через пупок живота нашего вступаем мы в жизнь. Через пупок Галактики нашей вываливаемся мы в смерть.
Я пялился в опустевшую ванну и с трудом натягивал банный халат на распаренную кожу.
В Древнем Египте XVIII династии порядок обращения с покойными фараонами и определенными представителями аристократии регламентировался крайне подробной и неукоснимой процедурой церемониального бальзамирования. Начиналась она с того, что мертвеца укладывали на спину. Руководитель церемонии, как правило, был жрецом Озириса, но одетым как Гор[37]. Его сопровождали четыре ассистента, символизирующие четыре стороны света. Они проводили эпиляцию трупа, затем открывали доступ в брюшину через разрез над диафрагмой, с левой стороны. Жрец Озириса засовывал туда руку и начинал извлекать благородные органы, склонные к тлению: печень, селезенку, легкие, кишечник, желудок. Обмыв и хорошенько почистив их, он помещал эти органы в консервирующие растворы на растительной основе. Помощники покрывали грудную клетку гудроном, не пропуская ни одного кусочка плоти. Затем они заливали в тело масло, мирру и набивали его тканью, чтобы придать животу обычную форму. Похожая процедура касалась и черепа. С помощью жесткого стержня через ноздри умершего пробивались две лобные пазухи. Теперь бальзамировщик мог туда вставить крючковидный инструмент, которым он разрыхлял мозговое вещество в фарш и затем выдувал его из черепа через другую ноздрю. Как только мозг был удален, церемониймейстер заливал внутрь черепа гудрон. Смолу надо было обязательно равномерно распределить по внутренней поверхности, для чего голову деликатно поворачивали во всех направлениях. И наконец, тело обертывали желто-оранжевыми льняными лентами. На веки клали пару искусственных глаз из дерева, затем все накрывалось картонной погребальной маской с лицом умершего. Нарисованное лицо должно было быть молодым и симпатичным.