Она заплатила всем, но ничего не получила взамен. Такое неизбежно случается с красивыми женщинами, старающимися казаться умнее, чем они есть на самом деле.
Пэлл поверил, что я не в курсе ее проблем. Не знает он также и о том, что у меня появилась еще одна тысяча фунтов. Если бы знал, никогда не отдал бы мне тех денег.
Это значит, что после нашей встречи в офисе миссис Айвери не виделась с Пэллом. Она куда-то уехала, но никак не в отель «Каллоден». Интересно, почему именно этот адрес ей взбрело в голову дать мне. Возможно, она собиралась поехать туда в случае моего согласия, ведь миссис Айвери знала, что отель почти всегда пустует и там можно найти свободный номер.
Но почему тогда в отеле не был забронирован номер на ее имя? На это должен быть ответ. Предположим, я согласился провернуть это дело: взял тысячу и принялся за работу. Поехала ли бы она в таком случае в «Каллоден»?
Думаю, нет. Нет. Вполне очевидно, что никто не знает о ее визите ко мне в офис, кроме Пэлла, разумеется. Она оставила машину далеко от того дома, в котором располагается моя контора. Если бы я согласился поговорить с Рико, она бы смылась, а потом заявила, что никогда меня не видела и ничего обо мне не знает. Если же мне придет в голову искать ее в «Каллодене», то я обречен на провал. Миссис Айвери никогда там не появлялась, и никто там о ней не слышал.
Думаю, она не так уж глупа, как мне показалось сначала.
III
Мак сидел в маленькой стеклянной конторке, расположенной в дальнем углу круглосуточной автостоянки. У него было худощавое лицо, яркие карие глаза и рыжеватые волосы. Мы были давно знакомы. Он заправлял круглосуточной стоянкой, потому что совершенно не выносил постоянного общения с людьми. У него в жизни было много трудностей и несчастий, а в этом месте не приходилось о них рассказывать. Людям, приезжающим сюда, нужно масло, бензин или что-нибудь в этом роде. Заплатив, они уезжают.
Так вот, Мак читал «Вечерние новости» и, увидев меня, улыбнулся:
— Привет, мистер О'Хара. Кажется, вы опять побывали в передряге.
Я взглянул на газету.
— А, это?.. Да, если тебе угодно называть это передрягой. — И протянув ему сигарету, спросил, нет ли у него машины на продажу.
— Для вас? — Я кивнул.
— У меня для вас есть прекрасная вещь, мистер О'Хара. Гарантирую. Владелец притащил ее сюда два дня назад и уехал за границу. Это «Ровер-16» — спортивное купе – пробег всего девять тысяч миль. Я ее осмотрел — она в приличном состоянии.
— Могу я ее забрать? — Он кивнул.
— Машина зарегистрирована и застрахована до конца года. У меня даже есть формуляр. Если вы собираетесь ее купить, то нужно только залить масло и бензин. Цена семьсот пятьдесят фунтов стерлингов — вполне подходящая.
Я достал пачку Пэлла и отсчитал купюры.
— Давай квитанцию, Мак… и залей все под завязку.
— А далеко вы направляетесь?
— В Торки. У меня давно не было отпуска.
— Там, должно быть, прекрасно.
Он ушел в глубь гаража и вскоре выехал оттуда на машине. Она действительно была ничего. Протектор тоже меня устроил. Мак начал заливать бензин в бак.
— Как добраться до Девоншира, Мак?
— Очень просто. Отсюда по Чисвик-Хай-стрит, потом по главной Восточной магистрали до поворота на Стейнз и Вирджинские Воды. Дальше — по прямой. Все должно быть нормально. Теперь там установлены указатели «А. А.». Единственное, что вам надо запомнить: свернув с главной Восточной магистрали, вы оказываетесь на развилке, и левый поворот ведет на Стейнз, он-то вам и нужен. Не поворачивайте направо, иначе окажетесь в Беркшире.
— Понятно.
В это время Мак уже заливал масло.
— Я должен отослать квитанцию в офис, мистер О'Хара?
— Нет, — ответил я после недолгого размышления. — В скором времени я туда не собираюсь. Отошли ее в отель «Мэлинсон» и пометь на конверте «До востребования». Рассчитываю остановиться там по возвращении.
— О'кэй.
Я залез в машину, завел мотор и уехал. О машине у меня сразу создалось хорошее впечатление. Стоял чудесный вечер, но он не состоялся для миссис Айвери. Такова жизнь. Так как мне не о чем было думать, а ведя машину я привык размышлять о чем-нибудь, я начал вспоминать детали нашего разговора с миссис Айвери, и поймал себя на том, что пытаюсь вспомнить, какими духами она пользовалась и что произошло бы в случае моего вмешательства в жизнь Алексиса Рико.
Это было бы интересно…
У меня остался телефон, данный мне миссис Айвери. Конечно, я мог уцепиться за это дело, но в этом случае мне уже из него не выпутаться. А, может быть, она именно этого и хотела?
Женщина, да еще такая красивая, как миссис Айвери, всегда непредсказуема.
Снова пошел дождь. Облака заслонили все небо, но, к счастью, у машины были хорошие фары, и я прикинул, что доберусь до Торки через семь-восемь часов. Приближалось время завтрака. Я свернул с главной Восточной магистрали и оказался на развилке. Левая дорога вела в Стейнз, а правая — Бат-роад — в Мейднхэд и Слаф. Я остановил машину на левой обочине и закурил, слушая стук капель о крышу кабины и думая о Торки.
Вероятно, фотография произвела на меня очень сильное впечатление. Все эти фотографии в рекламных проспектах слишком уж напыщенны и, наверняка, приукрашены. Но даже если место окажется не таким, как на фотографии, оно мне должно понравиться, потому что Девоншир — прекрасное графство.
Я отпустил тормоз, и машина начала медленно двигаться вперед. Внезапно у меня перед глазами возникла картина — миссис Айвери, выходящая из моего офиса. Это сопровождалось возникшим в глубине моего сознания тревожным чувством. За те секунды, пока машина набирала скорость, в моей голове пронеслись тысячи мыслей. Общее их содержание было таково — кем же на самом деле была эта миссис Айвери? Я вновь остановил машину. Сделал это, потому что неожиданно понял, что обманываю сам себя. Мне стало ясно, что, поверни я сейчас на Стейнз, все время пребывания в Торки буду думать о миссис Айвери… Эти мысли встряхнули меня, и я осознал, что во мне проснулось любопытство — чувство, которое не посещало меня уже многие годы. Я выбросил окурок в окно, взял еще одну сигарету и тронулся, без промедления свернув направо, — на дорогу, ведущую в Слаф и Мейднхэд.
IV
Машина замерла перед старинными коваными воротами, которые находились с задней стороны дома. Они оказались незаперты. Я открыл одну половину и пошел по широкой гравиевой дороге к дому. По обе стороны росли какие-то кусты, а за ними возвышались рододендроны.
Дождь кончился так же быстро, как и начался. Из-за облаков начала выплывать луна. Наконец я увидел большой дом, выполненный с элементами георгианского стиля, возвышающийся в тысяче ярдах от меня.
В десяти-двенадцати ярдах я различил тропинку, начинающуюся в кустах и исчезающую в деревьях. Идя по ней, я думал, что она должна привести меня к задней двери дома, которой пользуется прислуга.
Тропинка не привела меня никуда. Она неожиданно оборвалась у меня под ногами, когда я очутился на маленькой поляне. Трава сверкала и переливалась под лунным светом. Я прислонился к дереву и увидел необычное зрелище. Молодая женщина в вечернем платье медленно танцевала фокстрот. Видно было, что делала она это с трудом, но в то же время с удовольствием.
Через одну руку у нее было перекинуто пальто, из-под которого виднелась сумочка. Я подумал было, что она сумасшедшая или пьяная, а может и то, и другое, и двинулся по направлению к ней через поляну. Теперь луна уже полностью выплыла из облаков. Увидев меня, женщина прекратила свой странный танец. Она часто дышала. Пальто, свисая с руки, касалось земли. На вид ей было лет двадцать пять — двадцать шесть. Белокурые волосы, ранее, видимо, уложенные в прическу, были теперь растрепаны дождем.
Руки плотно облегали намокшие перчатки. На ней было лиловое платье, сшитое, видимо, на заказ. Вообще, это была милая девушка с большими и озорными глазами.
— Привет! — произнесла она безразличным тоном. — Кто вы? И куда вы направляетесь, если, конечно, сами это сознаете?
Женщина прислонилась к дереву и посмотрела на меня.
— Я никуда определенно не направляюсь, — ответил я и с усмешкой спросил: — Вы любите танцы на свежем воздухе во время дождя?
Она расхохоталась.
— Да. Мне нравится. Так прекрасно — танцевать без музыки, это вошло в привычку: мы собираемся здесь при свете луны и танцуем без всякой музыки. Меня это так забавляет.
— А почему забавляет? Чего вы этим добиваетесь? Восстановления памяти? Такое обычно случается после чрезмерных перегрузок, страданий или ревности… Или всего вместе. Что с вами происходит?
— Вы действуете мне на нервы, мистер Умная ищейка, выспрашивая, что, зачем и почему.
Ее голос звучал глухо, и я заметил, что ей трудно сформулировать фразу. Она была пьяна. Голова безвольно упала на грудь, но женщина рывком подняла ее. В таком состоянии было трудно держаться на ногах.
— Хорошо, — сказал я. — Так вы сказали, что вам доставляет удовольствие танцевать без музыки…
Она раздраженно прервала меня:
— Да… Жизнь похожа на танец без музыки! Многие танцующие в этом зале даже не знают, что весь оркестр уже спит.
— Возможно, вы правы. — Я подошел к ней поближе и смог разглядеть золотые инициалы «Э. Р.» на вечерней сумочке. — Меня зовут О'Хара.
Она смотрела на меня несколько мгновений, а потом, снова встряхнув головой, ответила:
— Добрый вечер, мистер О'Хара. Я — Эсмеральда.
— Эсмеральда Рико?
— Да… А как вы догадались? — удивилась она. Я указал на инициалы, вышитые на сумочке.
— Вы очень умный, — как-то глупо произнесла Эсмеральда и улыбнулась мне. В ее глазах оставалась пустота.
— Послушайте, я здесь, чтобы увидеться с мистером Рико. На звонок в парадную дверь никто не ответил, дом был погружен в темноту и поэтому я подъехал сзади.
— Верно. Все здесь пользуются задними воротами. Так удобнее.