– Не знаю, по форме или нет. Но подал.
– Вернулись ваши рыбаки?
– Нет, через час-полтора.
– А тот траулер, который всегда опаздывает, как его…
– «Мария Кончетта»? У него сегодня выходной. Да лучше бы все сегодня опоздали!
– Почему?
– Склад со вчерашнего дня не работает. Холодильник не морозит. Несу убытки, вчера пришлось выбросить всю рыбу в море. Электрик сказал, нужно заказывать какую-то деталь в Палермо. А сегодня два траулера возвращаются груженные доверху, говорят, был хороший улов. Нужно чинить третий склад, обычно он у меня для…
– Кажется, вы говорили, что у вас пять рыболовных судов?
– Да-да.
– А почему в море вышли только два?
– Комиссар, они работают посменно. Два отдыхают, три работают, и наоборот.
– Понятно.
– Простите, мне нужно на склад. Что до моей проблемы, синьор Ауджелло все знает. Я очень прошу!
– Конечно! Постойте, а как зовут капитана «Марии Кончетты»?
– Аурели. Аурели Сальваторе.
– А имена членов экипажа вы помните?
– Я всех назвал синьору Ауджелло.
– Назовите и мне.
– Албанезе Тото, Беллавия Гаспано, Дима Пеппе, Фрагапане Жеже, Дзамбито Антонио и двое тунисцев, как их зовут, не припомню, но я назвал их имена синьору Ауджелло.
Манзеллы среди них, к сожалению, не было.
Шел четвертый час, основные работы на пирсе закончились. Суда стояли в бухте. Авторефрижераторы отъехали. Закрылись большие ворота складов, кроме третьего, где электрики чинили оборудование. И все же…
И все же дорога перед складами не опустела совсем. Пять или шесть человек оставались на пирсе, переговаривались, спорили, кое-кто затевал потасовку. Значит, и прошлой ночью кто-нибудь непременно слышал выстрелы и видел, как Фацио убегал.
Офицер слышал два хлопка, а потом видел мотоцикл. Значит, один свидетель точно был! Но эти люди ничего не скажут, Монтальбано был уверен на все сто.
Внезапно он почувствовал такую усталость, что ноги стали как ватные.
Зря потерял время. Завтра утром нужно пойти к начальнику управления и все рассказать. Придется начать официальное расследование, ничего не поделаешь. Время идет, и чем дальше, тем хуже для Фацио, если он еще жив.
– Монтальбано!
Обернувшись, он увидел Николо Дзито.
– Кто тебе сказал, что я здесь?
– Ауджелло, я позвонил ему, не мог тебя найти.
– Что-то случилось?
– Мне нужно с тобой поговорить.
– Слушаю.
– Пойдем в мою машину?
Машина стояла возле дока. Утренний ветерок был свеж. Монтальбано от усталости, голода и волнения сильно замерз.
Он сел в машину, опустил голову на подголовник и закрыл глаза.
Очнулся же от дивного аромата. Дзито сунул ему под нос крышку термоса с горячим кофе. Монтальбано сразу ожил.
– Когда пропал Фацио? – спросил журналист.
Комиссар поперхнулся. Дзито похлопал его по спине.
– Откуда ты знаешь?
– Мне позвонили, а ты подтвердил мои опасения.
– Я?!
– Да. Ты запретил мне звонить Фацио домой. Мне это показалось странным. Скажи честно, во что он ввязался?
– Понятия не имею. В том-то все и дело, Николо. Он никому ничего не сказал. Кто тебе звонил?
– Этого я сказать не могу. Кажется, этот человек видел Фацио, и тот выглядел ужасно.
– Что это значит?
– У него голова была в крови.
– Он был один?
– К несчастью, нет. Но тот человек не уверен, что видел именно Фацио, он просил меня проверить. Я позвонил тебе, ты косвенно подтвердил мои подозрения. Тот человек просил перезвонить ему через два часа.
– Почему он сам не сообщил в полицию?
– Потом объясню. Я перезвонил, он объяснил, где находится, так что можно переговорить с ним лично. Ты согласен?
– Конечно. Где это?
– Недалеко от Риверы. Часа полтора на машине.
– Поехали. Так почему он позвонил не в полицию, а тебе?
– Потому что у него проблемы с законом, Сальво!
С каких это пор преступника волнует судьба полицейского? Спрашивать было бесполезно: Дзито никогда бы не назвал имя своего информатора. Утешало одно: Фацио жив.
– Что ты сказал Ауджелло?
– Что нужно срочно с тобой поговорить.
– Намекнул, что речь идет о Фацио?
– Нет.
Позвонить Мими и сообщить новость? Нет, пусть спит. На этой мысли глаза у Монтальбано, как по команде, закрылись. И он провалился в сон.
Разбудила его тишина.
Дзито в машине не было. Солнце поднялось уже высоко. Машина стояла на проселочной дороге, но никакого села рядом не было. Совершенно безлюдная местность, заброшенная земля. Хилые деревья, пучки травы, редкие кусты ракитника. Из земли повсюду выступали белые камни.
Известняки, гиблое место, здесь ничего не растет, здесь и ходить-то опасно. Почва изъедена эрозией, недолго провалиться в яму, а та может оказаться глубокой расщелиной.
Монтальбано знал, что известняки – это кладбища безымянных костей, территория мафии, особенно если нужно кого-то убрать. Человека ставят на краю ямы и стреляют. Или не стреляют, экономят патрон. Просто толкают. Несчастный либо умрет при падении, ударяясь об острые камни, либо упадет на дно, а там можно кричать сколько угодно – никто и никогда не услышит. Его ждет медленная смерть – от голода, а особенно от жажды.
Метрах в десяти от дороги стоял покосившийся домишко. Белый куб, он тоже выглядел как известняк, только очень большого размера. Дверь в хибару была закрыта. Должно быть, Николо там.
Монтальбано решил не выходить из машины. Пошарил в карманах: три сигареты. Закурил и приоткрыл окно. Даже пения птиц не слышно.
Не успел он докурить одну сигарету, как дверь белого куба открылась и на пороге появился Дзито. Он помахал рукой. Монтальбано вышел из машины и направился к дому.
– Он готов все рассказать, Сальво, но есть одна загвоздка.
– Какая?
– Он не хочет, чтобы ты его видел. Придется завязать тебе глаза.
– Смеешься?
– Нет. Иначе он ничего не расскажет.
– Это мы сейчас посмотрим!
– Сальво, не будь дураком. Что мне было делать?
Дзито достал из кармана огромный платок в красную и зеленую клетку.
Монтальбано не мог удержаться от смеха.
– Скатерть с собой носишь?!
– С некоторых пор да. Синусит.
Дзито завязал комиссару глаза и повел в дом.
– Доброе утро, комиссар, – голос был явно немолодой, глубокий, с почтительными нотками.
– Доброе утро.
– Прошу прощения за то, что пригласил вас сюда, и прошу простить меня за то, что пришлось завязать вам глаза. Но так будет лучше для всех.
– Давайте без этих любезностей, – сказал комиссар. – Рассказывайте, что вам известно.
– Вчера утром, часов в шесть, я был у горы Шибетта. Знаете, где пересохшие колодцы?
– Да.
– Я проезжал мимо пересохшего ручья, там бетонное корыто, где раньше поили скот. Их было трое. Один сидел на краю, а двое стояли рядом. У того, кто сидел, была перевязана голова, и рубашка вся в крови. Потом один из стоявших ударил его по лицу, и он упал. Но я успел его рассмотреть. Мне показалось, это был синьор Фацио.
– Вы уверены?
– Абсолютно.
– Что было потом?
– Я проехал вперед и видел в зеркало, как они подняли его снова.
– А вы что там делали?
– Поспешил скрыться, и как можно скорей. Меня ищут карабинеры. Я решил пересидеть пока здесь. Но сначала я позвонил синьору Дзито.
– Давно вы знакомы?
– Это не имеет значения, Сальво, – подал голос Николо.
– Хорошо, продолжайте.
– Прежде всего я хотел убедиться, что это действительно Фацио.
– А когда убедились, почему вы попросили Дзито обратиться ко мне?
– Потому что однажды синьор Фацио проявил снисхождение к моему сыну.
– Как вы думаете, зачем они привезли Фацио туда?
Голос замолчал, повисла пауза.
– Ну? – настойчиво спросил Монтальбано, теряя терпение.
– Комиссар, если его привезли туда, значит, они решили от него избавиться. Скорее всего, сбросить в один из пересохших колодцев.
Этот ответ он и боялся услышать.
Нельзя было терять ни минуты.
– Спасибо вам, синьор Никотра.
– Как вы меня узнали, комиссар?
– Вашу историю мне рассказывал Дзито, мы давно с ним дружим. А когда вы сказали, что Фацио проявил снисхождение к вашему сыну… я сразу понял. Еще раз большое спасибо.
5
За порогом хибары Монтальбано содрал с лица клетчатый платок и побежал к машине. Следом за ним едва поспевал Дзито.
– Быстрее! Быстрее!
– Куда ехать? – спросил журналист.
– К горе Шибетта. Нужно спешить!
– Сальво, подумай сам, прошло уже много времени…
– Я думаю, думаю, не волнуйся.
– Похоже, ты не понимаешь: если они его…
– Я все понимаю. Но возможно, он еще жив. Ты знаешь, где эти пересохшие колодцы?
– Да.
– Сколько времени нужно, чтобы туда добраться?
– Часа два.
– Поехали. Дай мне твой мобильный.
У Мими сон как рукой сняло, когда Монтальбано все ему рассказал.
– Этот Никотра твой друг? Почему ты не убедишь его явиться с повинной? – спросил комиссар у Дзито.
– Сколько раз ему говорил! Какое там! Одна мысль о том, что он окажется за решеткой, сводит его с ума. Боится, что не выдержит в тюрьме. Все-таки двойное убийство – это двойное убийство.
– Я понимаю. Но у него есть масса смягчающих обстоятельств. Ты и сам знаешь, у нас рога – главное смягчающее обстоятельство. Рогоносец может полгорода перестрелять, и все будут на его стороне. Застать жену в постели с собственным братом и не убить обоих? Разве ты после этого мужик? Для присяжных Долг, Семья, Честь и Женская Добродетель – не пустые слова, скорее всего, Никотра будет оправдан.
Встречу назначили у пересохшего ручья. Ауджелло еще не подъехал.
– Где их черти носят? – нервничал Монтальбано.
– Подождем, им нужно время, – пытался успокоить его Дзито.
Комиссар закурил. Хорошо, что в Ривере был открыт бар, Монтальбано купил сразу три пачки, про запас.