Элеонора продолжала молчать и стоять у грани. Их разделяло не больше дыхания — по одну сторону пентаграммы проректор, по другую — дух оборотницы.
— Не пытайся, — Норман демонстративно поднял жезл, — сделаешь хуже только себе. Я не темный и женат на твоей внучке, большего знать не следует.
Тарья громко хрюкнула от возмущения.
Женат он, видите ли!
— Может, ты женат, зато я не замужем, — не удержалась она.
Одного взгляда проректора хватило, чтобы Тарья закрыла рот и, насупившись, довольствовалась ролью пассивного наблюдателя. Оборотница не сомневалась, теперь ей не дадут участвовать в допросе.
— Покажи кольцо, — надтреснуто прошептала Элеонора.
— Силы некроманта хватит? — язвительно парировал Норман. — Смотрю, род Гарас не отличается почтением к мужчинам и лицам, обличенным властью, в частности. Но семейные дела в сторону. Я задаю вопросы, ты отвечаешь. На кону ее жизнь, — лорд Шалл ткнул пальцем в кусавшую губы Тарью. Весь ее вид обещал много «ласковых» слов после ритуала. — Не захочешь отвечать, заставлю. Понятно?
Дух в ярости попытался вырваться.
Вот он, обидчик, ухмыляется, самодовольный, полагающий, будто весь мир у его ног. Только вот Норман не зря переделывал рисунок, сейчас он, быть может, спас ему жизнь.
Призрак Снежной кошки отбросило в центр пентаграммы, пронзило сотнями тончайших молний.
— Я предупреждал, — проректор опустил жезл и заложил большие пальцы за пояс потертых штанов. Теперь он казался олицетворением зимы — столь же холодный, бесчувственный, карающий без промедления. — Я спрашиваю, ты отвечаешь, Элеонора. Итак, как можно избавиться от дара Хранительницы или приглушить его?
— Никак, — глухо ответил призрак, смирившись с беспомощностью.
— Неправильный ответ, — покачал головой лорд Шалл и вновь угрожающе поднял жезл. — Думай, иначе род Гарас оборвется.
Элеонора тяжко вздохнула и покосилась на внучку. Та энергично закивала и вступила-таки в беседу:
— Ты можешь ему доверять, он не темный. Никакого принуждения, бабушка.
— Никакого? — мертвая Хранительница скептически фыркнула.
— Он Шалл, — оборотница произнесла это так, словно фамилия Нормана все объясняла.
Странно, но Элеонора поняла, сложила губы буквой «о» и мысленно посочувствовала внучке. Волки — на редкость неприятные создания.
Дело сдвинулось с мертвой точки. Убедившись в мирности намерений некроманта, призрак вновь подлетел к самой границе и зашептал:
— Артефакты. Если их уничтожить, следом в небытие затянет часть дара.
— Легче в Бездну прогуляться! — пробурчал Норман.
Хотелось выругаться, но он не стал.
И браслет, и перстень у владыки Закрытой империи, как прикажете стащить их, кисть Дарриусу отрубить?
— А это идея! — неожиданно воспрянула духом Элеонора. — Если моя дочь жива, если вы найдете ее, Тарье не пришлось бы нести бремя Хранительницы.
Проректору захотелось побиться головой о стену. Мертвая, несомненно, издевалась, а подобного лорд Шалл не спускал. Он направил жезл в грудь прозрачной, покачивавшейся от малейшего дуновения Элеоноре и напомнил:
— Правила устанавливаю я. Не захотела по-хорошему, вспомнишь по-плохому. Тарья, — не оборачиваясь, приказал Норман, — уши заткни и зажмурься.
— Не-смей-ее-трогать, — оборотница не собиралась потворствовать издевательствам над родственницей.
Пошатываясь, она обошла пентаграмму и встала так, чтобы магический удар задел и ее, если бы Норман вздумал причинить вред Элеоноре.
— Проклянешь? — вопреки ожиданиям, лорд Шалл сохранил стоическое спокойствие. — Тогда давай сразу, чтобы от трупа успел избавиться. Проклятие-то я сниму, а вот твоя аура подобных издевательств не выдержит. И пойми, перед тобой не бабка, а несговорчивый призрак, который морочит нам голову. Разве не видишь, она чужаку секреты открывать не хочет. Правильно, лучше умереть. Вся в нее! — эмоции таки вырвались из-под контроля.
Тарья потупилась.
В чем-то Норман прав, доверься она ему или ректору, ситуация изменилась бы, тот же Арон Ронш не проник в академию.
— Расскажи ему. Пожалуйста! — просительно улыбнулась оборотница и призналась в крамольной вещи: — Я устала быть Хранительницей.
Элеонора осуждающе молчала.
Тарья низко опустила голову и вернулась на место. Да, ей хотелось иного, надоело бегать, прятаться. Вечные иллюзии, отсутствие друзей. Никому не доверять, вечно бояться за приемную семью.
— Хорошо, — сдалась Элеонора, — есть один способ. Дар не уйдет навсегда, его можно временно вернуть мирозданию. Для этого нужно прийти в старинный храм на Острове забвения. Если Небесные стражи пожелают, сделают подарок, нет — вернешься ни с чем. А теперь отпусти, некромант. Я слишком настрадалась до и после смерти и хочу покоя, — глухо добавила она.
— Прежде страховка. Не желаю, чтобы император узнал о разговоре.
Лорд Шалл широко развел руки. Между ними сгустился, повис на протянутой сквозь огненной нити, клубок из переплетения рун. Прицелившись, проректор метнул его внутрь пентаграммы. Клубок взорвался над головой Элеоноры, обдав ее снопом алых искр.
В воздухе запахло паленым, на пару мгновений проявилась черная паутина, опутавшая призрак. Огонь стремительно пожирал ее.
Тарья в ужасе зажала рот ладонью. На миг показалось, проректор собрался уничтожить бабушку, не позволить ей возродиться. Может, Небесные стражи смилостивились бы и отпустили душу Элеоноры? Оборотница собираясь вырвать у Нормана жезл, разрушить вязь чар, но вовремя остановилась. Лорд Шалл не мог, может, глупо, но Тарья верила ему. Раз так, существовала причина, по которой он запустил клубок.
— Так я и думал, — хмыкнул Норман, когда чужое колдовское плетение превратилось в горстку пепла, а дух изменился, заметно постарел. — Дарриус не дурак, просчитал ходы. Вот теперь можно и отпустить. Пусть некроманты ловят, пробуют работать с памятью — бес-по-лез-но.
Вот оно!
Тарья наконец поняла и зауважала спутника. Он сумел разглядеть «жучок» императора! Расчувствовавшись, Хранительница не обратила внимания на характерные изменения, полагала, они следствия дара. Страшно представить, что с ними стало бы, если бы не сообразительность Нормана!
Лорд Шалл взмахнул рукой, отпуская призрака. Тот начал стремительно таять, пока не превратился в туманную дымку. Через пару минут и она рассеялась. Свечи погасли, линии на полу больше не светились. Проректор стер их сапогом и постарался заново слепить из оплывших огарков свечу — получилось нечто кривобокое, не желавшее стоять.
— Странно, что вообще получилось! — задумчиво пробормотал он, бросив бесполезное занятие. — Воск с примесью, условия кошмарные. Можно, конечно, гордиться собственной силой, но я бы поставил на чужую помощь.
— Император догадывался, что мы вызовем бабушку?
Тарья подошла вплотную и аккуратно сковырнула с кожи Нормана прилипший воск. Лорд Шалл поморщился: ногти у оборотницы оказались острыми, да и сама процедура не из приятных.
— Нужно подумать, — палец Тарьи потянулся к следующему кусочку, — а подобное занятие успокаивает. Все равно бы соскоблил.
— Не надо, я сам. — Теплая рука накрыла ее ладонь. — Ты устала, ложись, уже можно.
— А ты?..
Оборотница спросила и испугалась. Вдруг проректор поймет неправильно?
— Закончу и устроюсь рядом. Или?.. — он лукаво заглянул ей в лицо.
— Без всяких «или»! — вспыхнула оборотница и смилостивилась: — Обнять можешь. Так что с императором?
— Я не провидец, — Норман залез под кровать и найденной там грязной тряпицей подчистил остатки линий. — Полагаю, Дарриус рассчитывал на семейную выручку. Мол, бабушка расскажет внучке, как за пять минут сбежать в другие миры. Повторяю, не беспокойся, он ничего не узнает, другое заклинание нужно было ставить, трансляционное.
Тарья вновь залезла на кровать и, тяжко вздохнув, закрыла глаза. Веки тут же налились чугуном. Спустя некоторое время к оборотнице привалился Норман, засопел, силясь устроиться удобнее на узком ложе, но глаза не открыла, даже когда он обвил руками талию.
Дыхание щекотало ухо, не тревожа, а убаюкивая.
Впереди ждал Остров забвения, но прежде предстояло выбраться из ловушки под названием Закрытая империя.
ГЛАВА 17. Замок демона
Утро началось рано и не самым приятным образом: Норман вылил на Тарью кувшин воды. Оборотница, отфыркиваясь, вскочила и подслеповато уставилась на обидчика.
— Не мог добудиться, — флегматично пояснил лорд Шалл и потопил: — Восход через пару часов, пора уходить.
Хранительница зевнула и глянула на ставни. Сквозь них не проникал ни единый лучик света, значит, за окном беспросветная темень.
— Тарья!
Лорд Шалл стащил ее на пол и погнал к двери.
— Удобства на улице, сразу налево. Умывальник в конце коридора. Быстро!
Оборотница смерила его недовольным взглядом и оправила задравшийся подол, хотя обнаженная до бедра нога сейчас волновала меньше попытки проректора командовать.
— Холодно? — Норман иначе интерпретировал причину ее недовольства. — Если рысцой, не замерзнешь. Потом кое-что дам.
Тарья махнула рукой и покорно поплелась в указанном направлении. В конце концов, бегство предполагает определенные неудобства, сочтем приказы лорда Шалла одним из них.
Ночной воздух бодрил.
Оборотница управилась быстро, пробежалась по прихваченному морозцем снегу и юркнула в спасительное тепло. Водные процедуры тоже вышли короткими, благо вода в умывальнике оказалась ледяной.
Когда Хранительница вернулась в комнату, незамеченная ни хозяевами, ни постояльцами, Норман успел разложить на кровати нехитрую женскую одежду. Все простое, из самых дешевых тканей, поношенное, но новые вещи таили опасность, привлекали ненужное внимание.
— Тоже украл? — Тарья покосилась на кровать и потребовала: — Отвернись!
Недовольно ворча на тему ущемления супружеских прав, лорд Шалл выполнил просьбу.
Одежда пришлась впору: и рубаха, и юбка, и кофта, и тяжелые сапоги с овечьей шубкой. Дополнял нехитры