У Тарьи отлегло от сердца. Она и не предполагала, насколько невыносимой может казаться жизнь без Нормана. Оборотница представила ее всего на минуту, но и этого хватило, чтобы ощутить щемящую тоску. Когда только лорд Шалл успел проникнуть в сердце? Тарья ведь не умела любить.
Дух воздуха вернулся быстро. Не один — в руках болтался проректор. Нести его оказалось тяжелее, нежели девушку, поэтому Норману приходилось реять флагом на ветру, надеясь, что пальцы элементаля не разомкнуться.
Тарья прикрыла глаза. Скорость полета превращала метель в нестерпимую пытку. Мнилось, лицо стало одним большим синяком, а уши окоченели.
Свист ветра, злобное завывание. Снег абсолютно везде — и бесконечный полет.
Наконец элементали начали снижаться — на горизонте показалась едва заметная серая полоса. Она стремительно приближалась, пока не обрела очертания острова.
Резкий толчок заставил оборотницу распахнуть глаза. Она неловко взмахнула руками и едва не упала, потеряв равновесие от неудачного приземления. Норман оказался ловчее и устоял на ногах. «Хорошо бы тем же путем вернутся обратно», — промелькнуло в голове.
Остров забвения — опасное место, никогда не знаешь, чем обернется колдовство. Порталы и вовсе не работали: не любили Небесные стражи, когда к ним являлись без приглашения, вот и приходилось терпеть, маяться от морской болезни, чтобы добраться к таинственному храму.
— Спасибо! — поклонившись, поблагодарила Тарья и, замявшись, таки попросила: — Не могли бы вы нас отсюда позже забрать?
Элементали не ответили, стали частью снежного вихря. Только что стояли рядом — и вот исчезли.
Отказали. Что ж, они и так сделали слишком много, пора и честь знать.
— Пойдем?
Норман положил руку на плечо задумчивой Тарьи и подтолкнул прочь от кромки моря. Лед на линии прибоя уже треснул, пусть и снова застыл от ночного дыхания мороза, наросты наслоились друг на друга, словно дурно перетасованные карты в колоде.
Оборотница осторожно взбиралась по каменистому берегу вслед за спутником. Проректор страховал ее, следил, чтобы не поскользнулась, не угодила ногой в припорошенную снегом ловушку-трещину. Обоняние оборотней-волков отличалось от обоняния Снежных кошек, да и обычные кошки и собаки воспринимали мир по-разному, вот и теперь лорд Шалл стал проводником, а Тарья — следопытом. Она вслушивалась в тревожные завывания, надеясь вовремя расслышать хруст камыша.
Пустынный берег каменистым пляжем полого взбирался к каменистой же долине. С одной стороны тянулся лиственный лес, ввиду времени года напоминавший диковинное кладбище, с другой простиралась низкая гряда. Именно туда предстояло взойти, чтобы добраться до легендарного храма. Оба имели смутные представления о его местонахождения, но надеялись на правдивость книг.
— Тяжело? — остановившись, проявил несвойственное беспокойство Норман.
— Спасибо за заботу, но лишнее, — мотнула головой Тарья.
Похоже, начались обещанные ухаживания. Забавно, особенно в исполнении проректора. Впрочем, оборотница всегда считала подобное поведение нелепым и ратовала за помощь при реальных затруднениях, а не навязчивую вежливость.
— Смотри, подъем крутой, — предупредил лорд Шалл и опробовал ногой почву под наполовину сметенным ветром сугробом.
Он напоминал уменьшенную копию волны: тот же гребень, плавная, затухающая линия.
— Станет трудно, скажу, — пообещала Тарья.
Мысленно она решила: дойдет сама. Вряд ли Небесные стражи смилостивятся над неженкой.
Подъем действительно отнял много сил. Простой на вид, он превратился в бесконечное преодоление: себя, замерзающего от проникающего под одежду холода, ветра, крадущего драгоценные шаги, снега, сковывавшего ноги. Примерно на середине гряды Норман подхватил Тарью под руку и, игнорируя недовольное шипение, потащил вперед. Что бы ни говорила оборотница, он сильнее. Вскоре это с сожалением признала Хранительница и уже радовалась помощи.
До вершины добрались обессиленными и, не сговариваясь, рухнули на снег.
— Как думаешь, Ронши сюда не доберутся? — забеспокоилась Хранительница.
— Вряд ли, — успокоил проректор и, приподнявшись на локтях, принюхался. — Определенно, нет. Их наверняка сцапала стража и передала Особой службе. Сама посуди, целый табун темных! Сколько ж силы они вбухали, чтобы открыть и удержать портал!
Тарья надеялась, что много.
Пусть бы Арона Ронша погребло под бураном!
— Ну, пошли?
Отдых оказался слишком коротким.
Храм они увидели сразу. Да он и не прятался, стоило обогнуть одинокий валун, словно специально преграждавший путь, как показалась напоминавшая гигантскую беседку постройка. Белоснежная, покоившаяся на восьми столбах, она казалась сотканной из эфира, продолжением последнего оскала зимы.
Путники в нерешительности остановились у входа.
— Артефакты не потеряла? — встревоженно поинтересовался Норман.
Вместо ответа Тарья приподняла амулеты, выудила их из-под воротника и убрала обратно.
— Тогда рискнем. Запомни, если вдруг что-то пойдет не так, уходишь, вперед некроманта, то есть меня, не суешься.
— Сама решу и не уйду, — оборотница в полной мере продемонстрировала характер. — Или записал в трусливые дуры?
— В умные идиотки, — отмахнулся лорд Шалл и первым занес ногу на ступеньки.
Он напряженно ожидал подвоха, ловушки, держал наготове парочку заклинаний, но обошлось, проректор благополучно вступил под стеклянную крышу и замер, пораженный. Запрокинув голову, Норман рассматривал карту звездного неба. Она находилась в постоянном движении, едва различимая в виду условного светлого времени суток, но достаточно яркая, чтобы заметить.
Встав рядом, Хранительница присоединилась к любованию чудом магической мысли.
— Чувствуешь силу? — шепотом спросила она.
Проректор кивнул и, вытянув ладонь, безо всякого заклинания зажег огонек.
— Может, взять немного?
Тарья завертела головой в поисках источника.
— Даже не думай! — одернул лорд Шалл и напомнил: — Бесплатен только сыр в мышеловке, а два долга тебе точно не отработать.
Оборотница понурилась, признавая чужую правоту.
В храме обнаружилось три кресла — самые обычные, плетеные. Больше никакой мебели, даже жертвенника нет. Последнее обрадовало: меньше всего на свете Хранительнице хотелось залезать на холодные камни и отдаваться на милость судьбы.
Странно, вокруг бушевала метель, но внутрь крытой беседки не упало ни снежинки. Казалось бы, все просто: магия, только вот по ощущениям ее в храме нет, только сила. Видимо, она и создавала естественный защитный контур.
Лорд Шалл опустился на одно колено и бережно коснулся пола. Мраморный, он мгновенно отозвался импульсом жара.
— Занятно, Тарья, — Норман поманил спутницу, — под ногами пентаграмма. По сути, весь храм — площадка для ритуала, ничего рисовать не нужно.
Оборотница встревоженно огляделась и бросила взгляд на манившие безопасностью ступеньки. Но отступать некуда, либо Небесные стражи, либо вечные салочки с Дарриусом и Роншами.
Хранительница опустилась на пол в центре храма и положила руки на скрещенные под собой ноги. Она постаралась максимально сосредоточиться, выбросить из головы посторонние мысли.
Чтобы не мешать, проректор отошел в сторону, пристально наблюдая за Тарьей.
Оборотница не умела молиться тем, кого ни о чем не просили. Храмы Небесных стражей и раньше не пользовались популярностью, а пару веков назад и вовсе исчезли с территории Империи раздолья. Нет, их никто не уничтожал, просто надобность отпала. Часть функций жрецов взял на себя муниципалитет, другая отмерла за ненадобностью, да и редко снисходили небеса до земли.
Тарья рьяно просила о помощи — любой, лишь бы не стать игрушкой императора. Пусть Небесные стражи заберут ее дар, сделают простой смертной. Хранительницы несчастны, не одна не радовалась жизни, вечно пряталась, носила личину, пора разорвать порочный круг. В ответ в ушах звенела тишина — не слышат или не хотят услышать. Оборотница в отчаянье предлагала принести любой обет — тот же результат. И тут ее осенило.
— Норман, черти пентаграмму вокруг меня.
— Обалдела?!
Лорд Шалл всем своим видом показывал: на убийство не подписывался.
— Перстень принадлежал Бездне, — терпеливо объясняла Тарья; глаза ее горели, — Хранительницы вышли оттуда же, иначе откуда у них артефакты? И где, по-твоему, обитают Небесные стражи? Чтобы найти их, придется постучать в иную дверь.
— Хорошо, — тяжко вздохнул проректор, глядя на жену, как на ненормальную, — объясняю на пальцах. То, что внутри пентаграммы, улетает в Бездну или любой из других миров. Обратно засосать не может: движение одностороннее. Вопросы есть?
— Есть, — Тарья встала и отряхнулась от растаявшего снега. — Как самой все начертить?
Норман взвыл. Сейчас он готов был убить настойчивую дурочку. Ну не лезть же вместе с ней! Да и какой прок? Положим, от тварей защитит, но обратно не вытащит. Да и кто знает, что там, в Бездне? Наверняка найдется кто-то сильнее и быстрее. Вот и прогулялись, стали подножным кормом.
— Другие варианты или свяжу, — пригрозил лорд Шалл.
— «Кукла», — широко улыбнулась оборотница и шагнула к нему. — Одно проклятие, и ты как шелковый.
Доспорить хозяева храма не позволили, видимо, устали от препирательств.
Пол задрожал, полыхнул синим пламенем, и оба, кто с криком, кто с проклятием, провалились во тьму.
Ветер свистел в ушах, но вскоре и он стих, воцарилась полная тишина. Тело, словно погруженное в вязкое желе, не подчинялось разуму, да и последний постепенно угасал. Норман испробовал проверенный способ: считал, заставлял голову работать. Он не понаслышке знал, нельзя отпускать сознание, нужно бороться, иначе превратишься в чужого раба или субстанцию без имени и будущего. Оставалось надеяться, Тарья тоже сопротивлялась.
Падение завершилось внезапно и выдалось чувствительным.
Ударившись о камни, лорд Шалл застонал, надеясь, что не вспорол живот. Судя по ощущениям, сразу встать не удастся. Зато тело вновь обрело подвижность, а органы чувств — дали пищу для размышлений.