Поэтому если полковник говорит, что алмазы высшего качества, значит, они действительно высшего качества.
На легальном рынке камушки стоили бы хороших восьми миллионов долларов. Получи Уилсон хотя бы половину этой суммы — ничто не помешает ему реализовать его великий проект. Одна загвоздка: если он выберется из Африки живым и невредимым, кому он продаст свой товар — теперь, когда Хакима выдернули из игры? А двадцать второе июня — великий день летнего солнцестояния, момент Уилсона — не за горами. Следовало торопиться.
Сразу по прибытии в Буниа Уилсон направился в банк.
В силу особенностей местного житья-бытья здание, в котором находился «Банк Заироз дю коммерс экстерьер», было аккуратно обложено мешками с песком. Оставив Зеро и Халида у входа, Уилсон прошел к управляющему.
Мистер Бизва, индиец лет пятидесяти, восседал за массивным резным столом под портретом президента Жозефа Кабилы. Он чинно пожал американцу руку и пригласил сесть.
— Чем могу служить?
— Мне бы хотелось воспользоваться индивидуальным сейфом в вашем хранилище, — сказал Уилсон.
Он вынул из сумки деревянную статуэтку и развернул полотенце, в которое она была завернута.
— Позволите взглянуть поближе?
— Пожалуйста. По-моему, вещь ценная.
Бизва покрутил статуэтку в руках и поцокал языком.
— Да-да… симпатичная.
— Приобрел в Уганде. Надеюсь, не переплатил. В Европе с руками оторвут.
Мистер Бизва неопределенно улыбнулся.
— Вы в наших краях по поводу алмазов? — спросил он.
— С чего вы взяли?
— Да сюда ни за чем другим не приезжают.
— Нет, я покупаю кофе.
Управляющий банком насмешливо прищурился:
— Боюсь, вы промахнулись на тысячу километров.
— О нет, — торопливо поправился Уилсон, — сюда я заглянул так, туристом.
Бизва кивнул, не изменяя насмешливого прищура.
Уилсон решил брать быка за рога, подался в сторону управляющего и, понизив голос, произнес:
— Раз уж вы упомянули алмазы… Тут они, похоже, не очень дорогие. И я бы с удовольствием купил один камушек — невесту хочу побаловать подобающим кольцом. Три-четыре карата меня бы устроили. Насколько я знаю, при обработке теряется половина. Надеюсь, моя подруга останется довольна двумя каратами.
— Мм-м…
— Возможно устроить?
— Разумеется. Проще простого.
— Но я знаю, что это против закона…
Банкир ухмыльнулся:
— Ах, бросьте, какие законы!.. Начнем с того, что полиции как таковой тут больше не существует. Дюжина горе-автоинспекторов, которые не смеют остановить ни одного нарушителя, потому что все при оружии. Да и эти трусливые обалдуи не получают зарплаты с прошлой осени.
— А как насчет солдат ООН? Я видел их посты…
— Горстка ребят из Уругвая и Бангладеш чувствуют себя здесь, как ужи на горячей сковородке. У них с местными бандами дел невпроворот — до алмазов ли! Вы спрашиваете, можно ли камушек купить? Этим все и заняты: покупают и продают алмазы. Тут начало и конец местной экономики.
— Ах вот как! Очень интересно. — Уилсон прилежно имитировал простодушие. — Значит, вы можете порекомендовать хорошего торговца?
— Да хоть сто! Алмазами у нас только ленивый не торгует. Любой таксист или сам вам продаст, или присоветует, куда обратиться. Любой военный, любой чиновник… Но разумеется, это всё опасные пути. Могут одурачить.
— То-то и оно! — подхватил Уилсон. — Звезданут по башке и денежки отберут.
— Поэтому надежней всего пойти к ювелиру. Тут во всех лавках почти сплошь ливанцы. Народ хитрый, зато у кого свой магазинчик, того и завтра на месте застанешь. А таксист продаст вам дрянь — и ищи ветра в поле.
— Говорите, сплошь ливанцы?
— Да. Исключение — один господин из Китая. Но у него такая репутация, что связываться не советую.
— А что за репутация?
— Говорят, скупает камни оптом. Ничем не брезгует.
— Ну, к этому гаду мне не нужно!
Уилсон замолчал. В тишине поскрипывал вентилятор на потолке. Что ему было нужно, он узнал и мог, собственно говоря, уходить.
— Ах да, — сказал Уилсон, — я еще нигде не остановился. Не посоветуете приличный отель?
— К сожалению, все отели закрыты. И приличные, и неприличные. Впрочем, я уверен, что для вас найдется комната во дворце Лубумбаши, где жил градоначальник. Дворец — это так, одно название. На самом деле просто вместительный особняк.
— А что случилось с градоначальником?
Бизва слегка нахмурился:
— Скончался недавно.
— Мои соболезнования. Долго болел? — с лукавой улыбкой осведомился Уилсон.
— Нет, до пули в лоб был здоров как бык, — сухо отозвался индиец.
Уилсон многозначительно кивнул.
— И вы полагаете, этот дворец… простите, вместительный особняк будет безопасным местом для… для человека вроде меня?
Бизва задумчиво пожевал губами.
— Думаю, да. Журналисты, которые там живут, не жалуются. Всегда толчется много солидного народа — чиновники, офицеры… — Тут он двусмысленно усмехнулся и быстро добавил: — Так что вашу штучку действительно лучше в хранилище положить — от греха подальше.
На стенах дворца Лубумбаши, и без того обшарпанных, виднелись свежие выбоины от автоматных очередей. Почти трехметровая стена вокруг зияла проломами — очевидно, в деле участвовала и артиллерия. Сад превратился в перекопанный пустырь, на котором резвились ящерицы. Пересохший бассейн с мозаикой служил помойкой.
— На постельное белье и полотенце не рассчитывайте, — предупредил администратор импровизированного отеля. — Будут завтра. Возможно.
От бельгийца-администратора с глазами побитой собаки разило водкой и равнодушием.
Уилсон заплатил наличными за две комнаты — себе и арабам.
— Захотите выпить и побыть в компании — бар налево.
Зеро и Халид пошли в свою комнату — отдохнуть и, как подозревал Уилсон, опять молиться. В последнее время они особенно прилежно били поклоны на Мекку — очевидно, Африка, даже в сравнении с обнищалым и изувеченным Бейрутом, произвела на них сильное впечатление и они не чаяли вырваться из нее живыми. После сожжения мальчика они и на Уилсона поглядывали с опаской.
Бар оказался просто гостиной, в которую внесли дополнительные стулья и столы. Даже стойки не потрудились установить. Кондиционеров не было, только ленивые вентиляторы под потолком бессмысленно месили горячий воздух.
Кроме Уилсона, в большой комнате находился лишь один посетитель — смуглый небритый взлохмаченный португалец лет шестидесяти. Тут же познакомились.
— Фрэнк д'Анкония.
— Хосе Да Роза.
Уилсон опустился в кресло рядом с ним и сказал подошедшему официанту:
— Джин с тоником. А господину Да Роза повторить то, что он пьет.
Да Роза улыбнулся:
— Мерси.
— Чем занимаетесь в этой благословенной глуши? — поинтересовался Уилсон.
— Паразитирую на последствиях.
— На последствиях чего?
— Войны, конечно.
— Хорошая у вас профессия! — рассмеялся американец. — И как паразитируется?
— Не жалуюсь. В Африке у меня всегда хватает работы. Правда, год-два назад было еще лучше.
— Не печальтесь, они опять сцепятся.
Профессиональный мародер поднял свой стакан.
— Ваши слова да Богу в уши! Выпьем за дураков. Чтоб им мирно не жилось. Я в последние месяцы печенкой чувствую — снова земля дрожит. Чин-чин!
Они выпили.
— Значит, прежде дела шли лучше… — заговорил Уилсон.
Португалец мечтательно закатил глаза.
— Была же Первая африканская мировая война!
Уилсон это словосочетание слышал впервые и удивленно вскинул брови.
— Вы что, прозевали? — в свою очередь, поразился его собеседник. — Девять национальностей, двадцать армий, четыре миллиона убитых. И вы, дружище, не слышали?
— Двадцать армий? Четыре миллиона трупов?
— Плюс-минус сто тысяч. А впрочем, кому какое дело? Каждый день слышат в теленовостях, что в Африке опять где-то стреляют. Но лень сгрести все факты в кучу и понять: суммарные новости за пять лет означают четыре миллиона убитых. Никто в мире не ненавидит негров так люто, как другие негры. Таких расистов, как они, еще поискать! В ваших жилах, если не ошибаюсь, течет индейская кровь. Так знайте, здешние негры имеют своих индейцев, только чернокожих. И не успокоятся, пока всех этих «дикарей» не перебьют. Хуже того, здесь почти все считают друг друга «индейцами» — варварами, недостойными существования. Вы, надеюсь, не обижаетесь? Потому что настоящими дикарями я считаю тех, кто истребил индейцев.
Только теперь Уилсон заметил, что португалец изрядно пьян.
— А вас каким ветром занесло? На туриста вы не похожи, да и кто сюда сунется удовольствия ради? В Европе я бы вас за оперного певца принял.
Уилсон рассмеялся.
— Певцам тут еще меньше интереса, чем туристам. Я кофе скупаю, — брякнул он не задумываясь.
И опять, как в банке, ложь не возымела успеха.
Португалец вскинулся и почти трезвым взглядом впился ему в лицо.
— Хороший бизнес… Арабику скупаете или робусту?
Уилсон непонимающе захлопал глазами.
Да Роза со значением рассмеялся.
— Стало быть, алмазами занимаетесь, так?
Уилсон решил не спорить. От этого человека ничего не зависело.
— Продаете или покупаете? — спросил португалец.
— Зависит от обстоятельств. Вы тоже?
Да Роза замотал головой:
— Нет! Я человек рисковый, но, по мне, алмазы хуже чумы. Тронешь — и кранты. А вам могу рекомендовать одного ушлого ювелира. Зовут Лахуд. Платит хорошо и человек проверенный. Если из любезности упомянете мое имя, он и мне немного отстегнет — за клиента.
— Этот Лахуд — он ливанец?
— Они все ливанцы, — отрезал португалец.
Уилсон нахмурился. Ливанцев он предпочитал обходить десятой дорогой. Кто-то из них мог совершенно случайно оказаться другом или знакомым Хакима или его соратников. Да и общение Зеро и Халида с соотечественниками было крайне нежелательно: вдруг те имеют секретные каналы информации и уже осведомлены о пропаже Хакима?