– Во-первых, речь идет не о французской поэме Малларме, а о прелюдии. Кокто с самого начала об этом писал в газете Comoedia, господин Лало. Во-вторых, если вы не хотите, чтобы французское искусство со временем выродилось, в него необходимо вливать свежую кровь. Вацлав молод, он чувствует, он танцует, в его движениях сочетается одновременно детская наивность и мудрость многолетнего опыта. Такой коктейль всегда пробуждает у публики чувства. Такой коктейль сильнее устоев, скуки и атавизмов… Однако мы прислушаемся к вашему мнению, господин Лало, и в следующем году поставим новый, абсолютно русский балет.
– У вас уже есть «Жар-птица».
– Да, но русская культура не сводится к одним сказкам, как и французская культура – это не только Дебюсси и Малларме. А теперь давайте перейдем к основной теме нашей встречи – балету «Дафнис и Хлоя». Премьера балета состоится через два дня.
– Мсье Фокин нам рассказывал, что задумал этот балет уже давно, – обратился к Дягилеву Робер Брюссель. Критик всегда был надежной опорой, и русский импресарио с внутренним облегчением решил отказаться от очередной шоколадной конфеты.
– Музыку к «Дафнису и Хлое» написал Равель, а Миша поставил балет согласно своему кредо. В спектакле все должно соответствовать эпохе: и костюмы, и музыка, и декорации, и танец. Объединяющей силой танца должен стать сюжет истории, которая показывается на сцене. Это единое произведение, которое не стоит прерывать на поклоны и бисирование.
– Мсье Фокин, кажется, очень задержался с постановкой балета, – заметил Лало, посматривая на сцену, где репетировали. – Почему вы не отменили премьеру?
– Это не Миша задержался с балетом, а Равель. Он сдал нам партитуру только 5 апреля. Миша покажет в этом балете весь свой талант, потому что поставил танец всего за пару месяцев. Конечно, опыт Нижинского и Карсавиной ему помогли. Они оба сыграют главные роли.
– В спектакле Фокина тоже используется образ Пана. Отдельные части танца очень похожи на «Нарцисса» и на «Половецкие пляски»… Почему вы решили предложить в этом году два спектакля по мотивам Древней Греции? – спросил Лало.
– Исидора Дункан тоже постоянно танцует греческие танцы, и ее никто не упрекает в повторении. Речь не о повторении мотива. Фавн, или Пан – покровитель всех влюбленных. Балеты Фокина и Нижинского разные, но они говорят нам о любви.
– Нижинский так и не пришел сегодня на репетицию. Когда он появится? Вы будете устраивать генеральную репетицию? – снова спросил неугомонный журналист.
– Нет, это займет много времени. Приходите сразу на спектакль, мсье Лало.
На вопрос о том, появится ли сегодня Нижинский, Дягилев не ответил. Вместо этого опустил в рот еще одну шоколадную конфету, только на этот раз ее вкус отдал горечью.
Конец
Когда Ленуар c Турно вбежали в магазин Bon marché, часы показывали три двадцать пять. Яркий свет ламп ослепил полицейских. В главном зале быстро двигались потоки покупателей. Сыщик посмотрел на указатели. Где же здесь продают обувь? Вот! Второй этаж! В этот момент к Ленуару подошел сотрудник магазина.
– Добро пожаловать в Bon marché, самый большой магазин в мире! Позвольте предложить вам книжку для покупок.
Сыщик опустил глаза на записную книжку. Сотрудник тоже внимательнее рассмотрел своих клиентов: один – взъерошенный господин в рабочей робе, второй – огромный военный с перебинтованной головой.
– Записная книжка выдается бесплатно, – решил уточнить он.
– Прочь с дороги! – бросил Ленуар и поспешил к мобильной лестнице, направляющей правый людской поток на второй этаж. Лестница двигалась медленно. Ленуар под конец начал расталкивать покупателей, чтобы подняться быстрее. Второй этаж походил на настоящий лабиринт. Ленуар уже проклинал себя за то, что не любил ходить по магазинам. Он подошел к очередному улыбающемуся сотруднику и спросил, где здесь покупают обувь по ноге.
– Мсье, я работаю в Bon marché всего одну неделю и еще не успел обойти весь магазин. Но вы пришли вовремя! В нашем салоне чтения как раз в пятнадцать тридцать инспектор-гид магазина провожает всех покупателей в нужные им отделы… Салон чтения находится вон там.
Когда Ленуар увидел инспектора-гида, терпение его истекло.
– Где обувной отдел?! – закричал он. – Я из полиции, срочно отведите меня в обувной отдел!
– Если вы из полиции, мсье, – ответил инспектор-гид, – это еще не значит, что у вас больше привилегий, чем у всех этих господ, которые уже давно ждут своей очереди.
Инспектор показал рукой на толпу раздраженных парижан. Но тут из-за спины Ленуара вышел Турно. Высоченный гвардеец подхватил инспектора-гида и поднял его на уровень своего лица, а потом вежливо сказал:
– Это Габриэль Ленуар. Мы по делу государственной важности. Покажи нам, где здесь заказывают обувь по ноге. Пожалуйста.
Через пять минут они уже все втроем бежали по центральной галерее в обувной отдел. Ленуар был рад, что Турно вчера остался жив. Бедный инспектор-гид от скорости уже вспотел и тоже был рад, что сейчас избавится от нежданных гостей. Он остановился перед стеклянной дверью и показал на нее пальцем:
– Ух… Это… Здесь… Ух… Только здесь… делают… обувь по ноге…
Габриэль открыл дверь. В зале вокруг витрин кружили посетители. Мамаши выбирали по несколько пар сандалий для детей. Администратор зала показывал новые модели летних туфель для группы военных чинов. Где же они?! У центральной витрины мелькнуло синее платье Николь. Она с улыбкой о чем-то болтала с Люси, показывая рукой куда-то вниз. Сыщик проследил за ее взглядом, но из-за колонны ничего не было видно. Они с Турно бросились вперед.
Сначала показалась Бронислава Нижинская, а за ней на отдельном стуле сидел ее брат. Нижинский задумчиво наблюдал за манипуляциями одного из сотрудников магазина, который опустился перед ним на четвереньки. Ленуар не сразу разобрал, что на ноге у русского танцовщика – массивное приспособление из дерева, железных обручей и кожаных ремней.
– Стой! – закричал Ленуар. Николь и Люси обернулись. Нижинский с удивлением посмотрел на необычно одетого сыщика, Броня махнула рукой. Единственным, кто не обратил никакого внимания на Ленуара, был продавец обуви. Вместо того чтобы поднять голову, он еще больше склонился над ремнями, торопясь затянуть последний на голени Нижинского. Так обычные продавцы обуви себя не ведут. Он застегнул ремень. Оставалось закрыть железные обручи, однако продавец схватил Нижинского за плечо и потянул на себя:
– Готово! Вставайте, мсье! У вас будут лучшие туфли в Париже.
– Но вы же не все застегнули… – начал было Нижинский.
– Быстрее! – закричал продавец и еще раз потянул танцовщика вверх.
В этот момент Ленуар с силой оттолкнул сотрудника магазина в сторону. Тот потерял равновесие и увлек за собой Нижинского на пол. Железные обручи инфернальной машины захлопнулись.
– Ах! – закричал танцовщик, прикрывая голову от падающего на него стула.
Тем временем продавец вскочил на ноги и понесся прочь.
– Турно, за ним! – скомандовал Ленуар.
– Что ты творишь?! – ужаснулась Николь.
Вместо ответа Ленуар опустился на пол и быстро стал расстегивать «испанский сапог». Нижинский с изумлением наблюдал, как сыщик сначала освободил его ногу, а затем вытащил из железяки толстую стельку. Из деревянной подошвы измерительной машины торчали острые гвозди.
– Что это? Что же это такое? – воскликнула потрясенная Броня и перекрестилась. Если бы Ваца встал, то гвозди прокололи бы ему ногу…
– Броня!.. Мсье Ленуар, я ничего не понимаю… Меня пытались убить?
– Не знаю, но с карьерой вам точно пришлось бы попрощаться, – ответил Ленуар. – Вы можете идти?
– Да, надо спешить! Надо его догнать! – крикнула Броня.
Нижинский тоже вскочил. При этом у него из кармана выпал перстень с сапфиром. Николь подняла кольцо и сказала:
– Я могу помочь! Мы с Люси знаем магазин!
Ленуар думал, что погоня за подозреваемым закончится в обувном отделе, но она только началась. Они выбежали все вместе в галерею. Перебинтованная голова Турно возвышалась над покупателями, поэтому следить за его перемещениями было удобно.
– За мной! – крикнула Николь. – Они спускаются по лестнице, а мы спустимся на лифте.
Ленуар открыл лифт и пропустил первыми дам и Нижинского. Николь попросила лифтера нажать на первый этаж, но, пока ехали, увидели, что Турно спускался дальше.
– Они бегут в подвалы. Там склады и идет подготовка к доставке покупок, а в подвале на уровень ниже – паровые машины, – сказала Николь.
– Спускаемся на самый низ! – попросила лифтера Люси.
Когда они вышли из лифта, сотрудник Bon marché и Турно пробежали мимо.
– Держите его! – закричала Броня. И несколько упаковщиков одновременно перегородили дорогу Турно. Сотрудника магазина они, наоборот, ориентируясь на его униформу, пропустили.
– Да не его, а его! – закатил глаза Ленуар, показывая на удаляющегося продавца обуви. Расчет подозреваемого был ясен: спуститься в склады, а там выбежать по одному из пандусов к стоящим в ряд фирменным фиакрам службы доставки товаров магазина. В них можно было легко спрятаться или пуститься в бега по улицам Парижа!
Ленуар несся вперед. В голове у него крутилась одна мысль: «Не упустить! Не упустить на этот раз!» Выбежав на улицу, он осмотрелся. Спина продавца только что мелькнула, а теперь его нигде не было видно. Значит, устал от погони и вместо того, чтобы продолжать бег, решил затаиться. На обочине улицы стояло семь фиакров, груженных пакетами, коробками, картонками и сундуками. Сотрудники магазина в униформе, скорее всего, не обратили внимания на выскочившего со стороны склада продавца Bon marché и продолжали рутинно загружать покупки для доставки.
Ленуар велел Турно пойти к последнему фиакру, а сам направился к первому. Нижинских он попросил не вмешиваться. Люси тоже осталась с Вацлавом и Броней. У Люси горели глаза, и от волнения девушка взяла русского танцовщика за руку.