– Да я... – начал было тот, но тут же получил такой удар по почке, что придушенно застонал и почувствовал на своем затылке стальное касание пистолетного дула.
– Разгибайся, сука, – прозвучал холодный голос Свиридова. – Думаю, если я тебя здесь пристрелю, много людей скажет мне спасибо. Правда, тебя к этой категории населения не отнесешь. Иди, Толя, и не потей. В общем, так... Сейчас мы идем к выходу. Своим скажешь, что нужно обсудить одну приватную проблему. Если пикнешь – убью. При всех. Мне все равно, запомни: меня здешние хлопцы не смогут взять. Можешь спросить у своих горе-охранничков, которые валяются вот тут, в сортире.
Толян смотрел на холодное лицо Свиридова и не столько слышал, сколько чувствовал слова – холодные, тяжелые, беспощадные, – которые падали один за другим и буквально припечатывали к дорогому матово-белому кафелю.
И еще – он чувствовал, что его случайный партнер по бильярду не блефует и не берет его на испуг.
Такой может...
– Пошли, – холодно сказал Владимир.
Они прошли мимо вырубленных Свиридовым Гуся и «питбуля», Виноградов шел чуть впереди, Свиридов сзади, засунув руку с пистолетом под пиджак.
– Сейчас мы войдем в зал, и ты будешь рассказывать мне какой-нибудь тупой анекдот. Пройдешь мимо своих, между фразами бросишь им, что сейчас вернешься. Главное, не умолкай ни на секунду. Слова – индикатор душевных процессов. Задумаешь нехорошее – я сразу почувствую. Будешь молчать больше трех секунд – стреляю. Ясно, Толян?
– Я-ясно.
– Начинай.
– Что ра... рассказывать-то? – поспешно отозвался тот. Вероятно, после предупреждения Свиридова он предпочитал не хранить молчание и секунды. – А? Что рассказывать-то... Вова?
– А что-нибудь про «новых русских».
– А-а-а... ну... типа... типа женится этот «новый русский» на простой чиксе... девушке. А будущая теща типа ему... говорит, значит: «Да ты ж этот... дебил. Гвоздя забить не можешь!»
«Новый русский» так кипежнул... возмутился так и грит:
«А на хера оно мне нужно! На хера оно мне нужно? То есть типа... на хрена...»
В этот момент они миновали бильярдный стол, за которым стояла охрана, и Свиридов незаметно от амбалов ткнул пистолетом в бок Виноградова, и последнее «на хрена» было проглочено, а вместо этого Виноградов быстро выпалил секьюрити:
– Я щас... приду. Играть и пить... пиво... всем! – неожиданно для самого себя рявкнул он, и охранники недоуменно воззрились на нервного босса.
– Так что там про гвоздь, Анатолий Ильич? – самым непринужденным тоном спросил Свиридов.
– А... про гвоздь... типа гвоздь забить не можешь, – повторил Виноградов и вытер мелкий бисерный пот со лба и висков. – Значит... на хрена оно мне это нужно... м-м-м... у меня по этому делу специалисты есть. Кого хочешь забьют! Ну че... н-не веришь? Ну давай адрес... Гвоздя.
– Актуальный анекдот, – сказал Владимир, галантно открывая перед толстяком дверь. – Давай, выходи. Чего это ты замолчал?
– Уже уходите, Анатолий Ильич? – спросил охранник на входе, тупо воззрившись на Виноградова, на котором не было ни пальто, ни даже пиджака. – А что это...
– Да... то есть нет, – поспешно ответил Виноградов и оглянулся на Свиридова. – Сейчас...
Он вышли на улицу. С Волги дул свежий порывистый ветер, и легко одетый Винни начал ежиться: не спасал и внушительный подкожный слой жира. Поэтому он облегченно вздохнул, сев по приказу Свиридова за руль своего «Мерседеса».
– Ну... трогай, – сказал Владимир. – Чего смотришь? Отъедем на пару кварталов, что тут на парадном входе светиться... Ну, че копаешься? Водить-то хоть умеешь? А то небось только на шофере своем катался, верно?
– Ты кто такой? – лихорадочно спросил Винни, заводя двигатель. – Программист...
– Да так, любопытствующий, – холодно ответил Свиридов. – Хочу задать тебе несколько вопросов и услышать на них содержательные и исчерпывающие ответы.
– Какие еще... вопросы?
– О партийности, идейности и семейном положении, – ответил Владимир ткнул пистолетом в мощную шею Толяна. – Хватит метелить языком. Поехали.– Сейчас поиграем в лотерею, – сказал Владимир, когда они отъехали от казино на несколько кварталов и встали на пустынном, малопросматриваемом дворе с единственным въездом через узкую арку. – Я буду задавать вопросы, ты – отвечать. Если мне покажется, что ты брешешь, – буду стрелять. Не смертельно, но вообще чувствительно. Готовы к блиц-турниру, Анатолий Ильич?
Толян пробормотал что-то маловразумительное и гнусавое – как будто пальцы Свиридова все еще были на его носу.
– Кто убил Кириллова?
– Какого... Кириллова?
– А я думал, что вопросы буду задавать я, – насмешливо сказал Владимир. – Кириллова Ивана Андреевича, совладельца «Элизеума».
– А... его. Нет... я ничего не знаю. Ты думаешь, это я его заказал?
– По всему выходит, что так. А потом пришил Знаменского. Разве не ты в первую очередь был заинтересован в их смерти?
– Да разве я... разве я стал бы так... из-за этих акций...
– Вот, – одобрительно сказал Свиридов, – и мотивы назвал, сукин кот. Значит, их убил не ты?
– Н-нет... да не я же, мать твою!
Винни в отчаянье рванулся всем телом в сторону Свиридова, перехватив пистолет у своей шеи, и попытался вырвать его, одновременно обхватив Владимира левой рукой.
Ничего хорошего из этого не вышло: Владимир перехватил его запястье и молниеносным движением завернул руку амбала за спину, а потом вроде бы без особого напряжения сжал грубую кисть Винни своими мускулистыми, длинными и тонкими, как у профессионального пианиста, пальцами. Однако что-то глухо хрустнуло, и Виноградов коротко взвыл от дикой боли.
– Ну, я же говорил, что не надо, – тоном совестливого медведя из известного мультфильма «Волк и теленок» сказал Владимир. – И вообще, парень... в свое время меня научили ломать двумя пальцами граненые стаканы. Так что твою потную пятерню я, если что, превращу в дурно пахнущий фарш без труда, вот и сэкономишь на электромясорубке. Как говорится: «Тефаль» – ты всегда думаешь о нас!»
– Да ты мне руку сломал, сука! – простонал Толя.
– Ну, не руку, а только пару пальцев. Так что не строй из себя Спартака в Капуе. Хотя, если повторится что-то подобное, останешься у меня инвалидом на всю жизнь. Обещаю.
– Ты что... из этих... что и Рома Знаменский?
– А что ты знаешь про «этих», из которых Рома Знаменский?
– Спецслужбы... – простонал Толян, качая свою искалеченную кисть, как мать качает ребенка.
– Тем более, – сказал Владимир, который не видел смысла отрицать свою принадлежность к спецслужбам.
– У вас у всех там такая... хватка?
– Какая?
– Ну... м-мясника с большого рынка.
– Ты мне зубы не заговаривай, Анатолий Ильич, – устало сказал Свиридов. – Лучше говори все, что тебе известно о смерти Кириллова и Знаменского-старшего. Значит, не ты заказчик?
– Н-нет... да нет же!
– Но ты должен что-то слышать краем уха, – настойчиво проговорил Владимир. – Ну не верю я, что в таком, в принципе, не самом большом городе, как ваш, взялся с потолка какой-то неизвестный недоброжелатель и злодейски порешил бедных ребят из «Элизеума», а вся городская братва – совершенно не в курсе. Хотя, скажем, твои друзья Гизо и Анзор только затем тут и сидят, чтобы фильтровать обстановочку и отсеивать нежелательный элемент.
При этих именах Виноградов тяжело вздохнул, а потом произнес:
– Я только знаю, что Гизо... что Гизо...
– Ну что – Гизо? – подтолкнул его стволом Свиридов.
– Что он должен был встретиться с Кирилловым насчет Знаменского-старшего... Говорят, что в последнее время у Кириллова со Знаменским не заладилось, и Гизо был в курсе. Ему даже рассказали, как однажды Валера пришел... в «Хамелеон» и...
– Валера? Это Знаменский-старший, стало быть?
– Да... Он пришел в «Хамелеон» и закатил Кириллову скандал... типа прошелся по непоняткам, какого хера тот только и делает, что жабает водяру и харит блядей. И еще по коксу прикалывает... такое инфо один барыга московский скинул.
– Значит, у Кириллова и Знаменского были недоразумения на почве невоздержанного образа жизни Кириллова, так?
– Ну...
– Кириллов закидывался коксом. Интересно. И по какому такому поводу должен был встретиться Кириллов с господином Цхеидзе?
– Я не знаю... встреча не состоялась. Кириллов пробил стрелу. Еще бы он ее не пробил, если в тот момент, когда он должен был базарить с Гизо, его трупняк кантовали из «Хамелеона».
– А могу я спросить у самого Гизо?
Виноградовские глаза округлились, и он стал удивительно похож на огромного перепуганного моржа, который вылез из проруби, закинул ласты на край льда, и тут же на эти ласты наступила здоровенная лапа белого медведя.
– У... Гизо? – переспросил он. – Спросить у Гизо? Да ты че... зачем тебе это надо?
– Ты в самом деле в бильярд переиграл или мне тут дурачка перекатываешь? – задумчиво произнес Свиридов, и в полутемном салоне Винни увидел на его лице такое выражение, что тут же забыл о своих страхах перед Гизо и Анзором: воочию, лицом к лицу, перед ним сидела куда более реальная опасность.
– Ну, так как насчет Гизо?
– Когда он тебе нужен?
– Сейчас же.
– Да... ну ладно. Они обычно в это время сидят в маленьком клубе на Казанской. Там их черная, то бишь кавказская, сходка.
Свиридов протянул Толяну телефонную трубку и коротко, внушительно произнес:
– Звони.Глава 6
Откровенность Гизо Цхеидзе и комментарий Романа Знаменского
– Але... Гизо? Это Толян. Виноградов. Есть дело. Нужно встретиться. Не, не к тебе в клуб. Там твоих слишком уж много.
– А ты што, замочить меня рещил, а, Толян? – насмешливо пророкотал в трубке низкий медленный голос с едва уловимым грузинским акцентом.
– Тут к тебе человек из... из Питера, – сказал Виноградов. – Хочет поговорить. Есть дело.