Вместо ответа Мишака полез за пазуху и, выдрав дрожащими руками кусок подкладки, вытащил суконный мешочек.
Хозяин взглядом указал: выкладывай, мол, на стол. Мишака подполз на коленях и осторожно высыпал горсть блестящих даже в полумраке кабинета камней.
Воцарилось молчание. Хозяин рассматривал камни. Мишака молился про себя, чтобы выйти отсюда живым.
– Узнавали, чьи камни? – проговорил хозяин после долгой и мучительной паузы.
– Не успели. Юрий хотел тряхануть директора сберкассы, но того сразу менты взяли.
– Вы после того три дня в Ленинграде ошивались. Могли разнюхать.
– Ммм… Так… команды… не было, – промямлил Мишака.
Не мог же он признаться, что три дня они гудели по ресторанам. Вернее, гудел хозяйский сынок, а они с Вованом его стерегли, не смея выпить ни рюмки.
– Тот, кто вас всех троих видел, точно мертв?
– Юрий ему по самую рукоятку финку засадил.
– Кроме него тебя никто не разглядел, точно?
– Клянусь, хозяин, никто. Я с толпой смешался.
Хозяин снова надолго замолчал. Решал, видно, оставить ли в живых. Обычно он так долго не раздумывал. Чуть что не так, сразу ножом по горлу. Нынче сомневается. Видать, камешки свое дело все же сделали. Если останется жив, Михаилу Стратилату свечку поставит. Пудовую.
– Ладно, Мишака. Простить я тебя не прощаю, но до поры до времени в живых оставлю. Понадобишься, когда будем про камешки узнавать.
Не смея поверить своему счастью, Мишака ударил лбом в выцветший ковер на полу.
– Отслужу. Отработаю. Землю грызть буду, только не убивайте.
– Пошел вон, – брезгливо отмахнулся хозяин.
С трудом поднявшись и чувствуя, как внутри все трясется, Мишака вывалился из кабинета и без сил опустился на стул в коридоре.
– Жив никак, – удивился Комар, поигрывая финкой. – Ну счастливчик, прям.
Оставшись в одиночестве, хозяин долго сидел, глядя в одну точку. Потом аккуратно собрал камешки, убрал и вызвал к себе ближайшего помощника во всех делах – Сему Малиса.
Тот вошел со скорбным видом, но соболезнований высказывать не стал.
– Выяснишь все про директора сберкассы, что наши в Ленинграде взяли. С кем водится, с кем дела имеет. Да не мелочовку какую-нибудь, а дела серьезные. У кого он на доверии, и немалом. Понял?
Сема кивнул, не спрашивая, для чего нужны такие сведения.
– И еще. Собери все по этой следачке. Где, с кем, словом, до воды рой.
– Сделаю.
– Пусть принесут водки и оставят меня одного. Сына хочу помянуть.
Сема молча кивнул и вышел, притворив за собой дверь.
На следующий день Малис явился доложить.
– Камешки директору принес Паша Серый.
– Не слышал, чтобы он где-то камни взял.
– Он в доле просто. А камни прибыли в Москву из дальних мест.
– Из Якутии, что ли?
– Возможно, но точно не прямо с прииска.
– И без тебя понял. Обработанные, значит, успели у ювелира побывать. Интересно, где и у кого.
– Путь проследить не удалось.
– Камешки, как я мыслю, к отправке за границу готовили, а вывезти такую кучу простой человек не сможет.
Сема кивнул.
– Все ниточки к хозяину камней обрываются на Паше Сером. Директор сберкассы у него давно прикормлен. Почему именно у него камни держали, я так и не понял.
– Скорей всего, у директора как раз был выход на ювелира. Обработка у камней – не фуфловая. Значит, сделано на хорошем оборудовании.
– Узнать, кто работал?
– Зачем? Нам это без надобности. У нас другая задача. Нужно эти камешки самим вывезти, да так, чтобы ни Паша Серый, ни его покровители нас не нашли.
– Кому поручить хотите?
– Кому же я, Сема, могу такое поручить? Ты у меня на полном доверии, но тебя вся советская милиция в лицо знает. Если пойдешь нелегально, да попадешься, всем худо будет. Сам все сделаю, а ты меня здесь прикроешь. Московские считают, что Юрка за старшего давно. То, что камешки после его смерти ко мне попали, им неизвестно. Ведь так?
– Точно. Насчет камней они вообще пока не прочухали. Про ограбление знают, директора-то сразу взяли. Про камни – нет. Менты тоже. Как только весть дойдет, Паша со своими директора трясти начнет скорей всего.
– Сколько у нас времени, как думаешь?
– Два-три дня, не больше. Только ваш отъезд сразу подозрения вызовет.
– Это если не пустить слух, что я совсем по другой причине за границу поехал.
– На лечение?
– Ну, этим их не проведешь. Нет. У меня другая задумка есть. Хочу двух зайцев разом убить. Хотя идея насчет лечения тоже пригодится.
На следующий день, предоставив справку о необходимости серьезного лечения от грудной жабы, он взял в конторе отпуск и стал готовиться к отъезду. Принятый на содержание еще с дореволюционных времен доктор выправил все необходимые документы для лечения в клинике Баден-Бадена.
Вечером в доме хозяина появилась молодая женщина в котиковом манто и красных чулках под шелковым платьем.
– Привет, Розочка, – поздоровался с ней хозяин. – Выпьешь?
– Если только сладенького. «Кагорчика» или шампанского. Мне еще работать.
– Сегодня на работу не пойдешь. Поедешь в Ленинград.
– Чего я там забыла? У меня от этого Ленинграда цыпки на руках.
– Ничего, зеленкой помажешь, сразу пройдут. А мне от тебя кое-что нужно.
Малис принес даме фужер шампанского. Выпив и закусив шоколадкой, Розочка кивнула:
– Ладно. Говори, что делать.
Подготовку к Машиному дню рождения Фефа начинала заблаговременно. Для начала в ее голове начинали бродить разные мысли насчет того, что такое необычайно вкусное она приготовит, чтобы Маша ахнула и съела все до последней крошки. Хорошим аппетитом девочка не отличалась, поэтому задуманное блюдо должно быть не просто вкусным, но и новым, прежде ни разу не «еденным». По причине дефицита продуктов на особую экзотичность рассчитывать не приходилось, поэтому Фефа делала ставку на фантазию.
Например, прикрепить на палочку кусочки теста так, чтобы получилось похоже на розу, и запечь. Или сделать тесто разноцветным и намотать на ту же палку в виде спирали. Ну или вылепить из него поросенка. Суп, опять же, можно сделать не с простыми фрикадельками, а фигурными. А картошку отварить целиком, начинить грибами и луком, а потом запечь до румяной корочки.
Порой Фефа до того забывалась, что начинала бормотать вслух. Например, в очереди за хлебом. Люди оборачивались и крутили пальцем у виска. Фефа не обижалась.
Они же не знают, для кого она так старается!
Примерно тот же длинный путь проходила идея подарка. Нынче, правда, проблема была решена быстро. К четырем годам Маша уже знала буквы и училась складывать их в слова, поэтому было решено подарить ей книгу с картинками.
На книжных развалах продавались детские, но они чаще всего были потрепанными, пережившими не одно поколение владельцев. Фефа же хотела купить новую, пахнущую типографской краской, подходящую Маше по возрасту – с крупным шрифтом и иллюстрациями. Казалось, найти нужную будет нелегко, но зайдя в магазин на Невском, она была потрясена. Оказывается, детские книги издавались в огромных количествах! От имен незнакомых авторов кружилась голова. Маршак, Бианки, Барто, Маяковский. Фамилию последнего она слышала, поэтому схватила книжку и прочла:
Фефа поджала губы и поставила книжку на место. Для чего детям знать, слушают или не слушают коммунистов?
Совсем уж странной ей показалась книжка под названием «Твои наркомы у тебя дома». Внизу помельче значилось: «Стишки – Н. Агнивцева». А на обложке нарисован пионер, который, засунув в рот палец, недоуменно глядит на это самое название.
«Гадает, наверное, на хрена ему дома эти самые наркомы», – подумала Фефа и двинулась вдоль прилавка.
Вот «Живые буквы» и «Детки в клетке» Маршака ей понравились. А еще – «Игрушки» Агнии Барто. Буквы крупные и картинки красивые, яркие. Маше в самый раз.
Увлекшись выбором, Фефа не обратила внимания, что из угла магазина за ней внимательно наблюдают.
Раскрасневшаяся и довольная, предвкушая радость именинницы, Фефа отправилась домой с книжками под мышкой и по сторонам не глядела, иначе заметила бы, что наблюдавший за ней вышел следом и двинулся в том же направлении по другой стороне улицы. Он дошел до самого дома, а потом еще долго стоял, спрятавшись за кустами и наблюдая за подъездом.
Счастливая Фефа ничего не видела.
В двадцать шестом году день рождения падал на пятницу, поэтому рано Анну домой не ждали, но все же надеялись, что вернется пораньше. Для нее у Фефы тоже был припасен небольшой подарок. Мамаша именинницы все же.
Целый день Машу, которая ждала подарка с самого утра, томили ожиданием. Наконец, видя, что ребенок совсем извелся, Фефа бросила все и отправилась с ней гулять.
Они отошли не слишком далеко, когда сзади вдруг кто-то крикнул:
– Пожар!
Оглянувшись, Фефа сообразила: дым идет со стороны их дома.
Она сразу повернула обратно.
Даже издалека было видно, как из распахнутого окна их кухни на третьем этаже валит дым, а в глубине виднеются языки пламени.
В ужасе Фефа кинулась бежать к дому и вдруг спохватилась:
– Маша, девочка моя, тебе туда нельзя. Куда же мне тебя деть?
В отчаянии оглянувшись, она заметила молодую женщину, в ужасе глядевшую на разгоравшийся пожар. Женщина была незнакомой, поэтому Фефа поискала глазами кого-нибудь из соседей. Однако рядом никого не было.
– Гражданка! – бросилась Фефа к незнакомке. – Не присмотрите за девочкой, пока я вызову пожарных?
– Да, конечно! Присмотрю. Девочка не забоится с незнакомой оставаться?
– Нет, она у нас смелая! Только далеко не отходите! Я быстро!
– Не беспокойтесь! Мы будем напротив подъезда стоять. На той стороне.
Женщина взяла девочку за руку.