– Сгодится любая помощь.
– Наверняка, но до Парижа еще нужно добраться. Каким образом вы собираетесь это сделать?
– Понятия не имею.
– Вас не выпустят из страны просто так. Даже для поисков дочери. Особенно для поисков дочери! Сделают запрос в посольство. Но, понимаете: дипотношения – это еще не все. Да и срок работы посольства мал – меньше двух лет прошло. Поэтому возможности дипломатов ограниченны.
– Понимаю. У меня есть одна идея, как упростить выезд. Пока не скажу. Сначала попробую.
Идея, созревшая в голове Анны, была проста. Симон собирался ехать к больному раком отцу. Запрос и приглашение уже были в России. Симон – лицо сугубо гражданское, его могут выпустить. Тем более что посол просил насчет него лично. Что, если Жан-Поль отправится туда не один, а с женой?
Никакого мало-мальски годного плана у нее не было. С какой рожей она заявится к Ивану Павловичу? Если не спустит с лестницы, считай, уже повезло.
Хотя… что-то подсказывало ей: спускать ее с лестницы он не будет.
Доктор только что вышел из операционной и мыл руки. Анна окликнула его. Он резко повернулся, и у нее от души отлегло: рад и не сердится.
Уже хорошо.
– Здравствуйте, товарищ Семен, – бодрым тоном начала она и на всякий случай уточнила: – Не прогоните?
Он шагнул и взял ее руки в свои – холодные и жесткие.
– Анна, я так рад вас видеть! Не поверите, только что подумал о вас.
– Мне поговорить с вами нужно. Вы позволите?
– Конечно, конечно, проходите.
Засуетившись, он пододвинул ей стул, сел сам, потом вскочил, снял халат и, окончательно растерявшись, уставился на нее в ожидании.
Эта растерянность и суетливость так не шли ему, что Анне стало стыдно. А еще жаль этого большого и сильного мужчину. Он достоин большего, чем то, что она намеревалась ему предложить.
– Иван Павлович, мне нужно попасть в Париж, – бухнула она и тут же разозлилась на себя.
Вот ведь дурища! Огорошила с порога! Теперь точно обидится. Она бы обиделась.
Симон все глядел, не понимая. Анна сглотнула вязкую слюну.
– Похитили Машу, и сейчас она во Франции.
– Колобка похитили? Господь всемогущий! Как такое могло случиться?
– Долго рассказывать. Это случилось неделю назад, а вчера появилась надежда.
Симон вытер мокрый лоб.
– Вы ожидаете от меня помощи, но я…
– Вы должны жениться на мне и взять с собой в Париж.
Получилось жестко, но отступать было нельзя.
Несколько мгновений он смотрел на нее бессмысленным взглядом, а потом принялся шарить по карманам в поисках папирос. В пачке было всего две. Одну он сразу сломал, вторую с трудом прикурил.
Анна ждала. Наконец Симон справился с собой.
– Кажется, я понял. Вы предлагаете мне фиктивный брак.
– Да, Иван Павлович. Только фиктивный. Если для вас это слишком, скажите.
– Нет, конечно, нет! В смысле, не слишком! Разумеется, я готов сделать все, что в моих силах!
– У нас мало времени. Пожениться нужно сегодня. Прямо сейчас.
Симон затянулся и выпустил облако дыма. «Не может поверить, что его так нагло используют», – подумала Анна. Но услышала совсем другое:
– Я готов на все, если это поможет вернуть Машу. Документы у вас с собой?
Расписали их только через день. Сработала иностранная фамилия жениха. Что да как, да зачем? А когда пришли за паспортом для выезда, дело застопорилось окончательно. Симону и следом за ним Анне устроили настоящий допрос с пристрастием, а потом отказали наотрез.
Симон был в растерянности, однако Анна верила, что шанс есть. Ее словно какая-то сила вела вперед.
Ничтоже сумняшеся она решила обратиться за помощью на самый верх: к старому товарищу Кишкину, который после отъезда в Москву взлетел так высоко, что снизу не видать, однако прежних товарищей не чурался.
Начальник УГРО Семенов, когда Анна пришла за помощью – раздобыть номер личного телефона заместителя начальника транспортного отдела ОГПУ СССР, вытаращил на нее глаза и замахал руками, открещиваясь. Только что «чур меня» не завопил, но Анна была непреклонна.
– Беру на себя всю ответственность, товарищ Семенов.
– Да ну? И как, по-твоему, это будет выглядеть? Мне Чебнева велела вам позвонить и сказала, что за все отвечает?
– Ну… примерно так.
– Ты из меня дурака не делай!
– Боже упаси!
– И Господа всуе не поминай!
Крикнул он и тут же, спохватившись, суетливо оглянулся – не слышал ли кто его недостойные советского руководителя речи.
Заговорил уже шепотом:
– А что, если меня за такие звонки… потом…
– Да за что? Кишкин – мой бывший начальник. Знает меня. Я бы сама в приемную позвонила, но, боюсь, должность маловата. Секретарь даже слушать не станет. Вы – другое дело. Начальник не маленький! Вы вон даже… любому позвонить можете!
Падкий на лесть Семенов приосанился, однако сдаваться не собирался.
– Я – начальник в уголовном розыске, а там – транспорт и все такое.
– Так транспорт в ОГПУ! А мы с ОГПУ – братья!
– Какие еще братья? – опешил Семенов.
– Двоюродные.
Он раздул ноздри и взглянул волком. Анна заторопилась.
– Товарищ Семенов, если номер не захотят давать, попросите соединить и скажите, что по делу Чебневой. Владимир Александрович фамилию наверняка вспомнит. Ну уж если не вспомнит, тогда ладно, не буду больше приставать.
Семенов раздумывал еще целых пять минут, а потом согласился.
– Только смотри, если что, скажу, ты меня подговорила.
Звучало это настолько нелепо, что Анна чуть не рассмеялась.
– Спасибо, товарищ Семенов.
Начальник застегнул ворот, пригладил волосы и, сверившись с бумажкой, на которой был записан номер, наконец позвонил. Сказал все, как положено, и замер, ожидая ответа.
Наконец в трубке раздался чей-то голос. Слов было не разобрать, но Анна вдруг поняла – Кишкин!
– Да. Да. Так точно, – ответил Семенов и, глядя на нее испуганными глазами, протянул трубку: – Тебя.
– Ну здравствуй, Чебнева, – услышала она знакомый басок. – Не чаял услышать.
Она так обрадовалась, что ответила не сразу – справлялась с волнением.
– Чего молчишь? Язык от радости проглотила? Смотри, в обморок не грохнись. Излагай, что там у тебя за нужда.
После вмешательства Кишкина вопрос решился в срочном порядке, но тут возникла новая закавыка: их отказывались выпускать вдвоем.
– У нас это не приветствуется, – поджав губы, заявила тощая барышня в приемной. – Может выехать лишь один из супругов. Когда вернется, выпустим… то есть предоставим возможность выезда второму.
Анна была готова вспылить, но доктор решил все мгновенно:
– Поедет моя супруга Анна Симон.
Барышня подняла выщипанные бровки.
– Я доложу начальнику. Приходите… на следующей неделе.
Иван Павлович повернулся к Анне:
– Дорогая, подожди меня. Я скоро.
Пылая от негодования, она села на шаткую скамейку в темном коридоре и уставилась на затоптанный башмаками разного калибра пол, настраиваясь на долгое ожидание. Ей казалось, что еще мгновение, и она либо забьется в истерике, либо разнесет к чертям это заведение. Однако дойти до крайней точки кипения не успела: Симон вышел буквально через минуту.
– Все в порядке. Завтра разрешение на выезд будет готово.
– Как вам удалось?
– Старым проверенным способом, – усмехнулся Иван Павлович.
– Взятку дали?
– Тсс… Не так громко, если можно.
– Простите, я… мне кажется, немного не в себе.
– Понимаю, но вы должны держаться ради Маши. Уверен, она ждет вас.
– Но… как же вы, товарищ Семен? Ваш отец… Он хочет видеть сына.
– Я тоже хочу этого, но увидеть вас счастливой я хочу гораздо больше.
Это прозвучало слишком откровенно, и Анна смутилась. Неужели он рассчитывает, что их союз станет реальным? Ну что ж. Если такова плата за возможность поехать на поиски Маши, она готова.
То, что он произнес следом, утвердило ее в этой решимости.
– Ни в коем случае не собираюсь на вас давить. Но раз Богу было угодно соединить нас хотя бы на бумаге, возможно, я могу надеяться, что, вернувшись, мы сможем поговорить об этом? Поверьте, не будет на свете человека счастливее меня. Я буду покорять вас каждый день, каждую минуту. Сделаю все, чтобы вы полюбили старого француза.
Она слушала и пугалась своих ощущений. Сначала ей хотелось ударить его. Зачем? Зачем он сразу стал требовать с нее плату? Но Симон глядел так робко и с такой любовью, что ей стало жаль этого человека. Ведь добрый доктор, столько сделавший для нее, так же одинок, как и она. Разве Иван Павлович виноват, что она не может полюбить его? Анна сама дала ему право надеяться. Стоит ли удивляться, что он так и поступил.
– Дорогой товарищ Семен, – ответила она, стараясь, чтобы голос звучал уверенно. – Мы поговорим об этом. Но только когда мы с Машей вернемся домой. Согласны?
Симон поглядел на нее влажными глазами и молча поцеловал руку.
Она сразу почувствовала себя обманщицей. Он уверен, что разговор равен обещанию подумать над его предложением, а это будет – прощание.
– Как я смогу найти вашего отца? – кашлянув, спросила она. И отняла руку.
– Я дам адрес госпиталя и имена его друзей.
– А лекарства?
– К сожалению, здесь никаких лекарств достать невозможно, но вы все сможете купить в Париже. Мой отец – человек небедный. Его врачи помогут приобрести все, что нужно.
– Я буду жить у него?
– В этом нет необходимости. Я хочу, чтобы вы поселились в хорошем отеле.
– Зачем? С меня достаточно комнаты… где-нибудь. Там ведь можно снять жилье?
– Разумеется, но для этого нужно время. Отель – самый безопасный вариант. Я дам вам телефон одного из папиных друзей. Вы позвоните ему с вокзала и по приезде в Париж вас будет ждать номер в отеле. И не возражайте! Вы когда-нибудь жили в отеле?
Анна усмехнулась.
– Конечно! Конечно, я жила в отеле. Два года назад ездила на курсы в Москву и там… жила.
– Это было общежитие, наверное?