– Хочешь сказать, что он прикрывает ваши действия, находясь в Англии?
– Хочу сказать, что у него в Париже огромные связи. И не только в сфере торговли, как я понял. Насчет Сажина он, кстати, дал гарантии, что скрыться тот не сможет. Хотя лично я не сомневаюсь: попадись Саже в руки те камешки, смоется легче легкого. Сунет кому надо в лапу, только его и видели.
– Плохо ты знаешь Красина. Если он сказал, значит, уверен.
– Товарищ Белобородов так не думает.
– Нарком внутренних дел РСФСР? – поразилась Анна. – Все так серьезно?
– А ты как думала? Скажу больше: в дело вмешался сам товарищ Дзержинский. Всего не знаю, но вопрос решался на самом верху, и я уверен, что не только из-за бриллиантов.
Анна взглянула на него. Неужели Красин помогает из-за Маши?
– Сколько же тех бриллиантов? – спросила она, чтобы справиться с подступившими к горлу слезами.
– Слыхал, что немало.
– На поиски поехал один Сажин?
– Послать за границу роту не так просто, хотя, возможно, заслали еще пару нелегально или кого-то из местных подключили. Какие у них возможности, мы не знаем. Но пока для нас главное – Сажин. Про него мы кое-что раскопали. Зверюга настоящий, но хитер. Ни разу не попался. У них на него большие надежды.
– У кого это у них?
Лазута допил из чашки и с сожалением посмотрел на пустую тарелку. Быстро кончилась еда, а жаль.
– Честно говоря, мне имена его хозяев неизвестны. Сказали, что большие люди, и все. Ты про другое слушай. Как только выяснилось, что камешки мог вывезти Горовиц-старший, Березин всех на уши поставил. Добился, чтобы на поиски Сажина послали именно меня.
– Тебя одного?
– Из Москвы тоже выехал человек. Мы должны с ним встретиться послезавтра. Березин дал указания сразу разыскать тебя и ввести в курс дела. Получается: вы с Сажиным ищете одного и того же человека. Березин посчитал, что тебя надо предупредить. Теперь это вдвойне опасно.
– Да, – неожиданно произнес Яков, до сих пор не проронивший ни слова.
Лазута с Анной посмотрели на него в ожидании, что тот скажет, но Яков встал и молча вышел из номера.
Лазута уставился на Анну.
– На Якова можно рассчитывать, – ответила она на незаданный вопрос.
– В чем? – уточнил Лазута.
– Во всем.
Прозвучало это очень уверенно, но ответ его не устроил.
– Откуда он вообще взялся, этот твой Яков?
В его голосе прозвучали ревнивые нотки.
– Потом расскажу, Вань. А пока надо обсудить, что будем делать дальше.
Понимая, что теперь многое зависит от того, насколько слаженно они станут действовать, Лазута кивнул:
– Послушай, какой у меня план.
План Лазуты заключался в том, что он будет через Сажина искать Горовица, а как найдет – обязательно сообщит ей эту радостную весть.
Анна смотрела в его вдохновенное лицо и думала, что, должно быть, выглядит жалко. Иначе как объяснить попытку исключить ее из поисков? Но ведь именно у нее теперь есть оружие. Она не сомневалась: Яков передал пистолет по приказу Камы. Значит, ситуация становится опасной, и она должна быть готова в любую минуту. Судя по всему, Егер напал на след.
– Вот что, Иван, – перебила она. – Спасибо тебе, конечно, но я не буду сидеть и ждать. Я буду искать Машу. И я ее найду.
Ненавистная павлова
В свой особняк Ида вернулась, чувствуя себя во всеоружии для покорения Вольдемара. Ей не терпелось приступить к осуществлению плана, но кузена дома не оказалось, зато ее появления ждал Серж Лифарь, молоденький ученик великого Дягилева. Впрочем, не такой уж и молоденький. Ему двадцать два. Она стала известной гораздо раньше.
Сергей возлагал на него надежды и собирался сделать премьером «Русского балета». Ида этих надежд не разделяла, да и с Дягилевым в последнее время почти не работала, считая, что его труппа разваливается. Однако Лифарь был мил и, главное, смотрел на нее с восхищением, а этого достаточно, чтобы быть допущенным в свиту.
Увидев Иду, Лифарь просиял лицом и особой балетной походкой двинулся навстречу.
– Богиня! – воскликнул он, припадая к ее руке длинным поцелуем.
– Серж! Не ожидала твоего скорого возвращения, – небрежно бросила она, направляясь к любимой лежанке. – Давно из Венеции?
– Несколько дней. Мечтал вас увидеть. Соскучился по вашей неподражаемой грации. В Италии таких, как вы, нет.
Глядя в его доверчивые глаза, она почти поверила.
– Хочешь вина?
– К великому сожалению, не могу. Нужно быть на вокзале к девяти и абсолютно трезвым. Забежал на минуту, чтобы выразить восторг перед вашим выступлением в Гранд-опера. Не успел перед отъездом.
– Ты кого-то встречаешь?
– О да! Вы не слышали? Приезжает Павлова. У нее несколько выступлений в рамках мирового турне.
Если бы он сообщил о конце света, она была бы потрясена меньше.
Павлова в Париже? Ненавистная Павлова?
– Разве не Борис Кохно, его секретарь, должен встречать? – равнодушным тоном спросила она, растягиваясь на софе.
– Разумеется, да. Борис. Конечно.
– Ты не можешь пропустить такой спектакль? Понимаю. Гениальная Павлова снова в Париже. Толпы поклонников, море цветов. Да, на это стоит взглянуть.
Кажется, бесстрастность она сыграла плохо. Серж отвел глаза и фальшиво кашлянул.
– Я не собирался, но Дягилев. Он хочет, чтобы она приняла участие в творческом вечере.
– Я бы на его месте тоже воспользовалась ситуацией. – Она лениво потянулась. – Анна может привлечь зрителей. А то боюсь, скоро у Дягилева их совсем не останется.
Проклиная себя за длинный язык, Лифарь стал прощаться.
– Беги, мой мальчик, беги, – напутствовала она с улыбкой.
Эта улыбка анаконды окончательно добила его. Лифарь вышел и вытер со лба пот. Вот ведьма!
Как только Серж удалился, Ида вскочила, схватила колокольчик и что есть силы стала его трясти.
– Мишель, немедленно собери мои вещи! – крикнула она вбежавшей горничной. – Я уезжаю!
– Надолго, мадам?
– Пока она здесь! Не знаю! На неделю!
– Слушаюсь, мадам.
Вольдемар был выброшен из головы мгновенно. Впрочем, садясь в автомобиль, она поинтересовалась, в порядке ли Мари.
– Да, она сейчас спит, – торопливо ответила Мишель, сообразив, что слушать подробности хозяйке некогда.
– Я позвоню, когда решу вернуться.
Это были ее последние слова. Автомобиль фырќнул и выехал со двора, дав напоследок короткий гудок.
Мишель пожала плечами и пошла в дом.
Уже в поезде «Париж – Марсель» Ида поняла, что сглупила. Сбежав, она спасовала. Да кто такая эта Павлова, чтобы так психовать? Нет! Надо поступить иначе! Отправиться на ее выступление и преподнести роскошный букет цветов! Показать, что ни капли не боится эту профурсетку и не считает соперницей. Ида Рубинштейн выше этого! У Иды нет соперниц! Ида не имеет себе равных!
Она вышла в Дижоне, выпила немного коньяку в ресторане неподалеку от дворца герцогов Бургундских и ближайшим поездом выехала обратно.
Про свое намерение вывести Вольдемара на чистую воду Ида вспомнила, уже подъезжая к Парижу. И в конце концов, она собиралась спасти Мари!
Особняк встретил ее привычной тишиной, и Ида успокоилась. Скинув туфли, она босиком отправилась к себе в будуар, но вдруг услышала тихий плач в комнате, которую называла приемной. Ее стены были украшены рисунками покойного Леона Бакста, а на полу расстелена шкура льва, привезенная ею из Северной Родезии. Здесь обычно ждали приглашения пройти в гостиную посетители.
Сердце почему-то забилось неприятным предчувствием. Она стремительно подлетела к двери и, распахнув ее, увидела плачущую Мишель.
– Что случилось? – кинулась она к девушке.
– О, мадам, простите. Я не знала, что вы приедете так скоро, – пролепетала та сквозь слезы.
– Да говори быстро! Что-то с Мари?
– Нет, то есть да. Пропала ее кукла. Еще вчера. Девочка сильно расстроилась. Наверное, это был подарок несчастной матери. А сегодня… О бедное дитя!
– Да говори уже!
– Фабьен принес вот это, – с трудом произнесла Мишель и ткнула пальчиком в кучу тряпья и кусков папье-маше.
Это была кукла Мари.
– Фабьен нашел ее в вольере Гарольда.
– Как она туда попала?
– Не знаю, мадам. Кто-то специально бросил туда игрушку. Это так жестоко по отношению к Мари! Я не знаю, как сказать ей о том, что случилось.
– А где месье Вольдемар? Он вернулся?
– Нет, мадам, после вашего отъезда он не появлялся ни разу.
Отлично. Мерзавец все-таки скинул на нее ребенка.
– Ничего не говори девочке. Кстати, она спрашивала о дедушке?
– Ни разу, мадам. Только по-прежнему звала Юту и еще какую-то Фефу.
– Погуляй с ней.
– Хорошо, мадам. А что делать с куклой?
– Глупый вопрос! Выброси!
Итак, она не успела соблазнить Вольдемара и ничего не узнала. Носилась, как безумная, по поездам и вокзалам, а что в итоге? Горовиц пропал окончательно, теперь совершенно непонятно, что делать с ребенком.
И при чем тут кукла?
На выступление Павловой Ида все же не пошла. Самой себе объяснила, что помешали усталость и раздражение от исчезновения Вольдемара. После пары бокалов «Вдовы Клико» объяснение сработало. Она отправилась в репетиционный зал и работала несколько часов.
Уже засыпая, Ида вдруг подумала, что неплохо бы поговорить на эту тему с Егером. Вот уж кто точно искушен в делах с внезапным исчезновением и чужим ребенком! Впрочем, Егер всегда выходит на нее сам. Однажды она поинтересовалась, как можно его найти в случае необходимости. Тогда он ответил, что, если такая необходимость появится, он найдет ее гораздо быстрее.
Все-таки Егер – ужасный сноб.
Ужасный сноб в это время слушал доклад Якова о том, что случилось в номере Анны.
– Грабитель точно случайный человек?
– Одет, как клошар, гнилые зубы, в кармане – окурок, завернутый в газету, – не обидевшись на недоверие к изложенным сведениям, сообщил Яков.
– Инсценировка исключена?