Вид у него был усталый, но довольный.
– Товар в доме?
– У мадам есть тайнички в стенах. Уверен, что в одном из них.
– Фото сделал?
– Несколько.
Бастиан протянул снимки.
– Хорошо сработал, – рассматривая фотографии, бросил фон Дорн.
– Там есть и тот, кто следит за Арно, – похвастался Бастиан, гордясь своей работой.
– Вижу. Это пригодится.
– Мне что теперь?
– Жди. Ты можешь понадобиться.
Бастиан вышел. Сразу после этого фон Дорн вернулся к потайной двери и протянул в щель снимки.
Послышались удаляющиеся шаги. Дверь закрылась.
Итак, одна сделка должна решить исход другой.
Оставалось ждать.
Цена бриллиантов
Арно отпустил такси за квартал и к дому, где обитал последние два дня, двинулся дворами. Он был почти у самого крыльца, когда неожиданно развернулся и пошел в обратную сторону. Этот прием не раз позволял вычислить соглядатая, однако в этот раз ничего подозрительного он не заметил. Оглядевшись, Арно решил для вящего спокойствия все же покружить по округе.
Береженого, как говорится, бог бережет.
Азиат заметил Арно как раз в момент совершения этих замысловатых пассов и решил, что ему это вполне подходит.
Не скрываясь, он зашел в дом и спросил мадам Бельвиль.
Служанка проводила его в комнаты на втором этаже.
– Чем могу помочь, месье? – Подняла от бумаг голову сильно накрашенная пожилая женщина и поморщилась, увидев перед собой неказистого на вид и бедно одетого азиата.
Гость осклабился и шагнул к столу, за которым сидела хозяйка.
Не возвращайся в нору, пока не будешь уверен, что не привел на хвосте чужого. Этому правилу Арно не изменял никогда, поэтому снова приблизился к пансиону, только убедившись в полной безопасности. У него было достаточно времени, чтобы забрать камни, и окольным, заранее продуманным путем добраться до фон Дорна.
Внизу его никто не встретил. Как видно, служанка Шарлотта снова милуется со своим дружком в кладовке. Вот дура девка! Как только обрюхатит, Пьер ее бросит! Знает он таких!
Пройдя в конец коридора, Арно вставил ключ в замочную скважину, хотел повернуть, а когда ему это не удалось, дернул за ручку.
Дверь, скрипнув, открылась на несколько дюймов и замерла, покачиваясь, как от сквозняка. Для оценки ситуации ему потребовалась доля секунды. Быстро отскочив за угол, Арно достал пистолет и прислушался.
В комнате было тихо. Странно тихо.
Выставив пистолет перед собой, Арно ударом ноги распахнул дверь. Отлетев, она повалилась на лежащее на полу тело в ярких одеждах. Заскочив следом, Арно повел оружием и вдруг замер, глядя на выдранную с мясом половицу у изголовья кровати.
Тайник вскрыт, и нет нужды проверять, лежат ли там камни.
Не двигаясь с места, он перевел взгляд на труп.
Это была мадам Бельвиль.
– Не двигайся, Горовиц, – раздалось негромкое за спиной, и в спину ему ткнулось дуло пистолета.
– Ты кто? – просипел Вольдемар, понимая, что ответа на вопрос не услышит.
– Где камешки?
– Направо посмотри.
Дуло сильнее надавило на лопатку.
– Ну посмотрел и что?
– Не видишь? Нету камешков. Украли.
– Кто украл?
– Не знаю. Может, ваши.
– Какие такие наши?
– Ты за мной следил днем?
– Я.
– Больше никого с тобой не было?
– Со мной не было.
– А еще кого-нибудь заметил?
Стоявший сзади усмехнулся.
– Ты что, допрос мне устраиваешь, мразь?
– Ты спросил, я ответил. Кто взял камни, не знаю.
– Верю тебе, Горовиц, только отвечать все равно придется тебе.
– Я не знал, чьи это камни, клянусь! Помогу разыскать того, кто их взял, и все верну.
Он все еще надеялся договориться. У него всегда получалось выплыть.
– Нам твоей помощи не надобно, Вольдемар. Передай привет сынку.
Имя сына было последним, что он слышал.
Когда часы пробили девять, фон Дорн слегка занервничал. Причин для этого не было, поэтому, подумав, что просто накручивает себя, он решил расслабиться за стаканчиком. Достав бутылку коньяка, Альберт плеснул в стакан, подумал и вылил прозрачную жидкость обратно. На самом деле он любил шотландское односолодовое виски, но пить его, будучи французом, – моветон, поэтому чаще всего приходилось пробавляться «Курвуазье». Это было патриотично и в духе времени. Но здесь и сейчас можно не притворяться. Фон Дорн налил стакан доверху и сделал несколько глотков.
Виски теплой волной устремилось в желудок, и он оглянулся в поисках закуски. Ничего съедобного не нашлось, он протянул руку, чтобы вызвать Жюльена, но в этот момент за дверью сбоку послышалось поскребывание.
Мгновенно подскочив к шкафу, фон Дорн нажал на рычажок, открывающий потайной вход, и перед ним возник азиат.
Ни слова не говоря, он положил на стол мешочек, отступил на шаг и замер, наблюдая, как фон Дорн высыпает на ладонь горсть блестящих камешков, разглядывает их и ссыпает обратно.
– Тройная, – напомнил азиат.
– Я помню.
Фон Дорн достал из ящика пачку банкнот и протянул. Не пересчитывая, тот сунул деньги за пазуху.
– Скажи, а у тебя не возникло желания…
Фон Дорн хотел спросить, не было ли у азиата искушения забрать бриллианты себе. Договорить он не успел. Глядя в глаза своему работодателю, тот слегка качнул головой и спокойно произнес:
– Религия не позволяет мне брать чужое.
Фон Дорн, набравший в рот виски, поперхнулся и закашлялся, а когда вытер выступившие на глазах слезы, азиата уже не было в комнате.
На всякий случай Сажин проверил тайник в комнате Горовица и еще раз все внимательно осмотрел, размышляя, кто мог его опередить. Вариантов несколько, и первый следует проверить немедленно. Выйдя из номера, Сажин спустился, нашел служанку, выполнявшую обязанности привратницы, и потребовал список жильцов. По-видимому, об убийстве хозяйки та не догадывалась, поэтому заартачилась. Пришлось ее маленько придушить, чтобы стала сговорчивей. Потом они вместе прошлись по комнатам. На месте была только худосочная девица, по виду модистка, рассказавшая, что видела возле дома какого-то человека.
– Он обошел здание, но заходить не стал. Но это было еще днем, месье.
– Каков он из себя?
– Коренастый. Молодой. Больше не скажу, месье. Я только слышала, как он, уходя, спросил прохожего, в какой стороне Сан-Лазар. Мне показалось…
– Что? Ну, говори!
– У него был такой же акцент, как у вас, месье.
Иван Лазута славился не только умом, но и сообразительностью. Понимая, что в чужой стране будет вынужден вступать в контакт с местным населением, весь путь из Москвы до Парижа он старательно запоминал французские слова и выражения по самоучителю. Не понимая и не пытаясь уловить суть, просто зубрил. Лазута всегда гордился своей лошадиной памятью, и она его не подвела. Поздороваться, попрощаться, спросить дорогу и узнать, сколько стоит товар, он научился в два счета и считал, что с таким знанием французского точно не пропадет. Если уж язык способен довести до Киева, то и в Париже доставит до места с легкостью.
С человеком, который выехал на поиски Горовица из Москвы, они должны были встретиться на вокзале. Именно туда направился Иван после того, как установил адрес, по которому скрывается Владимир Горовиц, и то, что девочки с ним нет.
Тот факт, что ребенка найти не получилось, многое усложняло, поэтому Иван был рад подоспевшей из России помощи.
В лицо коллегу Лазута не знал, но еще дома его предупредили: человек будет прихрамывать, опираясь на трость с набалдашником в виде головы слона.
Лазута увидел хромого с палочкой и почти сразу определил в нем соплеменника.
Все-таки русские не то чтобы совсем не похожи на европейцев, но отличаются и потому заметны в любой толпе. С одной стороны, это хорошо, с другой – плохо. Вычислят легче легкого.
Хромоножка остановился у касс, и Лазута, подойдя сзади, тронул его за плечо.
– Пардон, месье.
– Иван Лазута? – нисколько не удивившись, отозвался тот. – Я – Кренин. Илья. Здесь – Жан Леро. Вашу фотографию мне показали.
– На всякий случай выйдем порознь. Встретимся на другой стороне улицы в кафе «Routier».
И добавил тоном знатока:
– «Дорожное» по-нашему.
– Понял. Буду ждать.
Обрадованные, что встреча прошла легко, они двинулись к выходу каждый своим путем, не заметив, что их контакт не остался незамеченным.
Это он, решил Сажин, провожая Лазуту глазами. Вычислил, комсомольская сволочь, Горовица и забрал камни. Больше некому.
Попался, мент поганый! Не уйдешь теперь!
Удача снова повернулась лицом. Еще немного, и можно будет слать весточку Паше Серому. Бриллианты в зоне досягаемости. Теперь уж он не выпустит их из рук.
Заходить в кафе Сажин поостерегся. Понимал, что заметят. Пристроившись за толстым платаном, он стал прикидывать, как будет действовать дальше. Их двое, и они, конечно, не станут разгуливать по Парижу парочкой. Который пойдет туда, где находятся бриллианты? Не факт, что Коренастый. Скорей всего, Хромой прибыл именно для этого – вывезти камни.
Нужен Красавчик. Привлекать к слежке его маруху – пустое дело. Не угонится за мужиком, если придется. Вот только как его вызвать? Сейчас, как пить дать, Красавчик торчит в «Проворном кролике» на Монмартре и посасывает пиво. Ледащий парень! Зря его Паша взял. Но с ним потом разберемся, сейчас о другом надо думать. Оглянувшись, Сажин увидел мальчугана лет тринадцати. Засунув руки в карманы видавших виды штанов и приняв самый что ни на есть равнодушный вид, он рассматривал выходивших из заведения людей. По взгляду и нарочито ленивой позе Сажин мгновенно угадал в нем профессионала.
– Эй, парень! – позвал он.
Мальчишка неторопливо подошел.
– Чего надо?
– Где «Проворный кролик», знаешь?
Мальчуган презрительно сплюнул, не ответив.
– Отлично. Сможешь передать записку, кому укажу?
– Десять франков.
– А не лопнешь?