Вступать на скользкую почву Кама не хотел, поэтому сдержанно ответил:
– Я случайно встретил Анну и Гризо. Она не знала, что я в Париже.
Лазута посмотрел на него и не поверил.
– Хорошо, что вы оказались в нужном месте в нужный момент, – прогнулся Жирар и, повернувшись к Лазуте, восторженно воскликнул: – Месье Егер может найти все, что угодно и где угодно! Даже в Париже.
Егер шутливо поклонился в ответ на комплимент. Он не был намерен развивать тему, но тут раздался голос Иды:
– Особенно если речь идет о собственной дочери, правда, Кама?
«Добилась все-таки своего, стерва», – подумал Кама и решил, что, когда все закончится, утопит паразитку в бассейне с шампанским.
Расчет Иды на то, что произнесенные слова наконец сделают ее центром всеобщего внимания, не оправдался. Все уставились на Егера.
– Мне достаточно было увидеть ее глаза, чтобы все понять, – добавила Ида и, поднявшись, прошествовала в центр комнаты.
Не помогло. Присутствующие продолжали ловить каждое движение Егера.
Наконец Кама решил, что с него хватит.
– Мари – наша с Анной дочь. Я узнал об этом только здесь.
Возникла пауза. Все пытались переварить новость.
– Но где же бриллианты? – неожиданно спросил Жирар и оглядел всех недоумевающим взглядом.
– Полагаю, в руках того, кому Горовиц их продал, – произнес, входя, Гризо и, приложившись к бокалу с вином, устало опустился на стул.
Лазута при этих словах напрягся.
– Продал? Но где же в таком случае деньги? – подняла брови Ида.
– Деньги забрал убийца, это очевидно.
– Да, но вы сказали, что при Сажине ничего не нашли.
– Ну и что? Деньги он, скорее всего, уже передал своим хозяевам. А вот камни… Камни еще в Париже. Я уверен.
– У кого же? – подавшись вперед, спросил Жирар.
– Бриллианты – собственность нашей страны, – твердо произнес Лазута, глядя Гризо прямо в глаза.
– Разумеется, – кивнул тот. – Сделка по продаже краденого считается недействительной.
– Поэтому камни необходимо вернуть в Россию.
– Абсолютно с вами согласен, месье Лазута. Но прежде их необходимо найти.
– Мне кажется, вы знаете, у кого они. Или, по крайней мере, подозреваете.
– Так и есть, – признался Гризо. – Но у меня нет доказательств.
– А обыск?
– Без доказательств я не могу заявиться с обыском к уважаемому человеку, члену правительства.
– Значит ли это, что бриллианты потеряны навсегда?
– Если бы мы могли уличить покупателя…
И тут голос подала Ида:
– Если вы назовете имя этого человека, я клянусь, что раздобуду доказательства.
Все посмотрели на стоящую перед ними диву. Та невозмутимо затянулась и, сложив губы трубочкой, выпустила струйку дыма.
– Это очень рискованно, Ида.
– Знаю.
– Это смертельно опасно.
– Знаю.
– Это безумие.
– Безумие – мое второе имя, – ответила Ида, чуть изгибаясь, как будто собиралась танцевать.
Мысленно она уже примерила лавровый венок Сары Бернар.
Повисло молчание, а потом Гризо сказал:
– Альберт фон Дорн.
Жирар громко икнул.
Танец иды
Ресторан музея Жакмар Андрэ Ида терпеть не могла, считая, что его чрезмерная роскошь затмевает ее собственную. Поэтому была там лишь однажды. Лет десять назад.
И вот теперь она направлялась в ненавистный ресторан, чтобы ее увидел Альберт фон Дорн. О том, что вечером помощник министра собирается там ужинать, сообщил агент Гризо. Жирар разузнал еще одну немаловажную подробность: Альберт будет один.
Кажется, никогда еще Ида так тщательно не готовилась к выступлению.
Новая горничная, нанятая накануне, не справлялась, и на помощь был призван Жирар. Критерием отбора послужил колоссальный опыт Доминика в одевании, а пуще – в раздевании женщин.
Жирар взялся с энтузиазмом и в самом деле преуспел.
Оглядев свой сногсшибательный наряд, Ида осталась довольна.
Сорок три? Кто сказал? Для нее не существует возраста!
– Богиня! – традиционно воскликнул Доминик.
– Я знаю, – так же традиционно ответила она.
Ресторан был полон, и это обстоятельство вдохновило Иду настолько, что к заказанному для нее столику она не прошла, а проплыла павой.
Сидящий в стороне Гризо показал глазами на вальяжного, еще не старого мужчину в центре зала.
«Хорошо уже то, что он не развалина», – подумала Ида и заказала шампанского.
Чаровница ощущала, как с каждым глотком внутри нарастает охотничий азарт. Привычная и в общем-то нужная прежде всего ей самой работа – свести с ума мужчину – в этот раз доставляла особое удовольствие, потому что исходящие от нее флюиды были направлены на преступника, укравшего русские бриллианты.
Она даже почувствовала себя немного Немезидой.
Вскоре взоры всех присутствующих обратились на нее, и Ида окончательно вошла в роль.
Уже через час подвыпивший, а потому осмелевший фон Дорн подсел к ее столику. И хотя она сама подтолкнула к этому шагу, то и дело бросая в его сторону томные взоры, встречен Альберт был презрительным прищуром.
Как ни был осторожен фон Дорн, это завело его настолько, что еще через двадцать минут он предложил прокатить ее на новом «Rolls-Royce».
– Не люблю британские автомобили, – небрежно бросила она.
– Этот вас не разочарует, гарантирую!
– А вы? – наклонясь и сверля его взглядом своих невообразимых глаз, спросила она шепотом.
От этого голоса фон Дорна буквально бросило в жар.
– Я – в первую очередь, – ответил он, вставая и подавая ей руку.
«Это было просто», – подумала она, направляясь к выходу.
Два часа они катались по Парижу, а потом он пригласил ее к себе.
Гризо хорошо проинструктировал ее, поэтому Ида знала, что фон Дорн живет в скромной квартире недалеко от Триумфальной арки. Однако Альберт привез ее в совершенно другое место.
Они прошли через старый парк. За ним обнаружилась поляна, посреди которой стоял старинный замок.
– Я купил его у потомков Оноре де Бальзака, – сообщил Альберт, открывая перед ней дверь. – Собираюсь переехать сюда в следующем месяце.
Ида остановилась в огромном холле и посмотрела вокруг.
Альберт ждал.
– Мне нравится, – наконец вынесла она вердикт.
Он улыбнулся и подумал, что эта райская птица неплохо будет смотреться в интерьерах замка.
Ида же думала о том, успел ли Егер проследить за ними.
Занятые каждый своими мыслями, они прошли в огромную красно-бордовую гостиную. Ида тут же уселась на диван и потребовала вина.
Нужно было проверить, есть ли в доме еще кто-нибудь.
Фон Дорн принес бутылку сам и посетовал, что слуг нанять не успел.
– Зато нам никто не помешает, – интимным шепотом произнес он, глядя на Иду с нескрываемым вожделением.
– Здесь можно было бы устроить сцену, – отпивая из бокала, сказала она. – Я могла бы станцевать Антигону. Или Клеопатру. Эти стены созданы стать декорацией для экзотических танцев.
Фон Дорн сел рядом и обвил рукой ее талию.
– Я был на одном из ваших выступлений. Вы представляли тогда «Мученичество Святого Себастьяна». Это было потрясающе! Впервые женщина играла мужчину. И как играла!
– Это вы еще не видели меня в «Саломее», – слегка улыбнулась она.
– Она, кажется, танцевала с обнаженной грудью?
– Я пошла дальше. В конце на мне оставались только жемчужные бусы.
Альберт потянулся и жадно припал к ее рту.
– Станцуй для меня, – почти простонал он, изнемогая от желания.
– Мне нужно семь покрывал, иначе не будет эффекта.
– У меня есть сто! Двести!
– Столько времени ты не сможешь ждать! – рассмеялась она.
Ей показалось, что в коридоре скрипнула половица. Ида с тревогой взглянула на Альберта. Тот, кажется, ничего не замечал.
– Я станцую для тебя, Альберт.
Она выскользнула из его объятий.
– Но учти: мое выступление стоит дорого. Очень дорого.
– Я брошу к твоим ногам миллионы!
– Деньги – всего лишь бумажки!
– Я осыплю тебя не бумажками, а бриллиантами!
«Это уже ближе к теме», – подумала она и приказала нести все, что сгодится для костюма.
Совершенно очумевший фон Дорн отправился на поиски. Ида подошла к окну и чуть сдвинула в сторону тяжелую штору. В темноте она ничего не увидела, но почему-то была уверена: Егер где-то рядом и сейчас смотрит на нее из зарослей парка.
Это придало ей уверенности, и когда Альберт появился с ворохом парчи и бархата, она скомандовала:
– Уйди и не появляйся, пока не позову.
Фон Дорн с готовностью исполнил приказание, а когда она окликнула его, явился в мгновение ока, готовый на все.
В гостиной были зажжены все имеющиеся в доме свечи, а посредине, закутанная в парчу, стояла Ида.
Волшебница Ида! Богиня Ида!
Это был странный танец. Без музыки. Без сцены. Мерцающий огонь свечей, кажущиеся черными стены.
Странно-угловатая фигура уже немолодой женщины. Странные одеяния. Странный танец.
Однако всем своим существом Ида чувствовала: увидев ее теперь, сноб Станиславский не назвал бы бездарно голой.
Этот танец был настоящим колдовством. Сродни тем древним танцам, которые исполняли на Ведьминой горе.
Ее глаза горели сатанинским огнем, руки извивались, словно змеи.
Одно за другим спадали покрывала. Когда упало последнее, она замерла, изогнувшись, и медленно подняла голову, опалив Альберта жгучим взглядом.
Как во сне тот подошел и, подняв руку, высыпал на нее горсть бриллиантов.
– Стань моей Саломеей! – воскликнул он в экстазе.
И тут на его воспаленную головушку обрушился тяжелый удар.
Фон Дорн рухнул наземь.
Егер посмотрел на рассыпавшиеся по полу камни.
– Это они? – спросила Ида.
– Похоже, – ответил он.
Присев, она подобрала несколько.
– Крупные.
В углу кто-то сдавленно ахнул. Поднявшись, Ида обернулась на застывшего в шоке Лазуту.
Ни Егер, ни Гризо не обращали на ее наготу никакого внимания, но Лазута был потрясен. До самого – как подозревала Ида – основания.