— Вы, товарищ вице-сержант Карсавин, состоите из одних недостатков.
— Зато вы, товарищ прапорщик, из одних достоинств.
Между тем роту собрали в читальном зале главного корпуса. На этот раз полковника Юферова не было. Вместо него пришел генерал. Он-то и сказал о том, что многие суворовцы, написав рапорта, замахнулись не по силенкам. Всем подавай престижные училища. А кто же будет в тех, где выковывается армейская косточка?
Генерал торопился на какое-то совещание и потому не рассусоливал: рапорт — это лишь информация о желании суворовца. Отбор же — строго по баллам. Высокий рейтинг — твой удел, низкий — твоя забота!
Попытка выгородить Юферова вызвала неудовольствие суворовцев, и генерал, хитрый парень, переменив тон, вывернулся: он же хотел, как лучше…
На следующий день собеседование продолжили, но уже в присутствии генерала. Карсавин получил свой Военный институт. Потом выяснилось, что в престижные училища вкраплены «пристяжные» — это те, кто сверх разнарядки, о них, видимо, и пекся полковник Юферов.
41
Весна брала свое, не спрашивая разрешения. Кругом зеленело и пахло таким настоем сирени, что кружилась голова. Даже ночью воздух не остывал, напоенный теплом и благоуханием цветов.
Весна задавала тон и будоражила мальчишек.
Денис Парамонов где-то достал переиздание книги, выпущенной еще в 1913 году. Называлась она «Путь к успеху и богатству. Как нажить деньги». Он бегал по роте и тыкал каждому руководством к успеху в жизни.
Ребята отмахивались, но Саня Вербицкий заинтересовался:
— А ну-ка… просвети, Парамоныч.
— Читай. Путь к богатству. «Зоркость и высматривание благоприятных случаев…» Читай дальше… «Сильные люди не ждут благоприятного случая, а делают его».
— Непонятно как-то, — усомнился Вербицкий. — Мысли-то противоречат друг другу. Одна о том, что надо высматривать зорко, другая наоборот — не жди, Денис, благоприятного случая, а делай его сам… Что-то напутано!
— Как же напутано! — заорал Денис. — Одно сказал Аугустин Фелис, а другое сказал Чэпин.
— Сам ты Чэпин! Кто они такие?
— Не знаю, — смутился Денис.
— Не знаешь, а рекомендуешь. Может быть, фальшивка! Какие-нибудь растратчики или рэкетиры…
Денис замешкался, разочарованно пожал плечами. Спорить с Вербицким он не стал и потому быстренько ретировался. Но уже через несколько минут Парамонов насиловал Димку Разина.
— Я же знаю, что ты хочешь разбогатеть…
Димка легко клюнул на Денисову удочку.
— Это здорово, дай-ка взгляну!
— Чур не в руки! Так читай. «Чем значительнее поставленная цель, тем тяжелее нужная для ее достижения работа. Кто хочет добиться высшего успеха, должен заплатить за него назначенную цену. Девиз Йошуа Рейнольда: работай, работай, работай!»
— Эх, — вздохнул Димка. — Это, между прочим, я знаю и без твоего Рейнольда. Так что, Денис, катись-ка ты работать. Завтра экзамены!
— Да это не то. Смотри вот сюда. «Как нажить деньги».
— Понял. Если их нет, то и не будет…
Денис обиделся и, мрачно потрясая книгой, пошел дальше по коридору в поисках новой жертвы. И тут ему встретился именно тот, на кого и была рассчитана эта книга. Стасик Тигранян.
— Все хотят быть богатыми, — важно сказал Тигранян и с любопытством стал перелистывать книжку.
— Дай мне.
— Насовсем?
— Бери деньги.
— Деньги не надо. Теперь, как нажить деньги, я сам знаю. — И Денис выхватил из рук Тиграняна заветное произведение.
— Как хочешь, — вяло сказал Тигранян, — а то ведь немало… червонец ведь!
Тигранян знал себе цену. Как-никак каптеркой ведал. Значит, мог и воздействовать на ребят. В его руках обмундирование, все до мелочей, а суворовцы — народ дотошный, кто не любит лоск! Любишь лоск, иди к Тиграняну! Улыбался он хитро и мудро, показывая щербатые зубы. И обязательно просил принести чего-нибудь вкусненького из дому. Несли ребята, особенно местные. Кто кусок пирога, кто сигареты, кто пиво. И всякую мелочь несли — значки, открытки с голыми девицами, брелки с мудренными надписями…
У Глеба Сухомлинова истоптались ботинки, и он решил их поменять у Тиграняна. Тем более, срок носки вышел и можно даже получить новые. Но Стасик начал водить за нос даже вице-сержанта.
Сухомлинов наконец-то поймал всячески ускользающего Тиграняна.
— Ты что, белены объелся! Мало обираешь ребят?..
— Да у них же родители, не убудет, — засмеялся громко Стасик.
— Охамел ты, Стасик, — ухмыльнулся Глеб. — Может быть, и вице-сержанты обязаны дань платить?
— А что вице-сержанты! — осклабился каптерщик.
— Да, скажу — жизнь у тебя привольная. Прям по книжке Парамона: как стать богатым. — У Сухомлинова перекосилось лицо. — Сегодня командиру роты доложу обо всем.
Стасик страшно испугался, смекнув, что из-за такой глупости можно потерять хлебное место.
— Да ты что, Глеб. Я давно тебе ботинки новые припас. Раньше не было твоего размера. А теперь пойдем ко мне, толковые ботинки, с хрустом.
— Заодно подберешь Димке Разину, — небрежно бросил вице-сержант. — У него тоже износились.
Стасик принес новые ботинки. Они были впору. Почистив их бархоткой, Сухомлинов пошел искать Димку. Тот еще продолжал дуться. Но тут, увидев на Глебе блестящие ботинки, не выдержал:
— Как тебе это удалось, Глеб?
— Я шел к ним, как Ньютон: постоянно думал о них, вот и все. — Глеб засмеялся. — Чудак, иди к Тиграняну. Он ждет в каптерке, как великого князя ждет…
Димка Разин расплылся в улыбке, забота друга подкупила. И это, видимо, было началом потепления с его стороны.
«Вот он, женский характер в мужском облике, — почему-то подумал Глеб. — Много ли ему надо, всего-то внимания…»
Майор Лошкарев оставил второй взвод в классе истории сразу после урока. Перед экзаменами стоило поговорить.
— Вот здесь суворовец Парамонов с книгой одной носится. Понимаете, предлагает разбогатеть… — У майора напряглись мышцы лица, и он обвел всех выжидательным взглядом. Суворовцы оживились, а Саня Вербицкий съязвил:
— Не будь богатым, чтобы не стать рогатым.
Все засмеялись.
— Так вот, — майор нервно потер ладонью щеку, — богатство — это профессионализм. Великолепно знать свое дело — именно за это будут ценить на службе и платить хорошие деньги. Плохой офицер, в чинах ли он, при деньгах ли он, все равно как человек, братцы, бедный…
— Товарищ майор, можно вопрос? — встал Тигранян. — Я чего-то недопонял. Если дослужился до полковника… значит, и профессионал… Иначе как же?
— Ты, суворовец Тигранян, не в детском саду, — отчеканил Лошкарев. — Не хватает собственного ума, займи у товарища…
В класс вошел преподаватель истории, майор Лукин. Лука-мудрец попросил помочь вынести стенды. И майор выделил Горлова и Шарикова. Они развернули стенд, и все в классе ахнули. На обороте — жирная надпись масляными красками: «Все девки — курвы!»
Лошкарев изрядно удивился:
— Надо же! А я и не знал.
А Лука-мудрец лишь хитровато покачал головой.
Мишка Горлов знал, кто это сделал. Однажды дежурный по роте послал Макара Лозу в класс истории что-то подкрасить… Вот он и подкрасил, излив свое недовольство увольнением.
Мишка, будучи рядом, съязвил:
— И все, Макар, потому, что другие достаются другим.
…Майор Лошкарев с ехидцей проводил за дверь стенд.
— Растет у меня дочка… Ведь растет кому-то?..
— Только не за военного, — подсказал Тарас Парамонов.
— Почему? — наивно удивился Лошкарев. — Я же военный. И ничего.
Серега Карсавин лукаво подсказал:
— Не все же в суворовском…
Лошкарев расправил широкие плечи, меж бровей легла упрямая складка.
— Но не все же и в Афгане были, — обиделся майор: Карсавина Лошкарев недолюбливал, но держал себя с ним корректно.
Серега пожал плечами.
После собрания Тигранян нашел вице-сержанта Сухомлинова.
— Слушай, Глеб, ты не в обиде? — смотрел он заискивающе, старался понравиться.
— Кончай обирать ребят. Смотри, вынесем на кадетское собрание. Это тебе не взводное! Крохоборство, как известно, кадета не украшает!
Стасик нерешительно помялся возле вице-сержанта. Он понимал, что с Сухомлиновым он сделал промашку, и теперь не знал, как его подмазать.
— Ладно уж, Глеб, Бог с ними, пирожными. А вкусные были, черт, побери!
42
Димка облизал пересохшие губы. Даже и не верилось, что по химии пронесло. Сдавал он по выбору, что не могло не понравиться Марии Николаевне.
— Если б ты, Разин, не был лентяем, из тебя вышел бы неплохой химик. Честное слово, ведь есть в тебе что-то…
Сдав химию, Димка был на седьмом небе: о своих химических способностях он был совсем иного мнения.
— Мария Николаевна, «что-то» у меня есть по каждому предмету. А нужно, думаю, что-то большее.
Соколянская, по прозвищу Хлор, покачала головой и доверчиво улыбнулась: Димка, типичный гуманитарий и словоблуд, ей нравился.
В дни экзаменов в роте шаманили. По вечерам из окон второго этажа снежной метелью летели клочки разорванных тетрадей — такова уж традиция, глупая, конечно, но большинство пацанов в этом беспощадном уничтожении находили прямо-таки удовольствие.
Командир роты, майор Шестопал, грозился нарядами: ничего не помогало — по утрам у казармы плац снова устилался школьной бумагой, словно лебяжьим пухом, и заранее выделенные дежурным по роте уборщики старательно подметали этот теперь никому ненужный мусор.
Потому Димка страшно удивился, когда увидел, как Глеб аккуратно увязывал бечевкой стопку тетрадей.
— Ты что, в своем уме?
— Димочка, в своем, — спокойно уверил его вице-сержант. — Пригодятся. Ведь жизнь на этом не кончается.
Димка почесал затылок.
— А мои, как гуси-лебеди… — вдруг весело засмеялся он. — Да Бог с ними. Жизнь на этом не кончается!
На экзамене по истории Лука-мудрец ввел новшество: говорят, сейчас это практикуется. Он разбил всех на пары и попросил одних экзаменовать других, а сам вместе с ассистентами строго, из-под очков, наблюдал за тем, чтобы было все достойно.