— Не может быть. Я ему должен передать кое-что…
Другой охранник сорвал с Ахмета сумку.
— А ну давай посмотрим, что ты хотел передать? Может, оружие…
И, увидев в сумке бутыль с вином, страшно обрадовался.
— Знаешь, парень. Мой кунак правду говорит. Худжи на этом свете больше нет. А это мы у тебя конфискуем…
Бандиты выпили и, быстро опьянев, заснули, так как в вино была подсыпана сонная отрава.
А дальше Ахмет знал, что ему делать…
Ахмет и Сухомлинов перешли перевал, затратив на это почти два дня. Все время стояло солнце, и на душе у обоих было отрадно. Однако ночью стало холодно, и они сильно продрогли. Но Ахмет держал себя с достоинством, заявив Сухомлинову, что ему необходимо закаляться.
54
Димка Разин поссорился с прапорщиком. Зиновий Буткин — мужик несдержанный. Слово за слово, и он выпалил Разину, что есть сведения о том, что Сухомлинова в живых нет, и потому-то недолго ждать, когда Разин уберется восвояси.
Димка, услышав такие новости, ошалел; он схватил Зиновия за грудки.
— Так ты, гнида, знал… и молчал!
Буткин не на шутку испугался разгневанного Разина. «Черт его знает, он псих помешанный…»
— Я ничего не знаю. Понимаешь, это просто так с языка сорвалось.
— Нет, знаешь!.. Говори, иначе я тебя задушу…
Прапорщик не думал связываться с Разиным и позвал на помощь солдат. Разина оттеснили, и тот, немного придя в себя, отпустил прапорщика и торопливо пошел домой.
— Что с тобою случилось? — взмолилась Маша. — На тебе лица нет.
Димка сел на табурет и некоторое время рассматривал ее молча. Затем безнадежно покачал головой.
— Ну вот, дожили до того дня…
Вдруг слезы брызнули из глаз, и он стал их вытирать ладонью здоровой руки.
— Что с тобою, Димка?! — ужаснулась Маша.
— Со мною что, — все в норме. Но они, гниды, все знали и молчали. Столько времени молчали!..
До Маши стало доходить…
— Что с Глебом?! — Она подскочила к Димке. — Говори, что с Глебом? Где он? В Афгане? Или его уже нет в живых?
— Его нет в живых, — сказал Димка.
Маша пошатнулась и медленно стала оседать на пол. Димка подхватил ее рукой, боясь, что она ушибется.
Тело ее импульсивно вздрагивало. Закрыв лицо руками, Маша плакала.
Димка стоял рядом, не мешая ей выплакаться. Он еще по матери знал, что для женщины это необходимо: не только снимет стресс, но и успокоит ее.
Маша действительно немного успокоилась и, бледная, сидела на полу, глядя на Разина мутными глазами. Он приподнял ее и помог ей дойти до кровати.
— Значит, мы остались одни, — вдруг горько сказала Маша.
Димка ничего не сказал.
Маша еще долго лежала на постели, смотря в потолок. Димка сидел рядом и нежно гладил ее руку. Иногда он нагибался и целовал ее в мокрое, с соленым привкусом лицо.
Что переживала в эту минуту Маша, он не знал, но то, что теперь, когда не стало Глеба, Маша навсегда его, это он понял сразу… И он даже испугался этого. Ведь Глеб для него был таким же дорогим и близким, по сути, родным братом.
Димка лег рядом с Машей. Потом обнял ее. Потом, как никогда, ему вдруг захотелось овладеть ею. Он еще раньше слышал, что в горькие минуты это благотворно действует на женщину, освобождая ее от глубоких, навязчивых мыслей…
Страсть сама по себе охватывала Разина, и он неторопливо раздел Машу. Она не сопротивлялась, словно еще находилась в трансе. А он, снова увидев ее красивое, упругое тело, подумал о том, что близнецы чаще всего предпочитают жить с одной женщиной, и, если природа подарила им такое, так почему они с Глебом не могли поступить так же, как сотни и сотни близнецов… Кто бы их мог за это осудить?
Димка чувствовал, как нарастала страсть Маши, как она в наслаждении хотела забыться… Он жадно целовал ее, стараясь растянуть минуты их удовольствия. Он пытался сделать все, чтобы Маша поняла, что, если и нет Глеба, то есть он, Димка, способный любить ее так же страстно, незабвенно…
«Если б она забеременела, — вдруг подумал Димка, — говорят, что в такие минуты, когда горе усиливает оргазм, можно легко забеременеть…»
…Разин уже встал и оделся, а Маша еще лежала в постели. Казалось, она уже сейчас была другая, более повзрослевшая. Она как бы помимо своей воли поняла смысл этой жизни, ибо все, что на нее обрушилось, не могло пройти бесследно; именно в эти часы, когда переживания были наиболее остры…
Димка вскипятил чай. В стакан положил ложку меда… Маша выпила с удовольствием, словно утоляя долгую жажду.
К вечеру Маша встала. Она свободно ходила по комнате и даже что-то делала на кухне. Димка ходил на заставу, но Ахметзянова не было — он уехал с нарядами на границу. Зиновий Буткин мгновенно исчез, как только фигура Разина появилась во дворе…
Разин увидел Серафима Подоляна. Тот стоял часовым на воротах. Он подошел к нему и, вглядываясь в похорошевшее лицо Серафима, сказал ему, что, видимо, скоро уедет в Москву… Он ни словом не обмолвился о старшем лейтенанта Сухомлинове и Маше, которая, возможно, станет его женой.
Серафим Подолян вдруг открыл ему свою тайну: он решил подать рапорт на поступление в Пограничный институт.
— Это ты сам решил? — полюбопытствовал Димка. — А ты знаешь, на что ты идешь?
— У меня ведь дед был генералом пограничных войск. А потом и характер у меня такой — авантюрно-романтический…
55
Ночью Ахмет и Сухомлинов оказались в кишлаке у Раджаба.
Тот раздел Глеба догола и натер его тело какими-то настоями из горных трав.
— Хорошо выспишься, — удовлетворенно сказал Раджаб. — А назавтра любая хворь отстанет. Будешь свеженький, как младенец.
Сухомлинов спал крепко и в первый раз перед утром ему снились хорошие сны. А когда встал, размялся, то увидел улыбающегося Раджаба.
— А где Ахмет?
— А чего ему здесь делать? Он пошел к себе домой. — И добавил: — Глупый пацан. Моя-то Назирет старше его насколько…
— Сложно понять жизнь, — согласился Глеб. — А не поймешь — всю жизнь будешь «хромать», словно не для нее и родился. А мы ведь родились для жизни.
— И это правда, — ухмыльнулся Раджаб.
Раджаб оказался прытким. Он уже успел сообщить о старшем лейтенанте в погранотряд самому начальнику штаба. День Сухомлинов еще находился у Раджаба, а вечером перебрался в отряд, где полковник Захаров, обняв его за плечи, сказал:
— Дня два отлежишься в санчасти, а там посмотрим. Капитан Матюшенко бузит. Уж больно он недоволен твоей затянувшейся командировкой…
— Как прикажете, товарищ полковник. Собственно, к этой заставе я уже прикипел…
Ахметзянов выругал по матушке Буткина. Тот стоял виноватый и не оправдывался, хотя по привычке своей прапорщик всегда оправдывался. Равиль сам подошел к Маше. Увидев черный платок на голове жены Сухомлинова, с обидой сказал:
— Сними платок-то. Рано хоронить мужа. Он сейчас в санчасти отряда…
Маша бросилась на шею Ахметзянова и стала от счастья целовать его.
— А жена моя не приревнует? — весело заметил Равиль.
Маше не потребовалось никакой подготовки. Она уже прошла все страшное, и то, что Глеб жив, не резануло ее…
— Все равно я душой верила, что он жив. Я верила…
Димка Разин узнал весть раньше от Серафима Подоляна.
— Кто пустил утку о нашем старшем лейтенанте?.. А он жив-здоров. Сегодня прибудет на заставу.
Разина словно ударили под дых. Он какую-то минуту стоял ошарашенный, ничего не соображая. Впервые ему не захотелось встречаться с другом. Он сам не знал, что с ним произошло…
Димка немного повертелся во дворе. Маша, обрадованная, изменившаяся в короткий час, хотела было с ним поговорить, но Разин исчез.
Кто-то из солдат сказал ей, что видел, как он пошел в кишлак. Маша ждала его, волновалась, но Димка так и не вернулся.
Глеб Сухомлинов приехал на машине, которая привезла на заставу белье. Обнялся с Ахметзяновым и побежал домой к Маше.
Маша стирала…
— Ты что? Нашла время!
— Хотелось к твоему приезду… Чтобы все было чистенькое.
Глеб прошел в комнату.
— А где Димка?
Маша подошла и тяжеловато положила голову ему на грудь.
— Не знаю. По-моему, он сбежал…
— Как сбежал? — На лице Глеба отразилось недоумение.
Маша глубоко вздохнула.
— Его надо найти, Глеб, его надо разыскать. Без нас он просто пропадет, как бездомная собака.
Имя Евгения Белянкина, автора полутора десятков книг, пять из которых посвящены пограничникам, хорошо известно читателям. Произведения «Застава», «Девятый вал», «Схватка у Красных камней», «Империя контрабандистов» стали наряду с воинскими уставами обязательной литературой застав, кораблей и отрядов. В 1997 году прозаик был удостоен высшей литературной премии ФПС России — «Золотой венец границы» за исторический роман-эпопею «Оборона Севастополя».
Остросюжетный роман «Танец любви» — книга о московских суворовцах, выбравших для службы рубежи Отечества. Схватки с наркомафией, бои в горах и любовные коллизии нового произведения не оставят читателя равнодушным.
Внимание!
Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения.
После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей и является рекламой бумажных изданий.
Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам.