– Граф де Верде разделяет мое недоверие к некромантии, – продолжал между тем Герард. – У него тоже были свои броды Висенталя, и он знает, что нельзя доверять ни мертвякам, ни людям, которые их контролируют. А репутация Первого некроманта такова, что с ним тем более нужно держать ухо востро.
– Что о нем говорят? – спросил я.
– Что он хаотичен, непредсказуем и высокомерен. Он принимает решения, не задумываясь и ни с кем не советуясь.
Полковник отвернулся от окна и подошел к столу:
– Говорят, он самый молодой Первый некромант в истории, и ему в голову кровь ударила. Его собственный гений, легкие и быстрые успехи лишили его всякой способности к самокритике.
Я ничего не показал внешне, но ехидно усмехнулся. Именно такие слова использовали старшие офицеры, высказываясь о Герарде к концу Континентальных войн.
– Цитадель удовлетворена прибытием некроманта, – продолжил Герард. – Это вписывается в планы графа и облегчит запугивание населения. В то же время доверие к колдуну в штабе нулевое, и они прекрасно понимают, что не могут рассчитывать на то, что Первый некромант поведет себя так, как они того ожидают. Было бы хорошо следить за ним, но мы ожидаем, что он будет очень подозрителен ко всем эрейцам в его окружении. Поэтому в штабе де Верде возникла идея доверить слежку Седьмому полку, а тебе, в частности, поручить охрану нашего гостя. Почему выбрали тебя, я не знаю. Может, ты сделал гадость кому-то из Цитадели, и теперь в отместку тебя поставили охранять некроманта. Мне пофиг.
Я вспомнил прошлый разговор с представителем Руки Помощи. Неужели у его покровителя действительно были такие возможности влиять на решения, принимаемые в непосредственном окружении Толстого Альфа?
– Полагаю, мне нужно приготовиться, – заметил я.
– Не обязательно, – Герард пожал плечами. – Сообщи только своим людям и выбери, кого возьмешь с собой. Говорят, губернатор собирается разместить некроманта в своем дворце, но я полагаю, тот не согласится на это и проявит свою независимость, выбрав другое место. Пока он этого не сделает, мы не будем знать, какую территорию нужно будет обезопасить, и подготовка не имеет смысла.
– Значит, я должен защищать некроманта и держать глаза открытыми?
– Прежде всего, да. Мы хотим знать все, что он делает, куда он направляется, с кем разговаривает и что планирует. Говорят, он болтливый и любит хвастаться, предоставь эту ему возможность. Он приезжает сюда один, без ученика или еще какого-нибудь придурка, поэтому ему не с кем будет поболтать. Используй это, заставь его разоткровенничаться.
– А если он будет мешать планам Цитадели?
– Мы способны терпеть многие проступки, – бесстрастно сказал Герард. – Но если он начнет создавать слишком много проблем, я отдам тебе соответствующий приказ. И ты ликвидируешь Первого некроманта.
Глава 5
– У меня нет того, что ты ищешь, – равнодушно заявила Вээн ван Доррен и пинком ноги открыла крышку сундука. – Да, всё верно, книга «О появлении монстра» много лет хранилась в нашей семье. Но несколько месяцев назад кто-то вломился в нашу библиотеку и украл ее. Нам так и не удалось найти преступника. Но у меня есть кое-что, до чего вор не добрался. Это эскизы, сделанные автором этой древней книги. Не копии, а оригиналы. Бесценные. Академики Ворейна отдали бы душу, чтобы взглянуть на них.
Я взял папку, даже не заглянув внутрь. Вээн обманула меня, но я не собирался сразу выдвигать обвинения. Я выжидающе наблюдал, передав инициативу ей. Ни тени смущения на ее лице не заметил. Она полезла в сундук и достала из него толстую овчину, которую расстелила на соседней бочке, прежде чем сесть.
– Площадь этого склада пятьсот квадратных метров, – заявила она. – Или в соответствии с местной системой мер, которой пользовался предыдущий владелец, «сто здоровенных бочек, а то и больше влезет». Здесь хранится несколько тысяч таких сундуков, как этот.
Еще одним пинком она захлопнула крышку и положила на нее ноги:
– В каждом сундуке по десять дрянных овчин.
– Если ты собираешься заплатить мне десятком тысяч овечьих шкур…
– Не смеши меня. Я просто хочу, чтобы ты понял масштаб окружающего нас идиотизма.
– С этим у меня никогда не было проблем.
– Склад и его содержимое купил мой брат Амин. Он придумал, что овчины станут идеальным нарядом для бедноты на зиму. У него уже перед глазами маячили толпы бедняков, выстроившихся в очередь за шерстяными накидками. Они славили его имя, благодарили за спасение от мороза и наполняли его карманы звонкими монетами.
– Зимой здесь льют дожди, снега почти нет, – заметил я.
– Это же очевидно, правда? Особенно для тех, кто, как Амин, провел в Каэллархе всю жизнь. Эти проклятые овчины только впитывают влагу. С тем же успехом можно обмотать себя мокрой губкой и выйти на улицу. Оказалось, бедняки лучше знают, как защитить себя от холода, чем выросший в богатстве и роскоши наследничек. В итоге никто не купил ни одного куска этого дерьма. Все это лежит на складе уже несколько лет, а прихлебатели моего брата неустанно повторяют ему, что он принял правильное решение, но это всего лишь временная негативная конъюнктура, а стоимость товара со временем только возрастает… Твою ж мать! Конъюнктура! Если моря, окружающие Каэлларх, когда-нибудь высохнут и дождь прекратится, то да, возможно, тогда удастся продать какие-нибудь шкуры, но не раньше.
– А разве нельзя продать запасы на других рынках? – спросил я, сам удивляясь, что позволил втянуть себя в эту дискуссию.
– О, конечно. Достаточно только покрыть расходы на транспортировку товара за сотни километров, а расходы эти в несколько раз превысят доходы от продаж. Овцеводство гораздо менее затратно и рискованно, чем вождение караванов через половину Континента.
– А теперь мы можем наконец поговорить о том, что я проделал ради тебя тяжелую и рискованную работу в обмен на предмет, которого у тебя нет уже несколько лет?
– Да ладно, Ис. Ведь речь шла вовсе не об этой рукописи.
– У нас был уговор.
– Ты рискнул, убив по моему приказу эрейского офицера. Ты сделал это без серьезных переговоров, не потребовал доказательств, что я вообще владею этим трактатом, или гарантий того, что передам его тебе, если ты выполнишь задание.
– Иными словами ты хочешь показать мне, что я плохой переговорщик и позволил себя облапошить? Но это было очевидно в начале нашего разговора.
– Наоборот. Ты очень многого добился, работая на меня. Ты же к этому стремился все это время, не так ли? Твоему командованию нужны хоть какие-то сведения об этой книге. Однако ты жертвовал собой не ради исполнения их желания и даже не ради быстрой прибыли.
– «Быстрая прибыль» звучит неплохо. Строя далеко идущие планы, можно порой остаться, давай это признаем, со складом, полным бесполезных овчин.
– Ты притворяешься простаком, но я знаю, что ты можешь смотреть дальше. Ты же видишь перед собой Герарда Сожене, живую легенду, который медленно увядает на этой жалкой службе. Ты прекрасно понимаешь, что на этой войне не добиться ни состояния, ни дворянского титула, ни генеральского звания. Ты всегда будешь исполнять приказы тех, у кого перед фамилией стоит аристократический титул.
– Как и ты всегда будешь зависеть от своего брата.
– Разумеется. Границы наших возможностей были очерчены в день нашего рождения. Чтобы сдвинуть их, расстановка сил в этой части мира должна полностью поменяться.
– Порты на северном побережье.
– Именно.
– Значит, я должен стать вторым Вильгельмом? Охранять дверь, пока ты будешь менять мир?
– Ты не можешь быть им. Он верен, – фыркнула Вээн. – Мне не надо ему платить. Мне не нужно беспокоиться о том, что он вдруг воткнет нож мне в спину. Но есть также много задач, которые он не возьмет на себя. А тебя я могу купить. И если заплачу нужную сумму, ты все сделаешь.
– Что ты мне предложишь? Еще одну утраченную рукопись?
– «О появлении монстра» было платой не тебе, а твоему полку. С этого момента мы будем говорить по-другому. Как партнеры. Не о задачах и выплатах, а о совместных предприятиях и акциях.
– Но я все равно буду выполнять приказы. Идти туда, куда меня послали. Делать, что велят, – кисло констатировал я.
– Ты же не ожидал ничего иного? Я предлагаю тебе раздвинуть границы, а не отменить их.
– Но почему я должен верить твоим обещаниям?
Вээн спрыгнула с бочки и подошла ко мне.
– А если бы ты мог меня шантажировать? Если бы ты знал обо мне нечто настолько компрометирующее, что, раскрыв этот факт, мог бы уничтожить и меня, и все, над чем я работаю? – Она сделала паузу, а потом закончила: – Я убью своего брата с твоей помощью или без нее.
Я притворился удивленным и поднял руки, как будто защищаясь.
– Такой ход… надо подумать, что… ну и риск…
Вээн фыркнула и принялась нервно ходить туда-сюда, яростно жестикулируя.
– У Амина вместо позвоночника ивовый прут, но за ним стоит сила традиции. Я никогда не смогу протолкнуть какое-либо решение, с которым он не согласен. Я пыталась достаточно много раз. Эконом усадьбы полностью согласился с моим предложением отказаться от убыточного земледелия, но тут же передумал, когда противоположный приказ пришел от моего брата. Управляющий мануфактурой без предупреждения закрыл мое производство, потому что Амин по своей прихоти сдал помещение кому-то из своих знакомых. Бухгалтер на семейном совете представил ложную смету, чтобы доказать, что предлагаемое мною предприятие не принесет дохода. Угадай, кому было нужно отказаться от этих инвестиций? Все они знали, что я права, и все же кивали брату, стараясь при этом не смотреть мне в глаза.
– Традиция…
– И моя бабушка. Она всегда предпочитала Амина, первенца, который выступал за продолжение старых дел и двигался в единственно правильном направлении. Ведь он никогда не заикался, что почтенная Ракель ведет дела так, будто экономическая ситуация не менялась последние пятьдесят лет. Он никогда не швырялся кубком о стену и не кричал, что семью ждет разорение, если она не приспособится к новому времени и не начнет мыслить по-новому, как это делают эрейцы. Мне кажется, что она ненавидит меня даже больше, чем Лозе. Тот, по крайней мере, классический пример блудного сына – это бабушке легко понять. Стандартный типаж, который встречается в любой семье из поколения в поколение и не требует иного подхода в мышлении.