Поцелуй получился глубоким, долгим и очень страстным.
— Я же говорил, — усмехнулся золотоволосый юноша, победно глядя на неё. — Говорил, что тебе нравится…
Потом он завалился на скамью, тяжело и спокойно дыша. Чертыхаясь, Фрида проверила у него пульс, но всё было в порядке. Глубокий сон, после которого он ничего не вспомнит. Отлично. Теперь только пробираться кустами к гостиной, где осталась матушкина камеристка, чтобы зашнуровала платье и привела в порядок причёску. Нет, ну наглец!..
Уходя, Фрида разок всё-таки оглянулась, и у неё защемило сердце: в лунном свете юноша спал и улыбался, порочно и обещающе. Воплощение страсти.
— Кто же ты? — прошептала Фрида, но тут же отвернулась и ускорила шаг.
Не важно. Они точно не предназначены друг другу, так что стоит выбросить всё из головы. Хотя интрижка получилась забавная.
Упав с рукава, хрустнула под каблуком алая роза…
Когда Эш проснулся, голова гудела, а время приближалось к полуночи.
Первым чувством было изумление: его ещё никогда фейрийскими снадобьями не травили. Вторым — восхищение: лихая девчонка, с ведьмами якшается, значит, точно не простая штучка. А потом пришла злость: и эта сбежала! Да что ж такое?!
От него? Сбежала?!
«Она ещё точно не могла уехать: маски пока не снимали, — думал он, шагая по садовой аллее ко дворцу. — Найду — выпорю. Сначала узнаю имя и адрес той ведьмы, которая варила зелье, а потом как есть выпорю. Глупая девчонка, как она может не понимать, что для неё лучше?»
Лучше, по мнению Эша, чем остаться с ним, ничего не могло быть.
Нашлась девушка быстро: снова стояла у той же колонны и смотрела на танцующих. Рядом крутился какой-то щегол в белых бриджах, смутно Эшу знакомый, но больше никого видно не было. «Странно, — подумал Эш. — Где её семья? Её любовник, в конце концов?»
Пробраться к ней Эш не успел: его схватили за руку.
— Друг мой! Ну как там леди Вустермор? — поинтересовался император и задорно улыбнулся.
Эш сбросил его руку со своего плеча и поспешил к леди в зелёном.
— Скоро полночь, успей сделать ей предложение! — крикнул Генри ему вслед, а Эш зло подумал: «В бездну Вустермор!»
Девочка как раз отбивалась от щегла в бриджах:
— Мы уже танцевали два танца подряд, милорд…
«Мёдом рядом с тобой, что ли, намазано?» — мысленно выругался Эш и, отодвинув щегла в сторону, заметил:
— А со мной только раз. Вы должны мне ещё, по меньшей мере, один танец, миледи.
Она изумлённо распахнула глаза.
— Вы?
— Спать на скамье в саду безумно скучно, — усмехнулся он. — Особенно, когда рядом нет вас. Пойдёмте?
— К-куда? — Сейчас она почти не сопротивлялась. Наверняка не ожидала, что он проснётся так рано и уж тем более ничего не забудет.
«А качественное зелье, — подумал Эш. — Раз даже на фейри хоть немного, но подействовало…»
— Танцевать, моя дорогая леди, танцевать…
Она очнулась, уже когда он мягко, в такт музыке, вёл её по залу вслед за остальными парами.
— Милорд, опомнитесь! Достаточно! Сначала вы меня чуть не изнасиловали — и вам мало?
— Конечно, мало, раз всего лишь «чуть», — ухмыльнулся Эш. — И бросьте, миледи, я же предложил на вас жениться.
— Я отказала!
— Это пока, — усмехнулся он, кланяясь. Часы стали бить полночь. — Вы ещё просто со мной как следует не знакомы.
— Я узнала достаточно… — начала она, но зычный голос церемониймейстера перебил её:
— Дамы и господа, время снять маски!
Эш победно улыбнулся и снял свою.
Леди тоже, как и все вокруг.
Улыбка Эша увяла.
Тишина, воцарившаяся было в зале, быстро наполнялась шепотками, смехом, приглушёнными голосами, даже аплодисментами. А Эш всё стоял и смотрел на леди Вустермор, и в голову лезло непрошенное сравнение со сказками: там тоже белая лебедь вдруг оказывается чёрной да и вообще колдуньей. Леди Вустермор колдуньей вовсе не была, но и той полукровкой из видений — тоже. Как будто вместе с маской с неё слетел и весь ореол очарования и страсти, оставив холодную, чопорную, родовитую дурочку.
— Я должна была догадаться, — пробормотала она, тоже разглядывая его зелёную жилетку, зелёный же шейный платок. — Что ж, милорд, кажется, я помешала вашим поискам достойной супруги. — И шагнула назад, будто собираясь уйти.
Эш стремительно опустился на одно колено, торопливо развязал платок, скомкал и протянул его опешившей леди Вустермор.
— Миледи, я прошу вас стать моей женой.
В зале воцарилась тишина. Леди, побледнев, смотрела на него, точно хотела голыми руками задушить здесь и сейчас.
«Ничего ты не можешь, чопорная, вежливая девочка, — думал Эш, в свою очередь с вызовом глядя на неё. — Все же смотрят. В глазах света у тебя нет никаких причин мне отказать. Ты же не рискнёшь объявить, будто я чуть не взял тебя у фонтана? Нет, ты не сможешь, и ты тоже ищешь себе супруга. Да мы просто созданы друг для друга! И будь уверена, свою свободу у меня ты получишь: запру тебя в комнатах покойной герцогини, а ключ выброшу, и делай там, что пожелаешь!»
В звенящей, напряжённой тишине Леди Вустермор медленно потянулась за платком. Фейри мысленно возликовал: все эти букашки вечно танцуют заученный танец, ничего не меняется и вызов традициям никто бросить не посмеет. Разве что случайно шаги перепутает, но и за это его так накажут, что остальные жуки будут танцевать правильно и как должно…
Леди взяла платок и, когда Эш уже начал подниматься с колен, швырнула ему в лицо.
— Вы мне отвратительны! — прозвенел по залу её голос.
Потом остолбеневший Эш смотрел, как она уходит, в полной тишине, с высоко поднятой головой. Как открывают перед ней дверь лакеи, как она перешагивает порог и, подобрав пышный подол, начинает спускаться по лестнице…
Изумлённую тишину взорвал, наконец, смех.
Эш стремительно обернулся: хохотал император, уже успевший опуститься на свой трон. Хохотал, глядя Эшу в глаза, всем видом говоря: «Я же предупреждал!»
С большим трудом Эш сумел растянуть губы в улыбке, а потом тоже засмеялся — издевательски, зло. Он смеялся в унисон императору и думал, что зря эта девчонка не согласилась по-хорошему. Она всё равно будет его, даже если её силой поволокут к алтарю.
Эш своего всегда добивался.
Глава 9. Благодарность
Ночь плавала в тумане.
Держа натянутый на кринолин подол чуть не у колен, Фрида подбежала к воротам и только тогда остановилась, чтобы перевести дух. Туман вокруг казался серебристым, а на ощупь — мягким влажным шарфом. Он окутывал, душил. Будь Фрида чуть внимательнее и не так взволнованна, она бы вспомнила, что нормальный туман так себя не ведёт. И если цвет и померещившиеся волны (точь-в-точь морские) можно списать на расшалившееся воображение, то уж струйками, тем более, вверх туман точно не поднимается. Но именно это он сейчас и делал. Поднимался, окутывал Верхний город, тянулся к решётке, змеился вокруг фонтана, и целые реки тумана потом стекали с крыш вниз, на мостовую.
Фрида ничего этого не замечала. Прохладный ночной воздух немного отрезвил, и она вдруг поняла, что судорожно цепляется за чугунную решётку ворот, что парадный подъезд остался далеко, и что ехать в одной карете с матерью сейчас нет никакого желания. И что ночь темна, полна какой-то волшебной дряни (браслет Лесного короля аж вибрировал от напряжения), и даме в бальном платье, увешанной драгоценностями, как манекен на витрине ювелирного магазина, стоит убраться домой подобру-поздорову. Даже если эта дама ведьма. Слабенькая, впрочем, ведьма — Фрида себе лгать не любила. А от грабителей амулет Лесного короля точно не спасёт.
Пытаясь успокоиться, Фрида снова подхватила подол, толкнула створку ворот — та оказалась неожиданно тяжёлой, и в ответ только тихо зловеще заскрипела. Но всё же спустя пару минут поддалась, пусть и неохотно. Фрида кое-как пролезла в образовавшийся зазор и огляделась. Площадь Звезды была безлюдна и полна тумана. В тумане плавала каменная сирена фонтана, из тумана торчал стебель фонаря. Ватная тишина забивала уши, вызывала панику. «Как же, не может быть, чтобы никого!» — судорожно подумала Фрида, озираясь. Никто не появился. Только в глубине переулка между министерством и магазином одежды маячило что-то тёмное, громоздкое. «Кэб», — выдохнула Фрида и машинально подвинулась, встала под свет фонаря.
В памяти всплыл запах крови и берущее за душу описание смерти принца. Фрида сглотнула, сжалась, скрестив на груди дрожащие руки. Ей почудилось, что откуда-то — пока вроде бы издалека — раздаётся зловещее рычание. И встречаться с тем, кто его издавал, Фриде совершенно не хотелось.
А потом в голове пронеслось: «Если из-за этого мерзавца я здесь умру, то вернусь обязательно и стану его личный полтергейстом!» Эта мысль рассмешила, и Фрида, сунув два пальца в рот, лихо свистнула.
— Кэ-э-эб!
Да, это действительно был кэб, хвала богам, хоть кучер, тоже испуганный, попытался её «не заметить» и проехать мимо. Фрида поняла, что при всём желании его не догонит, призвала на помощь знание деревенской обсценной лексики (благо в иные минуты Кейт только на ней и говорила) и быстро объяснила кэбмену, кто он, и что она с ним сделает, если он сейчас же не остановится.
Ехать в Уайтхилл кэбмен соглашался только за двойную плату, и Фрида в сердцах стащила с шеи ожерелье, пообещав, что если довезёт с ветерком, то она заплатит алмазами. Ожерелье сверкало и переливалось, сверкали и глаза кэбмена — от жадности. Фрида поймала его алчный взгляд и очень ласково улыбнулась, как та же Кейт улыбалась своим родственникам, пытавшимся у неё «занять». И очень серьёзно пообещала все ужасы бездны, «если мы сейчас же не тронемся в путь».
После этого возражений больше не возникло. Гнал кэбмен и впрямь быстро — то ли страх его подстёгивал, то ли жадность, Фриде было всё равно. Она перебирала камни ожерелья в руках, как чётки, и представляла, как душит ими одного совершенно обнаглевшего лорда.