онечно не было.
Эш возвращался домой пешком — он любил иногда пройтись, особенно после дождя, особенно по грязи. Внимательный зевака, приглядевшись, обязательно бы удивился: грязь в Нижнем городе была особенно жирная, глубокая — и денди-герцог тонул в ней хорошо если только по щиколотку. При этом его туфли оставались чистыми и блестящими, а на брюках не появилось ни пятнышка.
Ещё за герцогом тянулась цепочка очень странных следов… Как будто от копыт.
Но ни внимательных, да и вовсе никаких зевак не было. У обывателей в Нижнем находились другие дела, особенно днём, особенно после дождя: дети копались в грязи, женщины торопились вывесить бельё, даже двери трактиров и борделей были ещё закрыты. Днём шлюхи спят, а кто может, тот работает. Кто же не может — пытается проспаться, чтобы вечером начать снова клянчить выпивку.
Вот появился бы Эш в этой части города после заката, он увидел бы совсем другую картину.
Впрочем, Эш и сейчас не слишком смотрел по сторонам. Люди его никогда не интересовали, куда приятнее было запрокинуть голову и следить за небом или за танцем листьев под метлой подметальщика… Где-то недалеко звенел колоколами местный храм, звук гулко разносился по городу и будил нечто… нечто тёплое в груди. Даже у Эша. Недавний дождь прибил пыль и на какое-то время смыл все запахи. Дул свежий прохладный ветер, не было ни намёка на туман, только рваные, подсвеченные солнцем облака мчались по небу, и синева в просветах виднелась яркая — так, что больно смотреть.
Эш шёл, размахивал тростью, посвистывал, ловил в редких стёклах витрин отсветы своих рогов или следил за бегом облаков (они напомнили фейри стадо единорогов — если их вспугнуть, мчатся так же). Жизнь казалась простой и приятной. Вот завтра он женится. Вот, к концу этого месяца обязательно разберётся с этими демонами, сиренами и прочей нечистью, заполонившей столицу. Потом, конечно, придётся устроить рейд по столице, а то и по стране… Зато после — уедет в Виндзор-холл, в лес, надолго, месяца этак на три. И плевать, если императору он понадобится раньше — пусть хоть в бездну Его Величество катится со всем его престолом в придачу. Эш будет отдыхать. А где-нибудь у моря новая герцогиня Виндзор родит сына или дочку… Может, отослать их потом в Конфедерацию? Девчонка же хочет преподавать — что ж, можно договориться с крупнейшим университетом в Каринде. Лишь бы глаза не мозолила — и все ведь довольны будут.
А красивая она, когда не строит из себя леди. И выдумщица… Её знакомую зельеварку-ведьму Эш, конечно, найдёт… Но всё-таки, зачем намеренно портить девочке жизнь? Вот бабочки — они же красивые, пусть и глупые, пусть и бесполезные. Хотя почему бесполезные — они цветы опыляют. Вот и ему жена родит ребёнка, супружеский долг выполнит, а потом пусть себе порхает. Красиво ведь, и все счастливы: и наблюдатель, и бабочка.
Эшу всё-таки никогда не нравилось смотреть на бабочек в шкатулках коллекционеров. Даже если удастся сохранить иной красавице крылья, всё равно той свободы и жизни, которая и составляет их красоту, их гармонию, — её уже не будет. А то и вовсе бывшая летунья увянет, как засохший цветок. Эш даже сухие цветы не любил. Смерть она и есть смерть, пусть и по-своему красивая.
И правда — зачем он так страстно хотел запереть эту… Как там её? Эльфрида? Милое имя… Девочка обычная, счастья тоже хочет. Эш ведь от природы не жесток, тем более без причины. И не тиран. Рассеянный, это да, и не внимательный. Ну и что? Девочке ведь и не нужно его внимание. Ха, кажется, меньше всего ей нужно его внимание. Ну что ж — все выживают, как могут, а если эта леди будущая-Виндзор умудрилась его однажды вывести… Бабочки тоже иногда кусаются и вырываются, если схватить их за нежные крылышки. Не убивать же их за это?
В общем, настроение было прекрасное, и так держалось вплоть до Среднего города. Потом стали уставать ноги, копыта нет-нет, да спотыкались, к тому же, Эш чувствовал, что натёр их. Надо было подковать, ещё когда на «той стороне» был… Он уже подумывал взять экипаж и доехать до дома хотя бы с некоторым удобством (кто же назовёт городские кэбы удобными?), когда проезжающая мимо карета с серебряными ласточками над окнами и лакеями в помпезных ливреях внезапно остановилась. Полыхнули в солнечных лучах позолоченные дверные ручки, золотые же кисточки штор, дверца открылась и наружу выглянула дама лет сорока. Она была очень богато, впрочем, со вкусом одета в платье из бордового бархата с вышивкой, украшенной рубинами и золотом. От неё терпко пахло созревшими, сочными яблоками, и улыбалась она, когда откинула золочёную вуаль, как-то знакомо. Но почему-то совершенно Эшу не понравилась. Может, глаза? Которые он, кстати, тоже где-то уже видел — эти оценивающие серые глаза, вынимающие из тебя душу.
Эш нахмурился и ускорил шаг.
— Лорд Виндзор, — позвала дама глубоким звучным голосом. Эш целое мгновение думал, не набросить ли на себя иллюзию… да вот хотя бы подметальщика, пусть эта леди напрасно его ищет. Говорить с ней совершенно не хотелось. Но спустя это мгновение мысль показалась Эшу смешной и трусливой. Он обернулся.
— Не откажите мне в беседе, — дама поймала его взгляд. Грудь у неё в декольте под бархатной мантильей соблазнительно вздымалась. — Подвезти вас?
Эш посмотрел ей в глаза — и словно на пару мгновений оказался в снежном морозном Свенцеме.
— Откажу. Не нужно, — буркнул он и раздражённо стукнул тростью по мостовой — кажется, даже искры высек.
Дама вскинула брови, что-то сказала кучеру, один из лакеев опустил подножку кареты, и дама довольно резво (учитывая размеры её платья) выпрыгнула на мостовую.
— Милорд, подождите. — Она подхватила кончиками пальцев подол, так что он спереди слегка приподнялся, и стали видны её бархатные, расшитые бисером, туфельки. — Нам нужно поговорить — в конце концов, мы скоро станем семьёй.
Это заявление Эша действительно остановило — так надолго, что дама успела подойти ближе и, словно так и нужно (а может, и нужно — дурацкие правила этикета всегда вылетали у фейри из головы), повисла у Эша на локте.
Запах яблок стал душным.
— Семьёй? — Эш попробовал стряхнуть с себя её руки, но дама как вцепилась своими тонкими пальчиками в красных кожаных перчатках, так и держалась — и держалась крепко. А ещё улыбалась по-прежнему знакомо.
— Конечно, милорд. Я ваша будущая тёща.
Эш посмотрел на неё, на её бордовую шляпку с рубиновой брошью, на золотую парчовую вуаль, сейчас откинутую, на перчатки с прихотливой вышивкой золотой нитью, тоже усыпанные рубинами…
Посмотрел и на пару мгновений потерял дар речи.
— Я леди Уайтхилл, мать Фриды, — просто представилась дама. Очень просто, если подумать: никаких титулов. Видимо, пыталась этим вызвать расположение лорда Виндзора: дескать, смотри, я к тебе всей душой, я всего лишь мать, я не опасна… Эш подумал, что она похожа на лисицу. В какой там басне она у вороны сыр выпрашивала? Тоже, говорят, сладко пела.
— Милорд, сегодня я получила весьма занимательное письмо от Его Величества, — продолжала леди Уайтхилл.
— Вы получили? — изумился Эш. — Генри писал его отцу леди Вустермор, а не вам.
Дама по-прежнему улыбалась, точно приклеила эту ласковую и тоже терпкую улыбку к своим губам, а Эш опомнился, что назвал императора по имени. Ну хоть не кретином — а то мог ведь. Духи леса, ну что она от него хочет? Поблагодарить? И что-то ещё?
— О, милорд, конечно, письмо было адресовано моему супругу. Но кто, как вы думаете, будет заниматься организацией торжества? Вы ведь назначили его на завтра…
— Я буду, — перебил Эш, даже не пытаясь вести себя вежливо. Кажется, он начинал понимать, откуда у леди Вустермор все те качества, которые его бесят: чопорность, например. И вообще — лучше бы благодарила. Какое ещё торжество? Так, маленькая церемония.
— Правда? — дама улыбнулась ещё шире. — И платье невесте закажете тоже вы?
Эш поморщился и снова попытался сбросить эту дамочку, но она вцепилась в его локоть, как болонка в любимый тапок.
— Какое ещё платье? Мне совершенно всё равно, в чём она явится в храм, хоть голая, лишь бы явилась. Миледи, оставьте эти глупости…
— Глупости? — фыркнула дама. — Вам — глупости, а бедной девочке — репутация. Об этих «глупостях» скоро будет говорить весь свет. Фрида — маркиза, вы — герцог. Вас совершенно не волнует, что о вас скажут?
— Нет, — отрезал Эш. Его никогда не волновало чужое мнение, а если оно уж очень начинало мешать, то его всегда можно было скорректировать. На что ещё нужна магия?
Дама надолго замолчала. Её карета ехала за ними по тихим чистым улочкам Среднего города, такая же неуместная здесь, как морская чёрная жемчужина в россыпи речного. Эш заметил, что их с леди сторонятся. Горничная в коричневом пальто перебежала на другую сторону улицы, и пожилая пара, наверняка возвращавшаяся из храма, перешла туда же (впрочем, не забыв кинуть пенни подметальщику). Только игравшие у фонтана дети провожали их восторженными взглядами. «Мы, наверное, блестим, как звёзды», — подумал Эш, без всякого, впрочем, энтузиазма.
Где-то в синей вышине голуби играли в догонялки с потяжелевшими облаками…
— Милорд, а вы не думали, что моя дочь вам не ровня? — поинтересовалась вдруг леди Уайтхилл странным, ещё более сладким голосом. Эш мгновенно насторожился. — Я слышала, к вам сваталась даже младшая дочь королевского дома Конфедерации, но вы отказали. — Эш вспомнил девочку десяти лет и сглотнул. С ней приятно было поиграть в прятки… Мда. — Зачем вам Фрида?
«Фрида, — мысленно повторил Эш, и перед глазами сам собой соткался образ танцовщицы-полукровки с бубенцами на юбке из листьев и цветов. — Нет, не она, но ей это имя бы подошло».
— Я влюбился, миледи, — улыбаясь, сообщил Эш. Надо эту даму довести до белого каления — тогда сама сбежит. — Влюбился с первого взгляда. Ваша дочь — настоящая красавица.
— Милорд! — возмущённо воскликнула леди Уайтхилл, а её глаза вцепились в него и не отпускали. — Мы с вами не в том возрасте, чтобы верить в любовь с первого взгляда.