Эш пожал плечами, точно говоря: «А мне плевать, во что вы там верите». Получилось красноречиво.
После минуты молчания леди нашла в себе силы снова улыбнуться.
— И всё же, милорд, вы не думали, что принимаете решения… слишком поспешно? Может быть, моя дочь — совсем не та женщина, что нужна вам для счастья?
Эш прикрыл глаза и понял, что вся эта сцена ему окончательно надоела. Наслаждение хорошей погодой прошло, оставив только раздражение и непонятную злость. А ещё вернувшуюся головную боль. И даже доводить эту лисицу до бешенства уже не хотелось.
— Миледи. — Он резко остановился, вынудив сделать то же и леди. — Я уже не в том возрасте, чтобы принимать непрошеные советы. Не учите меня жить, для этого у вас есть дочь. А теперь давайте попрощаемся и увидимся завтра на церемонии.
Прощаться леди, впрочем, не собиралась.
— Зачем вам Фрида? — глядя на него в упор, спросила она.
Эш улыбнулся — так, словно скалился, и от нетерпения притопнул копытом.
— Любовь, миледи.
— Извольте говорить правду, милорд.
— А для чего? — Эш улыбнулся и тоже посмотрел на даму в упор с высоты своего роста. Получилось сверху вниз. — Не верите мне — как пожелаете, ваше право. — Он снова попытался её сбросить, но с тем же результатом.
«Ещё чуть-чуть, и я её прокляну», — подумал Эш и поморщился.
Леди прищурилась.
— Фрида вчера вам отказала, сегодня вы заставили императора написать эти письма и фактически приказать ей изменить решение… Полагаете, вы можете управлять моей дочерью? Полагаете, она ваша кукла, ваша марионетка?
Эш через силу улыбнулся.
— Почему бы и нет?
Взгляд у леди сделался острый — куда острее, чем у той же Эльфриды. Наноси она им удары, Эш уже был бы похож на подушку для иголок.
Но увы, взгляды не причиняют боли — и Эш в ответ только ухмыльнулся, снисходительно глядя сверху вниз.
— Прошу вас передумать, милорд. Вы удивитесь, на что способна мать, когда обижают её дитя.
— Дитя или ваши амбиции? — хмыкнул Эш. — Это же вы хотите пышную свадьбу с долгим обсуждением в газетах и кулуарах… Бросьте, миледи, ваши угрозы пустой звук. Помните басню о слоне и болонке?
Леди ухмыльнулась — очень похоже на Эша, фейри даже мысленно восхитился. Надо отдать этой Уайтхилл должное, держалась она превосходно. Прямо как её дочурка. «Была бы лет на двадцать моложе, можно было бы жениться на обеих», — подумал Эш и чуть не захохотал вслух.
— Помню, милорд. А вы помните — о слоне и муравье? — Эш вздёрнул бровь, и леди продолжила: — Что вам стоит подождать месяц? Мы подготовим достойную церемонию…
Меньше всего Эш хотел бы делать из фарса праздник: разбираться с журналистами, изучать меню и выбирать букет невесты… Вот ещё!
— Нет.
— Ваше упрямство граничит с глупостью.
Эш пожал плечами. Да плевать ему было что и с чем там по мнению этой рыжей болонки граничит. Он устал от её общества. Всё, надоела.
«Я позабочусь о том, чтобы ваша семейная жизнь была несчастной», — говорил взгляд леди Уайтхилл, когда она, наконец, оставила его локоть в покое. Эш и на это только улыбнулся, взбил кучку листьев у бордюра, осыпав леди пылью. Потом отвернулся и спокойно направился по улице вниз.
Вскоре мимо проехала карета, увозя леди Уайтхилл домой — наверное, строить злодейские планы. Эша это не волновало — если кто-то из жучков решит кусаться, его легко можно раздавить. Очень легко. Уайтхилл, Уайтхилл… у неё же не одна дочь. Вчера на балу он слышал это имя… И девочка в розовом, вся такая солнечная. Хм. Что ж, значит, не просто жучок, а божья коровка. «Божья коровка, твой дом горит, лети, проверь…»
Но это в крайнем случае и уж конечно, не пожар. Просто слова из детской присказки…
Подул ветер, принёс запах сирени, смыл приторный аромат яблок, и Эш быстро выкинул этот разговор из головы.
Утром Фрида долго приходила себя в прохладной ванне, а потом, как и в день бала, вместе с Мирой отправилась в покои леди Уайтхилл. Фрида не сомневалась, что там её ждёт рассерженная мать вместе со свадебным платьем и длинным списком приказов.
Платье и впрямь ждало. Белое, с яркими чёрными хризантемами, вышитыми по подолу и сеточке, символично закрывающей глубокое декольте. Фрида оценила сочетание жемчужин, белых и чёрных, оценила переход текстуры тканей — переливчатого атласа и более спокойного бархата. Ещё сильнее оценила отсутствие кринолина… Впрочем, у платья имелся жёсткий корсет, и Фрида его тоже оценила в должной мере. Сложно этого не сделать, когда почти не в состоянии дышать — а Фрида, когда на неё платье надели, дышала через раз. Потом немного приноровилась, но грудь всё равно вздымалась очень… соблазнительно. Герцог Виндзор будет в восторге.
Мать как будто не сердилась — она, скорее, выглядела задумчивой. Ни о каких приказах, требованиях и прочем речь пока не шла, и Фрида кинула пробный шар.
— Матушка, быть может, вы закажете мне ещё и траурное платье? На всякий случай, вдруг оно мне тоже быстро понадобится?
Ни о чём таком она, конечно, не думала. Герцог молод, к тому же, он друг императора и единственный официальный маг. Можно сказать, незаменим, пока ребёнок Фриды не подрастёт. Убивать его было бы… глупо. А сам он умирать как будто не собирался.
Однако леди Уайтхилл кивнула, наклоняясь к подолу и расправляя кружева.
— Уже заказала. Обязательно понадобится.
Фрида удивлённо вздёрнула брови и попыталась поймать взгляд матери, но леди так заинтересовалась подолом, что ничего не заметила.
Ещё было очень рано — едва ли час после рассвета — когда Фриду посадили в карету, напротив устроилась мать с фатой в руках (её надеть не успели) и всю дорогу до храма пристраивала её Фриде на причёску.
Фата была, как требовал обычай, взята в долг у женщины, которая прожила в браке долгие счастливые годы. Леди Уайтхилл, конечно, считала таковой себя, поэтому регулярно одалживала фату своим дочерям. Ну, как регулярно — уже третий раз, и на подходе Эвелина… Вопреки здравому смыслу, Фриду это рассмешило.
Она совершенно не волновалась. Может быть, второй раз замуж выходить уже не так страшно, а может, брак перестал быть для неё чем-то неизведанным, пугающим. Во всяком случае должного трепета уже не вызывал. Всё пройдёт своим чередом, она знала. Вот карета остановится у храма, вот из следующего за ними экипажа выйдет лорд Валентин, он же поможет ей выбраться. Нанятые матерью слуги будут бросать в Фриду цветы, а гости в это время — изнывать от духоты в храме. Потом отец поведёт её к алтарю, там уже будет ждать жених. Они встанут рядом, выслушают долгую проповедь, поучаствуют в паре танцев… Впрочем, нет, танцевать будут служители храма — вокруг новобрачных. Потом пройдёт обмен клятвами, поцелуй — и праздник где-нибудь… Может, у Виндзоров. Или праздника не будет, он, в конце концов, не обязателен.
— Матушка, я хотела бы поинтересоваться, — начала она, когда с фатой было закончено. — Вчера вы посылали за мной…
— Ах, дорогая, — отмахнулась леди Уайтхилл, — пришлёшь мне новую коллекцию стеклянных котят из Конфедерации во время своего свадебного путешествия.
Фрида моргнула.
— Матушка, я не уверена, что у меня будет свадебное путешествие. Герцог…
— Будет, — неожиданно зло рявкнула леди. — У тебя. Всё. Будет.
— Да, матушка, — выдохнула Фрида.
Остаток дороги прошёл в молчании.
Но стоило карете остановиться, Фрида закрыла глаза и с усмешкой подумала, что дальнейший путь могла бы проделать и зажмурившись, опираясь только на руку отца — настолько всё уже знакомо. А потом, осторожно отодвинув тюль, она выглянула в окно и опешила.
Это наверняка был самый маленький, самый бедный храм в столице и окрестностях. Да, рядом возвышался прекрасный лес, а с другой стороны мерцало росой поле, но Фрида смотрела на толпящихся у храма вперемешку слуг, лордов, леди, каких-то людей с фотоаппаратами — наверное, журналистов… И пыталась убедить себя, что это не сон.
Кареты, между прочим, ставить было уже некуда — подъезда не было, специального места для них — тоже, и все экипажи гостей выстроились гуськом на просёлочной дороге. Впереди, у самых дверей храма всё-таки стояла карета, огромная, с золотыми гербами, и дюжиной коней. Люди от них шарахались, но кони всё равно то и дело взбрыкивали. Давка там наверняка была грандиозная, а уж когда прошёл слух, что невеста прибыла…
«Интересно, он долго это место искал?» — подумала Фрида, уже не скрываясь глядя, как пробирается к её карете лорд Валентин.
Один раз она отважилась глянуть на мать — и больше этого не делала. Даже в сумраке кареты было видно, что лицо леди Уайтхилл идёт красными пятнами, а руки так сжимают букет невесты, что скоро Фриде нечего будет нести.
Но вот лорд Валентин пробрался к дверце, открыл, толпа у дверей храма подалась вперёд, кого-то бросили под копыта, лошади заржали, тройка передних взвилась на дыбы… Кони в ответ заволновались все, включая тех, что везли невесту — карета Фриды дёрнулась, а сама невеста упала отчиму на руки — благо тот успел подхватить. И так и понёс её сквозь людскую суматоху — Фрида только букет поймала, который мать ей из кареты выкинула.
— Дочь, — выдохнул Фриде на ухо лорд Валентин, но Фрида покачала головой.
— Даже ничего не говорите, отец.
Худо-бедно перед ними расступались — длиннющая фата реяла на ветру, как белый флаг сдачи. Валентин занёс Фриду в храм — внутри тот смотрелся ещё хуже, чем снаружи, одни разбитые окна чего стоили — поставил на ноги… И тут стало ясно, что проход между скамьями слишком узкий для того, чтобы идти по нему вдвоём. Фрида в который уже раз возвела глаза к синеющему сквозь дыры в потолке небу и посторонилась, держа отчима за руку. К алтарю лорд Валентин в итоге пошёл первый, Фрида за ним, и гул голосов становился всё громче…
Многочисленные гости со стороны невесты на скамьи не поместились, им и журналистам пришлось стоять, вспышки фотоаппаратов не прекращались, и всё это вместе с музыкой на откровенно расстроенных инструментах убедило Фриду, что свадьба всё-таки символична. Говорят же, что выходить замуж в четверг — к гробам. И Фрида уже знала, кого она в этот гроб по