Фрида подняла на него усталый взгляд.
— И как же вы будете меня наказывать? — голос звенел от ярости. Хорошо, что не от страха — в такие моменты Фрида герцога боялась: он непредсказуем.
— Вернётесь в свою комнату голой, — улыбнулся Виндзор. — Вы же не оставили мне вчера ночью одежды. Согласитесь, справедливо?
Фрида молчала, и Виндзор продолжил: взгляд у него стал хищным, а голос вкрадчивым.
— Вы совершенно ошибаетесь касательно мужчин — в этом смысле мне нравятся женщины. — Он распорол декольте, и между складок ткани показался корсет. — О, эти женские многослойные одежды!.. Впрочем, мне нравится вас раздевать, моя дорогая леди. Вы на меня так смотрите… Может, игры с ножом вам тоже по душе?
— Вы с ума сошли, — выдохнула Фрида.
— О нет, — рванув платье за левый рукав, Виндзор сдёрнул его на пол и легко прошёлся ножом по завязкам корсета. — Вот так вы выглядите намного лучше.
Фрида не сделала и попытки прикрыться.
— Вам доставляет удовольствие меня унижать?
Виндзор осклабился.
— О да… Что это? — Он резко схватил Фриду за левую руку и уставился на татуировку-лису. — Откуда это у вас?
Вместо ответа Фрида попыталась вырвать у него из рук нож. Ладонь тут же обожгло, голова закружилась, и Фрида успела ещё подумать, что этот мерзавец снова её заколдовал, но потом волна тумана накрыла с головой. Или это был дым?..
Эш еле успел Фриду подхватить — и тут же опустил на пол, на ковёр, и уставился на свои руки. Они до сих пор горели, как будто он снова вытянул у полукровки силу — и её оказалось так много, что у самого закружилась голова. Но как это возможно: девчонка совершенно точно не была фейри, ни на грамм!
Эш осторожно коснулся её татуировки, и лисица, свернувшись в клубок, выставила наружу нос, которым тут же ткнулась герцогу в ладонь. В такие моменты Эш особенно остро чувствовал свою беспомощность: всё это ведь имело какое-то совершенно обычное, простое объяснение, но он не понимал, какое. Магии нужно было учиться — как учат друг друга фейри и полукровки. Но никто бы не стал учить Эша — герцог бы сам ни у кого помощи не попросил. Раньше не требовалось: большинство заклинаний приходили по наитию. Но сейчас…
Он нашёл перчатки, надел, посмотрел вниз: девчонка… Фрида лежала, бледная, и словно бы не дышала. Эш чувствовал, что она жива — просто каким-то образом он умудрился забрать у неё слишком много энергии. Но как? У людей ведь нет магии…
Фрида тихо застонала, ресницы затрепетали, но девушка так и не очнулась. Вздохнув, Эш нашёл в шкафу накидку, укутал в неё жену и, подхватив на руки, понёс в её комнаты, приказав вызвать врача. А потом ещё долго не мог уйти из спальни, глядя, как у кровати суетятся горничные. Сердце сжималось, как если бы он ударил Дикона.
«Я не должен был так себя вести, — думал Эш, дождавшись врача и выслушав, что всё в порядке, просто герцогине необходимо поспать. — Я должен быть с ней мягче. Она же всего лишь человек»
Вернувшись в свои комнаты, он даже приказал дворецкому послать за ювелиром и лично выбрал в подарок Фриде брошь в виде розы. Чёрной, отдалённо похожей на ночную: жемчуга, эмаль, золото, янтарь и перламутр…
И уже поздно ночью, вспомнив врача, вдруг понял, что тот ничего не сказал о беременности. Очевидно, срок настолько мал, что человеческая медицина не в силах его определить. Откуда же могла узнать герцогиня?..
Этой ночью вокруг дома Виндзора снова клубился странный туман, больше похожий на дым. И даже когда все давно заснули, одно окно горело: в нём стояла камеристка Фриды со свечой в руке и внимательно смотрела на улицу.
Где-то совсем недалеко выли волки…
Глава 13. Бордель
Сквозь сон Фрида почувствовала коснувшийся её руки холод: с прикроватного столика свалился медальон, куда она ещё перед свадьбой переложила прядь герцога Виндзора. Его миниатюру в золотую крышку Фрида вставлять не стала: да, герцог красив, но любоваться им она не собиралась. Однако кто удивится, если найдёт локон мужа у жены в медальоне, который она носит над сердцем?..
Фрида не видела, но, коснувшись её руки, медальон засиял: словно янтарь, которым украсили крышку, вдруг налился солнечным светом, а вырезанный в золоте узор из переплетающихся нитей зажегся огнём. Сон Фриды поплыл, накрыл её волной тумана, быстро превратился в темноту, мерцающую синими искрами, словно чудесными звёздами. Фриде казалось, она летит среди них, и это было волшебно. На этот раз ей даже не было страшно: она знала, что не упадёт. Нет, только не сейчас.
Потом темнота посветлела, превратилась в мягкий сумрак — и Фрида очутилась в подземелье.
Это был зал, и освещали его только висящие под потолком синие, как до этого искры, коконы. Много, десятки, а может, и сотни. Фрида, естественно, обратила на них внимание, но быстро утратила интерес: её взгляд приковал узор на полу. Фрида умела читать подобные символы и знала, что означает наклон линий и их толщина в магических рисунках. Эта схема была очень сложной — на первый взгляд, просто нагромождение линий и никакого порядка. Ни один из узоров не повторялся, все линии были разной длины и толщины. Фрида не понимала, для чего она, но могла точно сказать, что нарисовавший её маг порывист и очень талантлив. Такой рисунок был похож на то, что рисовала сама Фрида, так же, как портрет «Загадочной дамы» в Национальном музее и его же копия, сделанная ребёнком. Это был шедевр, и руку волшебника явно вело вдохновение. Фрида затаила дыхание, прослеживая переплетение линий.
Схема слабо светилась — тоже синим — и именно в её свете Фрида разглядела сидящего в углу человека. Он уткнулся лицом в согнутые колени, его руки обнимали ноги, и… Нет, это был не человек. Фейри. Знакомый фейри — Фрида заметила, как поблёскивают бубенцы на его рогах и золотой нитью уходит под волосы держащая маску тонкая лента.
— Ты здесь, — выдохнула она.
Голос прозвучал и эхом отдался от стен: «Здесь, здесь…»
Фейри поднял голову, и его глаза в прорезях маски расширились.
— Ты здесь, — повторил он, и эхо услужливо сказало: «Здесь…» ещё раз. С тем же раздражением и… неужели страхом? — Уходи!
Фрида усмехнулась. То он ищет встречи с ней, то гонит… Ну уж нет, она не уйдёт: Фрида всегда была любопытна, и потом, в глазах фейри ещё очень отчётливо читалась боль. Ему было плохо, от него тянуло железом и — очень остро — отчаянием. Ну куда же она уйдёт?
— Ты знаешь, что это за место? — спросила она, подходя ближе.
Фейри усмехнулся — злая усмешка, усмешка боли.
— Конечно, — его голос сочился ядом, но Фрида не чувствовала в ответ ничего, кроме жалости. — Здесь Серый приносит в жертву императору полукровок.
Фрида замерла. Взгляд метнулся к схеме, к коконам — теперь она чувствовала уходящие к ним от схемы силовые линии. Они просто звенели от магии.
— Зачем? — вырвалось у Фриды, когда она отступила от узора подальше. Ей даже почудился исходящий от него жар, как от огромного очага. Как будто, если она будет хоть на шаг ближе, то сгорит.
Фейри, наблюдая за ней, равнодушно пожал плечами.
— Императору нужны защищённые границы. Волшебные щиты. Оружие. Для этого требуется энергия. Магия.
Фрида посмотрела на свои руки: они дрожали.
— Он приносит в жертву моих друзей, — выдохнула она, на мгновение жмурясь, — чтобы нормальные люди в империи могли спать спокойно?
— Наверное.
Фрида почувствовала тошноту и отвернулась. Фейри по-прежнему смотрел на неё, и Фрида увидела в его взгляде сожаление.
— Я же говорил: уходи, — повторил он.
Фрида покачала головой.
— Но ведь… — голос не слушался, дрожал, — эту схему… Её нарисовал не человек. Кем бы ни был этот Серый, для человека такой рисунок слишком… волшебен. Совершенен… я имею в виду, эта гармония в хаосе…
— Её рисовал я.
Фрида вздрогнула и снова встретилась с фейри взглядом.
— Ты?.. Но… почему? — Фейри зло улыбнулся, и Фрида выдохнула: — Конечно, ты же подкидыш… Тебя заставили…
— Нет. Я сам так захотел. Она красива, да? — Фейри улыбался по-прежнему зло и насмешливо, и взгляд его пугал, но в голосе не было ни восхищения, ни удовлетворения своей работой. Только пустота.
— Да, — машинально откликнулась Фрида — схема действительно была очень красива.
Фрида огляделась. Сейчас ей хотелось уйти: это место больше не казалось ни любопытным, ни занимательным. Оно пугало. Если это кошмар, пусть закончится!
Фейри, обхватив руками колени, смотрел на неё и чего-то ждал. Фрида столкнулась с ним взглядом.
Острая жалость оказалась сильнее страха.
— Что с тобой? — спросила Фрида, подходя ещё ближе. Она чётко понимала, что если этот фейри работает на Серого, то он предатель и враг. Но помнила его ещё там, на поляне «той стороны». Запах железа. Растерянность, которую он пытался скрыть заносчивостью.
Он и сейчас потерянно смотрел на неё.
— Я не знаю. — И тут же: — Уйди.
Фрида улыбнулась и села рядом. Пол был холодный, но воздух вокруг фейри, наоборот, горячий. Словно сам подменыш был костром — но не опасным, как его схема, а наоборот, согревающим.
— Почему ты ещё здесь? — выдохнул фейри. — Ты видишь всё это, ты знаешь, что я делаю. Почему тогда ты ещё здесь?
— Почему ты это делаешь? — эхом отозвалась Фрида.
Он покачал головой.
— Потому что могу. И потому, что мне это легко.
— Убивать? Тебе нравится?
— Разве это убийство? — На его губах появилась тень улыбки. — Люди ничего не значат для меня.
— Люди, — выдохнула Фрида. Она слышала, что он говорит правду, но ни жалость, ни желание помочь от этого не исчезли. Ей просто хотелось разобраться. — Полукровки для тебя не люди?
— Но не фейри же, — усмехнулся он.
Фрида смотрела на него и слышала: «Я потерялся. Помоги мне!» Конечно, это было игрой её воображения, но…
— Помнишь, ты звал меня пойти с тобой. Сюда?
— Нет! — торопливо отозвался фейри, и это снова было правдой. — Тебя я никогда бы не тронул. Есть столько расходного материала, и ты…