Эш минуту смотрел ей в глаза и серьёзно раздумывал не выпить ли её досуха — и в бездну всё. Раз уж с ней так получается, раз уж ему «повезло» с беспокойной жёнушкой…
— Я запрещаю тебе выходить из дома! — повторил он, и ушёл, картинно хлопнув дверью. Тихий смех герцогини и неуверенный — экономки Эш постарался пропустить мимо ушей.
И уже после, у себя в спальне подумал: а не от полукровки ли у леди Фриды будет дитя? Это бы объясняло, почему из неё можно тянуть магию. Не из неё на самом деле — а из не рождённого младенца.
От этой мысли Эшу стало так противно, что больше он старался о таком не думать, и полночи потратил на то, чтобы окружить покои леди и дом такими заклинаниями, за которые герцогине было бы не выйти.
«Пусть сначала родит, — думал Эш. — Потом я от неё избавлюсь. Слишком шустрая — хочет развода — пожалуйста, я подумаю. Но ребёнок будет мой».
Фрида закрыла письмо и вручила его Мире.
— Я знаю, что это опасно, но карета отвезёт тебя в Уайтхилл, а там, прошу, отдай это гувернёру моего брата лично в руки. Поняла меня?
Мира улыбнулась.
— Конечно, миледи. Не беспокойтесь. Я вернусь ещё до утра, вы даже не заметите моего отсутствия.
Фрида покачала головой. Заметит — отпускать девчонку ночью ей не хотелось. Но кому Фрида ещё могла доверять?
К тому же, Мира поедет в одной из карет Виндзора, той, что без гербов. Может быть, всё обойдётся и вездесущая леди Уайтхилл ничего не узнает?
…А на «Ночную розу» следующим же утром, ещё до рассвета, устроили облаву — и не обычные полицейские, а Тайный Императорский Сыск. Сделали они всё тихо, незаметно — новостей об этом даже во «Временах» не появилось.
Впрочем, прессу Фрида последнее время и не читала.
Глава 14. Фейри
Последнее время Эш всё чаще вспоминал притчу о несчастном человеческом принце: тот, бедняга, маялся, всё ему было плохо — то скучно, то королевство надоело, то сбежать хочется… Тогда отцовский советник предложил Его Высочеству завести во дворце козу и всюду таскать её с собой. Принц очень удивился: чем коза поможет? Но совету последовал.
Через месяц, когда козу застрелили, принц был безумно счастлив. Так, как никогда в жизни. А всего-то, казалось бы, коза…
Коза Эша сидела за туалетным столиком, причёсывалась и не забывала потягивать горячий шоколад, в котором плавали, выделяясь гладкими белыми боками, зефирки. На мужа она не смотрела и, кажется, даже не заметила, что он пришёл.
«Какой же я дурак! — думал Эш, глядя на неё. — Надо было жениться на одной из этих девиц с куриными мозгами. Ну переспал бы разок, не сломался бы. Да, корёжит меня от них — ночь бы потерпел. А эту мне теперь сколько терпеть?»
Жена казалась кривой пародией на танцовщицу из сна, которую Эш вчера всё звал-звал и снова не дозвался. Та была весела, много улыбалась — искренне и задорно. Фрида улыбалась реже, и только саркастично. Та была живой, настоящей — как дух леса. Фрида даже в ночной сорочке казалась чопорной и словно бы затянутой в корсет. Та была доброй: Эш видел в её глазах сочувствие. Видел, не желал его, но ценил. Фрида была холодна и, казалось, при одном взгляде на мужа думала: «Когда же ты, наконец, сдохнешь?» Ну, или как-то так, но более высокопарно. Например, «Не согласитесь ли вы, дорогой мой, преставиться? Скоропостижно».
Ещё танцовщица отдалась ему — легко и естественно, как будто по привычке. И была так горяча, так… жива. А жена даже во время первой брачной ночи, даже нагая умудрилась от своего долга уклониться.
Как Эш хотел бы, чтобы всё это было сном, а те встречи с танцовщицей — явью! Почему он не может взять в жёны ту, что ему нравится? Впервые в жизни действительно нравится.
Если бы не Дикон, он бросил бы всё, разыскал эту полукровку, забрал её на «ту сторону», и жили бы они долго и счастливо…
— Вам не спится, милорд? — не оборачиваясь, поинтересовалась Фрида.
Против воли Эш вздрогнул — не ожидал, что его заметили. Она сидела так спокойно, ни взглядом, ни жестом не показала…
— Вам не вредно столько сладкого? — тоже помимо воли поинтересовался Эш. Женщины любят сладости, это он знал, только понять не мог. Дикон сладкое не любил, Эш терпеть не мог даже варенье из роз. А остальные люди или фейри его не интересовали.
— Ваше беспокойство очень лестно, — Фрида отставила чашку с шоколадом. — Не волнуйтесь, ребёнок родится в срок и здоровым. Я за этим прослежу.
— Это я за этим прослежу, — не сдержался Эш. — Беременная женщина бегает по борделям, лазает через окна по трубам!..
Фрида промолчала, и Эш решил, что счёт пока в его пользу. Никакого удовольствия от этого он, впрочем, не почувствовал.
— Милорд, вы что-то хотели? — не выдержала, наконец, герцогиня. — И, раз уж вы здесь, не могли бы вы вернуть мою камеристку? Для того чтобы одеться к приёму мне нужна Мира.
Эш хмыкнул.
— Вашу камеристку, которую вы отправили посреди ночи с письмом на фейрийском к, полагаю, вашему любовнику? — С письмом Эш как раз и пришёл. Его вертел в руке, и Фрида наверняка это заметила, когда обернулась. — Скажите, мадам, ребёнок от него?
— Понятия не имею, о чём вы.
Эш помахал письмом. Распечатанным.
— «Грэгори, спасайся»? Между прочим, это так мило: он называет тебя Ласточкой…
Герцогиня побледнела — да так, что Эш тут же пожалел о своих словах.
— Что вы с ним сделали? — голос её звучал спокойно, даже требовательно, но лицо всё выдавало: бледная, глаза горят не то яростью, не то ненавистью. — Где он?
— Успокойтесь, миледи, вам вредно волноваться, — бросил Эш. — Вы наверняка прекрасно знаете, куда попадают все полукровки. Правильно, моя дорогая, — к Серому.
Герцогиня схватилась за край стола и сжала его так, что задрожали пальцы.
— Вам это нравится, да? Вам это по душе — издеваться надо мной?
— О, миледи, не устраивайте драму, ненавижу, — отмахнулся Эш. — А издеваетесь здесь вы. Не я крадусь по борделям, не я храню у себя фейрийские артефакты, не я путаюсь с ведьмами-полукровками и, наконец, не я подмешиваю яд. И после этого вы ещё воображаете себя жертвой.
Она зло смотрела на него, прожигая взглядом.
— Мне вас очень жаль, милорд, — прошипела она, наконец. — А теперь переходите к той части, где вы начинаете меня шантажировать.
— Шантажировать? — усмехнулся Эш. — Вас? Да ради всего святого! Я пытаюсь обезопасить себя, миледи, от вашего баловства. Вы всё равно ничего серьёзного не можете мне сделать, уясните это, пожалуйста. Я найду, как именно причинить вам вред, если вы посмеете укусить меня ещё раз. У вас, в конце концов, неугомонная мать. И весьма милая сестра. Кажется, девица на выданье? И симпатичный брат. Мне, знаете ли, ничего не стоит, например, проклясть их. Не смертельно, конечно, но… Знаете, как можно забрать удачу?
Фрида покачала головой.
— Милорд, давайте с этим заканчивать, вы уже достаточно испортили мне утро. Я должна сделать что-то ещё, кроме как оставить вас в покое? Отпустите Грэгори, у вас наверняка достаточно полукровок.
«Теперь — да», — подумал Эш, а вслух сказал:
— А на что вы ради этого готовы?
Фрида криво усмехнулась и потянула ворот сорочки, почти обнажая грудь.
— Ты же этого хочешь, да?
Эш, не сдержавшись, захохотал: громко и обидно. Фрида покраснела и оставила сорочку в покое.
— Сдалась ты мне! Нет, дорогая. Полукровка за полукровку, жизнь за жизнь. Знаешь правило? Фейрийское. Я освобожу твоего Грэгори, а ты сдашь мне свою подругу-ведьму. Сама меня к ней отвезёшь, а потом посмотришь, как я высосу из неё магию. Согласна?
Фрида застыла, и какое-то время Эш думал, она расплачется. Или снова начнёт всё отрицать. Но вместо этого она просто сказала:
— Нет.
Эш пожал плечами.
— Отлично. Тогда посмотришь, как умрёт твой любовник, — с этими словами он повернулся уйти. Остановил его голос герцогини — вибрирующий от злости:
— Я прокляну тебя тогда. И поверь мне, моё проклятие достанет тебя даже под землёй, мерзавец.
— Я тоже люблю тебя, моя ненаглядная, — фыркнул Эш. — Между прочим, миледи, не забудьте спуститься к завтраку, мы с Диконом вас очень ждём. А горничную я вам другую пришлю, вашу камеристку я усыпил. Как-нибудь без неё пока обойдётесь.
Он прислушивался, когда шёл по коридору от комнат герцогини. Думал услышать звон разбитого стекла или рыдания. Но ничего не было — только тишина.
«Ну и выдержка!» — не смог не восхититься Эш. А потом подумал ещё: «Не очень-то она, наверное, его любила…»
Всё-таки в женщинах Эш совсем не разбирался…
К завтраку Фрида действительно спустилась — спокойная и расслабленная, словно ничего не произошло. Эш ждал, что она начнёт бросать на него ненавидящие взгляды, что устроит истерику, станет угрожать… Что там ещё есть в женском арсенале? Та, кого Эш до пятнадцати лет считал матерью, часто так делала — особенно, когда узнавала о новой любовнице мужа.
Фрида на него даже не смотрела. Она непринуждённо болтала с Диконом о погоде. Упомянула какую-то книгу — тут и Ричард оживился. Что-то древнее, ещё фейрийская легенда — Эш слушал в пол-уха, почти не ел и даже не замечал, что сам прожигает герцогиню взглядом. Она бесила его неимоверно, но в такие моменты ещё и восхищала. Эшу это было непривычно. И старое, уже успевшее заснуть чувство: «Пусть она будет, как все, пусть она станет обожать меня, как остальные!» всколыхнулось и загорелось. Эш сжал вилку.
Эта гордая девочка не станет преданно смотреть ему в глаза и лебезить. Она не желала этого замужества и сейчас тяготится им. Она не ценит ни своего нового положения, ни титула, ни богатства. Ни, тем более, Эша. Она даже смотреть на него не желает!
Да, ей хотелось сделать больно.
— Вы так спокойно рассуждаете о том, чего не понимаете, мадам, — скучающе заявил Эш, даже не дождавшись паузы в разговоре. Впрочем, тишина тут же наступила: к Эшу обернулись и Фрида, и Дикон.
— Чего же я не понимаю, милорд? — спокойно поинтересовалась Фрида.