Сирена усмехнулась. Комнату затягивал туман, избегая то место, где лежал Дикон. Через туман сирене всегда путешествовать было легко.
Селки тоже это знала и, дрожа, запричитала:
— Не надо! Я не хочу туда! Пожалуйста!
— Зато я хочу, — улыбнулась сирена, и туман закрутился вокруг неё, как ураган. Спустя пару мгновений он исчез, и в подвале остался только мирно спящий Дикон. Купол над ним потрескивал, как огонь в камине. От него горько тянуло дымом.
Окно Фрида выбивала тем самым столиком, на котором до этого стояла свеча. Колдовать — хотя бы зажечь огонь — Фрида тоже попробовала. Ожидаемо не получилось. И у фейри, и у полукровок был тысяча и один способ заблокировать чужие способности к магии, и Грэгори, конечно, сделал это после того, как Фрида ему отказала.
«Дура! — ругалась она про себя. — Что тебе стоило мило ему улыбнуться и сказать: «Да, дорогой, я мечтаю изменить мир, я свихнулась так же, как и ты!» Он бы решил, что ты с ним заодно и не вёл себя так, будто он твой тюремщик, а ты — пленница и мечтаешь о побеге». Фрида так бы и сделала, если бы Грэгори промолчал о ребёнке. Сама мысль от него избавиться казалась невыносимой.
Голова всё ещё кружилась, но сейчас, когда Фрида знала, что будет, если продолжать лежать и тихо болеть, встать и взять себя в руки вышло легче. Сначала встать. Потом перестать держаться за столбик кровати. Дойти до окна. Попытаться рассмотреть, что снаружи. Пнуть погасшую свечу, чтобы не мешалась. Оглядеться. Дотащить до окна столик. Размахнуться. Если отдавать самой себе приказ сделать то и другое последовательно, а потом пообещать минутный отдых, то даже голова, кажется, болит не так сильно, и жар становится терпимым.
Звон получился такой, что заложило уши. Фрида подождала, прислонившись к стене, напрягла слух: не раздаются ли за дверью торопливые шаги.
Нет, за дверью было тихо. Это шторм вошёл в комнату сквозь окно: ветер метался и рвал балдахин над кроватью, а на усыпанный осколками пол уже натекла лужа — дождь хлестал, как ненормальный. Фрида осторожно переступила босыми ногами, рискуя порезаться, и высунулась в окно. Оно было узким, но и Фрида ещё не потолстела и вполне могла в него пролезть. Так она и думала, прежде чем бить стекло — но как только выглянула наружу, пожалела.
Грэгори недавно рассказывал ей про любвеобильного лорда и башню посреди моря. Высокую башню, где жилые покои располагались под самой крышей. Рассказывал, что спастись ему помогли селки.
Держась за подоконник дрожащими пальцами, Фрида смотрела, как далеко внизу волны бьются об острые камни. Смотрела, чувствовала подступающую к горлу тошноту — высоты Фрида боялась панически, а здесь море было так далеко, что дух захватывало. И… демон его забери, но если она хочет убиться, то проще разбить голову о стену.
А ещё лучше — о дверь. Хотя такую даже при большом желании насквозь не пробьёшь…
Фрида заставила себя отшатнуться, ступила босыми ногами на стёкла, не чувствуя боли. Потом повалилась на пол — и её вырвало.
Эш очутился на самом краю утёса. Хлестал дождь, ветер гнал по морю волны, и те ревели где-то далеко внизу. Небо сплошь застилали тучи, кое-где прорезаемые молниями — погода весьма символичная, и отнюдь не потому, что (если Эш правильно помнил) именно в такую происходят ужасные вещи в так любимых Диконом бульварных романах.
Нет — именно грозы бушуют над Огненной страной в мире фейри. Эш считал символичным всё — зарницы и запах дыма особенно.
Фейри осторожно проверил кинжал и отмычки в карманах пальто. Кинжал был короткий, но удобный. Отмычки — привычны. И на худой конец — гвозди, завёрнутые в кожу в потайном кармане как раз у сердца. Они жгли, и от них болела голова, но Эш давным-давно привык.
Он знал, что однажды это случится. Даже в пятнадцать, когда притащил Дикона к Виндзорам, Эш не питал иллюзий и понимал, что этот мир — со всем его железом, со всем ядом для фейри и якобы защищённый договором — на самом деле куда опаснее «той стороны». Там фейри чтили законы и очень, очень уважали свободу. Вторгаться в границы чужого королевства не стал бы ни один тамошний правитель, самое большое, что он мог — попросить выдать преступившего закон фейри. Обычно выдавали — и охотно. Но мать Эша была лесной подданной, и Лесной король в ответ на письмо короля Огненного заметил только, что никакой закон Эш не нарушал. Кража человека, попытка убийства — всё это можно на «той стороне», если ты преуспеешь, если у тебя достаточно сил. Эш бы преуспел, сил у него хватало — значит, он был в своём праве.
Достать его отец мог только через мир людей, и сделать это было не очень сложно: полукровки тоже люди. И они вхожи в оба мира, значит, с ними легко договориться.
Так что да, Эш давно этого ждал.
Он огляделся. Где-то за завесой дождя — но, кажется, не очень далеко — виднелась башня. Тонкая, высокая и вроде бы нежилая. Эш не видел в ней огней и не чувствовал присутствия ни людей, ни полукровок.
Впрочем, на этом утёсе Фридой тоже (в прямом смысле) и не пахло. Эш снова огляделся, заметил невдалеке лес — сосновый бор. Представил, как легко, точно спичка, он вспыхнет…
И чуть отклонился вправо, пропуская укол в шею.
Раскатисто, громко заревел гром. Внизу ему вторило море, а новая вспышка молнии осветила невысокого, ростом почти как Фрида, угольно-чёрного фейри с алыми глазами и коротким мечом в руках. По клинку пробегало пламя, красиво завиваясь на узорах волшебной схемы. Такие мечи, с усмешкой подумал Эш, дают в человеческих сказках героям. Людям. Против злодеев.
Фейри улыбался. Меч он держал расслабленно, будто не метил только что Эшу в шею. И весь был тоньше, изящнее, словно язык огня. Огненные фейри всегда низкорослы — в отличие от лесных, высоких, но тоже тонких. Эш в этом смысле пошёл в мать. А ещё рогами и копытами. И цветом кожи. И отсутствием хвоста с ядовитым шипом на конце, закрытым жёсткими чёрными волосами. И уж конечно, чешуи у Эша не было — а огненные фейри были сплошь ею покрыты, именно она давала их коже красивый серебристый оттенок. А также почти полную неуязвимость. Эш ещё прошлый раз это оценил, когда ткнул отца железом в грудь. Тот хоть бы почесался.
Впрочем, теперь железо у Эша было острее, и он знал куда целиться — в глаза.
Огненный фейри, чистокровный, древний настолько, что люди и вообразить не могли, стоял и, чуть скривив тонкие губы, смотрел на тридцатилетнего сына. Эш отстранённо подумал, что ситуация должна казаться ему ироничной. Тридцать лет против без малого тысячи (или больше?): бедный король! Так младенец мог бы вытащить изо рта пустышку и напасть на отца — родитель бы тоже очень удивился.
Эш вытащил «пустышку» — кинжал. Уронил на землю ножны, тоже спокойно посмотрел на отца.
— Где моя жена?
— Ты успел жениться? — усмехнулся огненный фейри. Его голос сплошь был — треск костра. Пока только треск. Эш знал, что он может реветь так же оглушительно, как и пламя — когда фейри пожелает.
Однако уже прогресс — прошлый раз отец, стоило Эшу подать голос, сразу начинал смеяться. Что бы сын ни говорил. Может, никак приветственное при всём дворе «здравствуй, папа!» забыть не мог?
— Да. Где она?
— Женился на человеке, — да, пламя умело смеяться, и ещё как.
— Она полукровка, — зачем-то заметил Эш, пытаясь рассмотреть, что делает отцовский хвост. Им Огненный король прошлый раз сперва и ударил. У фейри это называлось «выпороть».
— Полукровка, — король улыбнулся так значительно, что Эш, вспомнив своё отношение к полукровкам, тут же устыдился. Выходит, у них с отцом есть что-то общее. Презрение к людям, например. — Впрочем, необычная полукровка.
— Она дочь Лесного короля, — тоном «ты-же-не-будешь-ссориться-с-соседом», добавил Эш.
— Она танцует, — тоном «буду», отозвался фейри. — Говорят, неплохо. Я бы посмотрел.
— Где она?
— И ты любишь эту полукровку?
Эш промолчал. Хвост он нашёл и теперь внимательно за ним следил. Это было сложно — следить и за ним, и за отцовским клинком.
— Что ж, если желаешь с ней встретиться, преклони передо мной колени.
Эш фыркнул.
— И это будет последнее, что ты увидишь в своей бесполезной жалкой жизни, — словно не слыша, продолжал фейри.
Эш скрестил руки на груди — конечно, не выпуская кинжала. И издевательски протянул:
— Папа, у меня к тебе длинный счёт, и начинается он с Ричарда Виндзора. Что мне сделать, чтобы ты весь его исполнил? Могу на спине перед тобой поваляться, — и засмеялся.
Смех пламени раздался ему в унисон.
— Ты всё ещё носишься с этим человеческим рабом, — покачал головой фейри. — Твой список начинается с этого, а не с трона?
— Сдался мне твой трон! — хохотнул Эш.
— Ну конечно. Ничтожество на побегушках у короля людей не в состоянии о таком даже помыслить.
— Пап, мне ещё жену искать, — вздохнул Эш. В другой ситуации он бы давно вспылил — но не сейчас. Он слишком хорошо помнил, что его ярость играет Огненному королю на руку. — Давай начнём.
Фейри перекинул меч из одной руки в другую и прищурился.
— Ты вырос. Хорошо. Теперь с тобой не так стыдно биться.
— Стыдно? — Вообще-то за их прошлую дуэль Эшу было стыдно и самому, но слышать это произнесённым вслух не хотелось. — Я тебя чуть не убил и подростком!
— Ребёнком, дитя. Ребёнком, — с достоинством поправил фейри, и его хвост стегнул воздух — Эш уклонился. — И кое-чему, я вижу, ты с тех пор научился, — добавил он, когда фейри отбил ещё два выпада, но на этот раз клинка. — Отрадно, что люди ещё не всё забыли.
Гром взревел — так, что задрожала земля у Эша под ногами. Сверкнула молния (в который уже раз), Эш прищурился… И отступил.
Этим он тоже пошёл в мать — у огненных фейри были сильные кожистые крылья. Они прекрасно держали в воздухе, а размах их был таким, что мог запросто сдуть с утёса в море, на каменные клыки зазевавшегося подменыша.
У Эша крыльев не было.