Фрида шутила, это было понятно всем присутствующим, но Эш, усмехнувшись про себя, действительно шагнул к ней, опустился на колени, взял за руку и поцеловал.
— Дорогая, я так счастлив, что с тобой всё в порядке!
На пару мгновений в зале воцарилась тишина. Фрида изумлённо смотрела на Эша сверху вниз, а рука её уже не лежала так расслабленно в его руке. Она напряглась, сжалась в кулак, а сама Фрида удивлённо поинтересовалась:
— Милорд, с вами всё в порядке? — И тут же, повернувшись к Дикону: — Ричард, наш с вами любимый герцог по дороге нигде рогами… то есть головой не ударился? А то потолки здесь низкие…
— Нет, миледи, — очень серьёзно отозвался Ричард.
Фрида как-то странно, забавно хрюкнула, а потом, уже не сдерживаясь, рассмеялась.
Лорд Валентин, с неодобрением наблюдавший за этой сценой, сказал, когда герцогиня успокоилась.
— Милорд, мы вас не ждали.
— Как мило, когда в моём же доме меня не ждут, — не сдержался Эш.
Валентин этого словно не заметил.
— Сейчас подадут ужин.
— Прекрасно, — улыбнулся Эш и подхватил ахнувшую герцогиню на руки. — Приятного аппетита, милейший тесть, а у меня с женой длинный разговор. Мы сегодня постимся.
Фрида молчала — то ли сдерживала злость на Эша и его, конечно же, бесцеремонное поведение, то ли пыталась не засмеяться снова.
— Милорд, моя дочь больна! — с негодованием сказал лорд Валентин, поднимаясь.
Эш хмыкнул.
— Ну да, я заметил. Успокойтесь, милорд, ничего с ней не случится. Приятного вечера.
Лорд Валентин подарил ему один-единственный, очень красноречивый взгляд и отступил. Эш улыбнулся: пожалуй, ему было бы приятно посмотреть, как этот петушок бросается в драку. Знает, что проиграет, но всё равно бросается. Всё-таки есть в людях что-то такое… интересное, трагическое. Их бессилие, например. Они как-то научились его принимать и терпеть…
— Не смей больше так разговаривать с моим отцом, — тихо произнесла Фрида, ловя взгляд Эша, пока фейри нёс её по коридорам в свою спальню — уже готовую, по словам Дикона.
— Не смей так разговаривать со мной, жена, — добродушно огрызнулся Эш, но взгляд Фриды стал острее, пронзительнее. Однако она промолчала.
Комнаты действительно были готовы: здесь проветрили, с мебели сняли чехлы, протопили, а в спальне даже потрескивала тихонечко ароматная жаровня — в унисон с пламенем в камине. Эш опустил Фриду на кровать — покрывала тоже заменили, раньше было, кажется, одно, с вышитым по бархату золотым тигром. А сейчас Фрида утонула в серебристых шкурах — волчьих. Глядя на неё, Эш представил супругу такой же расслабленной, тоже на этих же шкурах, но раздетой. Мех наверняка будет красиво сочетаться с цветом её кожи…
Свечи зажглись — Эш только-только успел пожелать. В комнате стало в два раза светлее, и сразу же олени, вырезанные на деревянных портьерах стен и украшенные янтарём и позолотой, ярко засверкали.
Эш повернулся, нашёл на столике у камина кувшинчик с вином.
— Глинтвейн?
— Мне нельзя. — Фрида смотрела на него прямо и спокойно.
Эш усмехнулся, налил вина себе, сел в кресло у кровати и принялся попивать маленькими глоточками, поглядывая на жену так, словно смотрел представление в театре. И представление это ему нравилось.
Ему действительно было по душе, что Фрида не стеснялась — и, полностью копируя его взгляд, смотрела в ответ. А может, «представление» нравилось и ей тоже?
— Что ж, моя дражайшая супруга. — Эш отсалютовал ей бокалом. — Выходит, мы познакомились с тобой гораздо раньше, чем я думал.
— Выходит.
Эш бросил взгляд на запястья Фриды, сконцентрировался.
— Ты не забрала у Дикона браслет Лесного короля?
— Нет.
— Почему?
Фрида прищурилась и приподнялась на локтях.
— Однажды ты проиграл мне пари, фейри.
— Припоминаю, — хмыкнул Эш. — Пожалуй, мне стоило всё-таки обращать больше внимания на полукровок. Кто же знал, что вы бываете настолько… одарёнными! И красивыми, — он отставил пустой бокал и пересел на кровать.
Фрида по-прежнему напряжённо смотрела на него.
— Ты проиграл мне желание, помнишь?
— О да, — воодушевился Эш. — И я его исполнил. Помнишь? — подмигнул он и потянулся было к завязкам халата Фриды, но она остановила его руку.
— Это не было моим желанием.
— Да? — Эш сел прямо. — А мне казалось, было.
— Нет. И ты всё ещё передо мной в долгу.
Эш скрестил руки на груди. Эта игра стремительно переставала ему нравиться.
— Чего же ты хочешь? Разве я не дал тебе всё, о чём только может мечтать женщина? У нас была волшебная ночь, не так ли? А теперь у тебя ещё и ребёнок будет. И у тебя уже есть титул, высокое положение в обществе, богатство… Чего тебе ещё желать?
— Ты действительно совершенно не разбираешься в женщинах, — вздохнула Фрида. — Имя, фейри. Назови мне своё настоящее имя. Я желаю его.
На пару мгновений Эша захлестнула паника: имя, настоящее, а не «внешнее», которое имеет каждый, но которое не несёт никакой магии и не отражает суть — настоящее имя стоит лишь назвать да добавить приказ, и фейри будет обязан его исполнить. Поэтому настоящее имя всегда хранится в секрете, от всех — кому можно доверять настолько, чтобы добровольно отдать себя в рабство?
Пару мгновений Эш ещё боролся, с ненавистью глядя Фриде в глаза. Но потом древнее волшебство заставило его наклониться и шепнуть ей на ухо так неразборчиво, как он только мог, в последней надежде, что Фрида не разберёт. А заставить повторить его она уже не могла: пари было заключено, и проигравший выполнил его условия. Второе желание предусмотрено не было.
Но Фрида кивнула и повторила сама, тоже еле слышным шёпотом — и Эш почувствовал, как что-то в нём отозвалось на её слова. Как будто где-то в глубине его была спрятана струна, на которой Фрида теперь могла играть — и заставить Эша подчиняться.
— Ты довольна? — произнёс он сквозь зубы, выпрямляясь.
Фрида спокойно встретила его взгляд.
— Да. Больше ты не сможешь навредить ни мне, ни тем, кого я люблю.
Эш подумал, что она говорит о мёртвом Грэгори и фыркнул:
— Ты не разборчива в своих любовных связях, дорогая.
Фрида улыбнулась.
— Может быть. Но это мои связи. — И тут же серьёзно поинтересовалась: — Что ты чувствовал, когда я назвала твоё имя?
Эш боялся — наверное, впервые в жизни настолько сильно. Но уж конечно, он не собирался говорить об этом Фриде!
Ей это было как будто и не нужно.
— Отлично. Теперь ты понимаешь, что чувствовала я всё это время. Больше ты не имеешь никакого права распоряжаться моей жизнью. Больше ты не сможешь заставить меня подчиняться. Больше ты не сможешь мне навредить. Больше я не обязана покоряться твоим глупым капризам.
— Ты и так им не покорялась! — выдохнул Эш.
Фрида улыбалась.
— Больше мне не нужно с ними бороться.
— То есть меня больше никто не отравит? — Эш сам удивился: в такой момент он шутит?
Фрида посмотрела ему в глаза и закончила:
— Теперь мы наконец-то равны. Ты понимаешь меня, Эш? Ты знаешь, что это значит?
— Ты сейчас потребуешь развода, — Эш отвёл взгляд.
Фрида усмехнулась и подалась вперёд.
— И добровольно откажусь от такого прекрасного любовника? — прошептала она ему на ухо. — О да, фейри, ты совершенно не понимаешь женщин…
Её руки скользнули ему под рубашку, одна вверх — к груди, другая вниз — к животу. Эш судорожно выдохнул — и содрал с неё этот дурацкий халат. Под которым, конечно, оказалась ещё сорочка!
Фрида рассмеялась и, развязав ленты ворота, выскользнула из неё. И также ловко скинула с Эша сначала пальто, которое он так и не удосужился снять, потом пиджак, жилет, а за ним и рубашку.
— Чего же ты хочешь? — шепнул Эш, целуя ей мочку уха.
— Никогда не принуждай меня, — серьёзно отозвалась Фрида. — Запомни. Никогда.
Сейчас Эш согласился бы на что угодно, и он был уверен — Фрида это понимала.
— Иногда я тебя ненавижу, — прошептал он, сажая её себе на колени.
— Взаимно, — отозвалась Фрида и откинулась, подставляясь под его руки…
Позже, много позже, уже была ночь, и Эш лежал на тигриной шкуре у камина. Рядом Фрида, смеясь, следила за танцем. Настоящим танцем: юноша и девушка в масках, созданные из пламени, то сходились, то расхадились, сплетались в обътьях или вальсировали, — и всё это под музыку флейты.
— Ты красиво играешь, — когда огонь догорел, сказала Фрида.
— Не так хорошо, как твой друг. — Эш отложил флейту. Это был чуть ли единственный музыкальный инструмент, который ему давался — зато и играл Эш на нём действительно хорошо. — Я вижу, — фейри потянулся и подцепил чёрное перо, вплетённое в волосы Фриды, — ты носишь по нему траур.
— Конечно. Он был моим другом.
Эш отвернулся.
— Мне жаль. И… Вот. Я подумал, тебе это… понравится.
Фрида изумлённо смотрела на него: в руках фейри появилась скрипка.
— Это… его?..
— Да. И ещё, должен сказать, твой брат очень переживает.
— Ему же не должны были сказать! — выдохнула Фрида, аккуратно забирая скрипку и баюкая её, как мать дитя. — Я же просила!..
— Я сказал.
Фрида подняла взгляд к потолку, крепко прижала скрипку к себе.
— Ты дурак. Он ведь ещё ребёнок!
— Фрида, твой брат куда взрослее, чем ты или твоя мать думаете. Прошлый раз он напал на меня с кочергой. И он точно знал, что мне навредит именно кочерга, а не, скажем, пистолет.
— Пистолет тебе тоже навредит, — фыркнула Фрида. — Боги, но ему всего десять лет!
Эш усмехнулся. Огонь в камине превратился в лисицу: она спокойно и очень вдумчиво принялась умывать мордочку передними лапами.
— Спасибо. — Фрида отложила скрипку. — Эш, почему ты до сих выглядишь как человек? При мне личину носить не нужно.
— Мне показалось, этот вид тебе приятнее.
Фрида тихо рассмеялась.
— Мне приятней видеть тебя настоящим.
Эш тоже позволил себе улыбнуться, скидывая иллюзию.
— Люди обычно не любят рога, и я помн