В любом случае, Джордж избежал необходимости лично объяснять или сообщать о предстоящем браке. За него расскажет письмо. Когда вернется Валентин, события уже свершатся, Джордж остепенится и окончательно установится новый порядок.
Когда девицы Тревэнион удалились, в гостиной на первом этаже сидели только трое пожилых мужчин, которые пили портвейн, вытянув ноги к огню.
Сэр Анвин Тревонанс, рано утром покинувший Техиди, заказал экипаж, чтобы уехать в Лондон в половине девятого утра, поэтому он сказал, что хочет спать и вынужден покинуть двух других.
— Вы упомянули о своем предприятии, — заговорил Джордж. — Надеюсь, оно будет успешным.
— Верно, — ответил Анвин. — Повышение цен на медь делает предприятие весьма многообещающим. Сомневаюсь, что в ближайшем времени они снова снизятся. Но ехать так далеко! Когда я продавал Плейс-хаус, то думал, что покончил с поездками по рытвинам.
— За исключением того, что вы всё еще представляете Бодмин в Палате, — добавил майор Тревэнион.
— Да ну. Кого это волнует? Сейчас ведь не ожидаются выборы.
— А мистер Поуп благосклонно относится к предприятию? — поинтересовался Джордж.
— Куда уж там! Упрямый, как больной сапом конь. Я бы уже послал его ко всем чертям, если бы не его красотка-жена, которую он каким-то образом заманил в свои сети. Боже, что иногда случается с женщинами! Чем лакомей кусочек, тем тщательней он спрятан, когда ты ищешь супругу, а затем милашка выскакивает замуж за тощего, как спаржа, старика, в котором, как предполагаю, уже угасла жизненная сила.
— Вероятно, главную роль здесь играют деньги и благосостояние, — холодно заметил Тревэнион.
— О да. Да. Увы, увы.
— Так как вы намерены поступить? — спросил Джордж.
— Поступить с чем? — Анвин встревожился, будто боясь, что прочли его мысли.
— Как вы поступите с шахтой?
— Ах, это. Естественно, буду продолжать работу! Он не может этому помешать. Никакой суд на земле ему не поможет... А кстати, как поживает ваша шахта? Всякий раз, когда я бываю в Плейс-хаусе, вижу, как она коптит.
— Спинстер? Весьма скромно. В прошлом году мы получили незначительную прибыль, но расходы постоянно растут.
— Что заставило вас закрыть Уил-Пленти дальше вдоль побережья? Ведь там были хорошие залежи меди, верно?
— Высокосортная руда. Такие шахты недолго приносят хороший доход. А раз такие предприятия обнаруживают признаки скорого истощения, то важно закрыть их, предотвратив неизбежные потери. — Джордж прищурился. — Как мы закрывали и прежде. Уил-Проспер, к примеру. И Уил-Лежер.
— Которую ведь вновь открыли, верно? Тренеглосы и Полдарки.
— Успеха им в этом, — съязвил Джордж. — Оттого, что копнешь поглубже, медь не появится.
— Что ж, мы надеемся, что руда лежит неглубоко. Признаки обнадеживают... Кстати, мы хотим дать имя предприятию. У вас есть какие-нибудь соображения на этот счет?
— Может, Уил-Поуп? — предложил Тревэнион и расхохотался.
— Если вам интересно, — продолжил Джордж, — у нас появится ненужное оборудование из Уил-Спинстер и лестницы из западного ствола шахты, который мы закрываем. Можем договориться о цене.
Джон Тревэнион, изрядно выпивший, продолжил в том же духе:
— Если есть Уил-Спинстер, то почему бы не назвать Уил-Вёрджин, а? Где Старая дева, там и Девственница. Или Жена и Вдова?
Последовал взрыв смеха.
Анвин глазел на него так, будто готов всерьез принять его предложение.
— Ченхоллс хочет назвать шахту занятным именем Ханна — наверное, в честь бывшей любовницы. Лично я считаю, раз ваша шахта теперь закрыта, Джордж, то можно назвать ее Вест-Уил-Пленти.
— Уил-Пленти? Изобилие? — удивился Тревэнион. — Изобилие чего?
Анвин улыбнулся.
— Всего, чего мы страстно желаем, друг мой. А теперь, господа, хочу пожелать вам спокойной ночи. Мне рано вставать.
Оставшись вдвоем, мужчины сменили портвейн на бренди и немного поговорили. Бодрствовал также и Валентин, который на третьем этаже успешно заигрывал с недавно помолвленной молодой кухаркой. Отец считал его слишком высоким, с тощими лодыжками (причем одна чуть искривлена), слишком длинноносым, недальновидным и не думающим о будущем; а вот она находила его темные волосы, учтивость, жизнерадостность и обворожительную уверенность просто бесподобными.
В гостиной сэр Джордж пошевелил угли, чтобы пламя разгорелось.
— По поводу того, что мы едва успели обсудить, майор Тревэнион, должен сказать, что подобный кредит, почти без обеспечения, можно получить лишь под высокий процент.
Джон Тревэнион усилием воли стряхнул с себя дурман. Ведь такие серьезные вопросы нельзя обсуждать с затуманенным сознанием.
— Разумеется, земля...
— Уже заложена. Но не будем об этом. Тысяча фунтов, которые мой банк выдаст в этом месяце, и тысяча в следующем помогут вам преодолеть кризис. Я прав?
— Да, вы правы. И я весьма признателен. И всё же это будет временным решением проблемы.
— Что ж, на время это укрепит ваше финансовое положение. Пожалуй, до конца года?
— Сомневаюсь. У меня есть другие обязательства, например...
— Полагаю, это ставки на лошадей.
Румяное лицо Тревэниона стало пунцовым. Как обычно, его настроение менялось каждую секунду. Не будь он так много должен этому проклятому банкиру и десяткам других, то убрался из бы этого дома.
— Вы же знаете, полагаю, — Джордж понял, что выразился неделикатно, — будь это обычным займом под недвижимость, я бы не осмелился спрашивать, как вы собираетесь им воспользоваться. Но полностью необеспеченный заём, как этот... Вы ведь понимаете, я должен отчитаться перед компаньонами.
— Я думал, этот кредит из ваших средств, — пробурчал Тревэнион.
— Только наполовину. Разумеется, если бы деньги было так легко достать, я бы с готовностью взвалил эту ношу на себя. Но могу ли я быть с вами откровенным?
— По-моему, вы всегда откровенны.
Джордж пропустил мимо ушей неуместное высказывание.
— До недавних пор, должен пояснить, у меня были значительнейшие капиталовложения в Северной Англии, которые катастрофически пострадали из-за продолжительной войны. Если бы принц-регент был честным человеком... Ну да ладно. Достаточно сказать, что весь прошлый год я занимался ликвидацией этих вложений, чтобы сосредоточить все свои будущие средства в этом графстве и в Девоне.
— Не знал об этом, — осторожно сказал Тревэнион, с опаской поглядывая на хозяина дома.
— Поэтому давайте пока будем довольствоваться этим, чтобы поддержать ваше положение в этом году. Ну как? До конца этого года, как по-вашему?
— Как вам будет угодно, — признал наконец Тревэнион.
Сэр Джордж то скрещивал, то распрямлял ноги, перекатывая в кармашке для часов пару новеньких сверкающих гиней, которые всегда носил с собой. Он взвешивал свои жизненные приоритеты. Несомненно, женитьба повлечёт за собой существенные затраты. С тех пор как умерла его мать, в Кардью сделали перестановку, обветшалую мебель заменили, часть конюшен перестроили, чтобы разместить лошадей Харриет, дымоходы на кухне почистили и починили, так что теперь еда подавалась более горячей. Когда Харриет обустроится, то безусловно, захочет изменить что-нибудь на своё усмотрение, вероятно, купит еще охотничьих лошадей, наверное, экипаж получше для личного пользования.
Между тем, он добровольно вызвался укрепить шаткие основы жизни майора Тревэниона. Придется потратиться. И это рискованный кредит. Разумеется, это пустяк по сравнению с тем, чем он рискнул и потерял в Манчестере. Но на этом может не кончиться. И из-за понесенных убытков на севере он все еще ограничен в оборотных средствах. Весьма досадно. И всё же в конце его ждала прекрасная награда. Возможность. Пока только возможность. Стоит ли озвучить свои чаяния или еще подождать? Не опасно ли затрагивать эту тему сейчас? Не слишком ли преждевременно?
— Еще бренди, майор?
— Благодарю.
Жидкость из графина полилась в оба бокала.
— Дело не в только том, что мое финансовое положение пострадало из-за потерь на севере, вскоре я снова женюсь...
Тревэнион нахмурился, глядя в бокал с бренди, как будто там находилось объяснение этой удивительной новости.
— В самом деле? — сказал он наконец. — Мои... хм... поздравления.
— Благодарю.
— Я знаком с вашей невестой?
— Дополнительные расходы в этом случае — моя первейшая обязанность. Но через год всё уляжется, как и мое собственное положение.
— А разве это не ваше положение?
— То есть, — продолжил Джордж с оттенком раздражения, — упрочится ситуация с моими капиталовложениями.
— А, понятно. Ну да.
— Таким образом, для нас обоих будет разумней рассчитывать на будущий год, как на период, когда можно будет предпринять что-нибудь более существенное, чтобы вам помочь.
— Да-да, как скажете. Как я вам уже говорил, да вы и сами знаете, я хожу по натянутому канату. Счета приходят один за другим. От некоторых не отвертишься, как говорится. Другие...
— Сколько лет мисс Кьюби? — спросил Джордж.
Последовало короткое молчание.
— Что?
— Мисс Кьюби. Ваша сестра. Сколько ей лет?
— Кьюби? В прошлом месяце исполнилось двадцать один. А почему вы спрашиваете?
— Очень привлекательная девушка.
— Несомненно. Несомненно. Думаю, да.
— Должно быть, у нее много поклонников.
Тревэнион подавил отрыжку.
— Что? Что ж, может быть, и так. Мы с Кьюби очень близки, знаете ли.
— Нисколько не сомневаюсь.
— И она оказывает неоценимую помощь, присматривая за моими детьми.
Они снова замолчали. Тревэнион посмотрел на бокал.
— Неплохой бренди. Полагаю, контрабандный?
— Разумеется.
Какие-то пьяные шалопаи на улице стали препираться друг с другом. Одна из проблем городской жизни: невозможно скрыться от простонародья.
— Кьюби стала мне ближе всех, с тех пор как умерла моя дорогая Шарлотта. Она очень гордая девушка.