Караван с разобранным шатром визиря покинул оазис, его сразу же окружил тумен охраны, и всё это двинулось куда-то в пустыню, усиленно погоняя лошадей. К счастью, лошади каравана были хорошо накормлены и несколько дней бездельничали, не имея работы. Поэтому конь, во вьючном мешке которого укрылся Меж Ща Хед, не устал и не выбился из общей скорости. Недаром лошади Пустыни выносливей всех лошадей Парна! Так сказано в пергаментах Ордена, а если там сказано что-либо, то так оно и есть. Орден все свои знания сверяет с Эльфами и Гномами, а оные в науке толк знают! Недаром секрет создания Убежищ посреди мёртвых песков Ратхаш не известен никому, кроме Ордена. Сейчас бы сделать пару-другую таких Убежищ самому! Можно было бы озолотиться на торговле пищей! К сожалению, в одиночку Убежище не построить.
Под утро, в самую темень, караван достиг военного лагеря, разбитого посреди пустыни. Никаких оазисов в этом районе песков не существовало, это Меж Ща Хед знал точно, значит, враги организовали здесь новый тайный штаб. Судя по обилию лошадей, тут случайных туменов не было. А судя по добротным халатам и доспехам воинов, несущих на себе эмблемы вражеского Великого Хана, тут не было даже случайных тхи-ханов. Нужно было быстро покинуть тюк незамеченным прежде, чем караван остановится и начнёт разгрузку. Меж Ща Хед извлёк из рукава шпионского халата тонкое острое лезвие и собрался разрезать вьючный мешок, дабы осторожно переползти из него прямо под лошадиное брюхо. Оттуда можно будет зарыться в песок, как только караван остановится.
Но всё оказалось проще. На лагерь налетел сильный суховей, несущий с собой песчаные потоки, и все закутались в косынки. Видимость упала до пары шагов, если не меньше, и Меж Ща Хед решил не резать тюк, дабы не вызывать подозрений, а просто вылезти из него. Но едва он высунул голову целиком, сразу понял, что суховей суть предвестник сильной песчаной бури, которая начнётся очень скоро. Остальные поняли это ещё раньше, потому что караван ускорил шаг, и лошади то и дело натыкались на разбитые всюду утлые палатки. Тогда Меж Ща Хед ловко выполз из тюка, переполз под конское брюхо и повис там, цепко удерживаясь за сбрую всеми двенадцатью пальцами.
Висеть там было очень некомфортно, потому что низкий конь волочёт тебя спиной по песку, который норовит забиться за шиворот, а песок, поднятый ветром, пытается залепить тебе глаза, нос, рот и уши. Но лучший шпион пустыни знал своё дело лучше всех. Его одежды были тщательно заправлены и подогнаны, маска из прозрачной ткани Гномов плотно придавлена к лицу косынкой, закрывающей всю остальную голову, а пальцы его за многие годы упражнений стали столь крепки, что можно провисеть там целый час запросто. Меж Ща Хеду же требовалось провисеть до следующей убогой палатки, на которую наткнётся лошадь.
Лошадь наткнулась на таковую спустя минуту, оттуда донеслась отборная ругань, и шпион разжал пальцы, падая подле палатки и ловко выкатываясь из-под коня. Буря приближалась, видимость пропала едва ли не полностью, и караван продолжил движение не сразу. За это время Меж Ща Хед на ощупь добрался до палатки, ловко зарезал бранящегося, надел его доспех, а тело бросил с подветренной стороны. Труп занесёт песком быстро, и после бури его найдут не сразу. Караван пополз дальше, и шпион, изображая охранника, пристроился рядом. Но в бурлящей клубящимся песком кромешной тьме его никто не заметил, и ещё полчаса Меж Ща Хед шел с саблей наголо больше потому, что так того требовало шпионское искусство.
Судя по палаткам, попадающимся на пути постоянно и в изобилии, лагерь всё ещё был вокруг, а значит, его размеры весьма велики. Караван явно встретил проводник уже здесь, в лагере, и теперь сей проводник вёл всех к цели, иначе никто бы не знал, куда идти. Наконец караван остановился, и Меж Ща Хед услышал глухой крик, пробивающийся одновременно через шум ветра и замотанное лицо:
– Устанавливайте шатёр здесь! И чтобы быстро! Визирь не желает ждать! Не успеете поставить за четверть часа, будете биты палками!
Меж Ща Хед понял, что военный визирь уже здесь, в этом лагере, и просидеть всю бурю в паланкине ему не хочется. Значит, слуги станут устанавливать шатёр прямо сейчас, посреди усиливающегося ветра, в темноте и в условиях почти что отсутствия видимости. Если они столь умелы, что справятся с этим приказом, то лучше варианта и не придумать. Шпион убрал саблю, прикрыл косынкой лицо, дабы не было видно прозрачную ткань Гномов, и с великим энтузиазмом помог слугам разгружать тюки. Слуги бегали в песчаной круговерти, точно ужаленные, в ужасе вкапывая каркас и сопротивляясь ветру, лица всех были укрыты от песка, и никто даже не подумал подозревать его, всем было не до того.
Улучив момент, Меж Ща Хед закопался в песок понадёжнее, глубоко зарываясь так, чтобы голова его оказалась внутри шатра, а прочее тело снаружи, вывел на поверхность дыхательную соломинку со слуховой трубкой и принялся ждать. Шатёр был поставлен вовремя, что свидетельствовало о немалом умении слуг, наверняка не впервые занимающихся сей работой в таких условиях, зато телохранители визиря понадеялись на буран и проверяли безопасность шатра едва-едва. Несколько из них вошли в шатёр, по паре раз ткнули саблями в песок и вышли обратно. Потом слуги застелили пол коврами, занесли множество подушек и удалились. Вскоре в шатёр вошел визирь в сопровождении телохранителей и улёгся спать.
С утра песчаная буря стала свирепствовать по-настоящему, и визирь проспал до полудня. Потом он изволил отобедать и снова спал, а после велел телохранителям привести к нему наложниц из гарема и убираться вон. Телохранители удалились за ширму, отгораживающую внутри шатра небольшой участок для слуг. Там же приведённые наложницы облачались в сексуальные одежды, дабы усладить взор визиря, и там же прислуга подготавливала для оного кушанья. Наложницы весьма торопились, не желая разгневать повелителя, и вошли к нему почти сразу, едва оттуда вышли телохранители. Пришлось ждать, пока женщины исполнят визирю танец живота и тот выберет тех, кто останется его ублажать первыми. Меж Ща Хед терпеливо дождался, когда визирь начнёт совокупляться с наложницами, и принялся за дело.
Он аккуратно выкопался из-под песчаной толщи, слегка приподнял ковёр и осмотрелся. Визиря услаждали две женщины, и все трое были весьма увлечены процессом. Шпион достал три плевательные трубки, заряженные отравленными иглами, осторожно приподнялся и меткими выдохами послал иглы в цель. Распалённый совокуплением визирь даже не понял, в какой момент умер. Одна из наложниц запоздало схватилась за торчащую из шеи иглу и тут же свалилась замертво. Вторая выдернула из груди иглу, недоумённо рассматривая её, и попыталась сделать вдох, чтобы завизжать. Но в этот момент яд убил её, и вторая наложница рухнула рядом с первой. Это оказалось весьма кстати. Меж Ща Хед оценил глазом расстояние до неё и ловко подбросил ей одну из плевательных трубок. Трубка упала мёртвой наложнице точно на раскрытую ладонь, и шпион столь же аккуратно закопался обратно, изготовившись ждать, кто же именно решится сообщить Великому Хану о смерти военного визиря.
Телохранители заподозрили неладное спустя полчаса, видимо, визирь редко предавался разврату столь долго. Кто-то из них заглянул за ширму, увидел мёртвые тела и проорал сигнал тревоги. Воины сбежались к мертвецам всей толпой, но было, разумеется, давно уже поздно.
– Наложница убила визиря! – в ужасе заявил один из них, отчаянно вибрируя раздвоенным языком. – У неё в руке плевательная трубка! Она пустила отравленные иглы в него и в свою товарку!
– А после покончила с собой! – полумёртвым от страха голосом продолжил другой, вибрируя змеиным языком ещё сильнее. – Она воткнула отравленную иглу себе в грудь! Игла до сих пор зажата у неё в пальцах! Мы не могли предвидеть такое!
– Это не наша вина! – взвизгнул третий. От осознания ужасающих перспектив его узкие глаза сжались в едва заметные щели, будто перепуганный воин в панике зажмурился. – Виноват надсмотрщик гарема! Он пропустил в гарем убийцу! Возможно, они заодно! Он вражеский шпион!
– Его необходимо немедленно схватить и пытать! – заявил кто-то ещё, паникующий не менее остальных. – Пока он не бежал! Иначе точно останемся виновными, потому что больше некому!
– Надо отправить донесение Великому Хану! – воскликнул ухтан телохранителей. – Мы опишем, как всё было! И скажем, что схватили надсмотрщика за гаремом! Пусть Великий Хан решает, как поступить! Мы усердно исполняли свой долг! Хан знает нас! Он мудр и поймёт, что нашей вины тут нет!
Он снял с пальца мёртвого визиря золотой перстень, усыпанный бриллиантами, и потряс им перед остальными:
– Мы положим перстень визиря вместе с нашим письмом в суму гонца! Великий Хан узнает этот перстень, он сам даровал его визирю! И поймёт, что мы истинно исполняли свой долг и не имеем вины!
Не все согласились с тем, что Великий Хан всё поймёт, но все согласились с тем, что иного выхода нет, ибо дезертировать им нельзя, потому что бежать особо некуда. В своих песках Великий Хан найдёт их где угодно, а если податься к врагам, то оные немедленно казнят их, потому что хорошо помнят, сколько убитых на счету каждого из лучших воинов вражеского хана. В конце концов, телохранители убитого визиря решились довериться Великому Хану и начали действовать. Часть воинов немедленно отправилась хватать надсмотрщика за гаремом, невзирая на пыльную бурю. Другая часть во главе со своим ухтаном принялась составлять доклад Великому Хану. План телохранителей Меж Ща Хед счел небезынтересным: они решили отправить к Великому Хану своего посыльного и до тех пор, пока от Великого не придёт ответ, никому не рассказывать о смерти подопечного. Иначе улус-ханы, желающие занять место убитого, попытаются сделать их крайними, дабы выслужиться перед Великим Ханом, мол, мы раскрыли заговор. А заодно войска не будут паниковать и разбегаться.
Письмо было составлено вскоре, и телохранители преподнесли Меж Ща Хеду ещё один подарок: отправили посыльных немедленно. Они боялись вызывать подозрения у множества заинтересованных лиц, и потому посчитали, что гонцы должны покинуть лагерь под покровом песчаной бури, пока их никто не видит. Как телохранители ухитрились среди сей бури разыскать в занесённом песком громадном лагере гонцов, для Меж Ща Хеда осталось загадкой. Впрочем, сие его ничуть не удивило: жить захочешь – ещё не то сумеешь! А вот самому ему пришлось изрядно потрудиться, дабы не упустить оных гонцов в этом месиве беснующегося песка. Но для лучшего шпиона пустыни нет ничего невозможного, и вскоре Меж Ща Хед уже преследовал тысячу гонцов.