Набрал номер. Ждать ответа не пришлось: томный женский голос тут же протянул:
— Во-олюшка звони-ит. Что нужно, дурма-ан ты мо-ой?
— Привет, Злота, и я рад тебя слышать, — Марк усмехнулся.
Чаровница — редкая изысканная женщина. Трудно сказать сколько ей лет по-настоящему, но выглядела она всегда молодо. Скорее всего, прихорашивалась с помощью заклятий. Хотя утверждать не берусь. В голову к ней не залезешь, даже если сильно захочешь: вот кто мастер конспирации и блоков. Волосы у женщины по пробору делятся надвое: левая сторона белее мела, а правая черная, как смола. Левый глаз без зрачка: молочно-туманный, а правый — темный, как безлунная ночь. И, кажется, видела она прекрасно обеими очами, а еще круче накладывала заклятия связи и создавала другие полезные магические цепи. Она не работала с Мнемонами, но и Реньюеры ее тоже не смогли завербовать. Почему не знаю. Самому бы разобраться в выборе стороны. А вот сотрудничать Золотницкая не гнушалась ни с теми, ни с другими. Главное, что работу свою она делала замечательно, остальное меня не волновало.
— Ма-арк, давай по-быстрому, а то мне бежа-ать надо, — пропевает женщина.
— Помнишь ты мне кольца делала?
— А как же!
— Сбежала моя «половинка», — я нарочно подчеркиваю последнее слово. — И вот сейчас никак не могу найти.
— Кольца работают на три километра. Я тебя предупреждала. Дальше только через заклинание поиска, которое на твою красотку не сработает. Неперешедшая она, застря-а-ала между мирами. Есть одно средство, но довольно болю-у-у-чее, Воо-лю-ушка.
— Я согласен. Приезжай. Я у Марины.
— Марк, я бы с радостью, но сегодня за-анята. Только за-автра-а.
— Золотницкая, я в долгу не останусь. Скажи куда, сам подъеду.
— Так у тебя же лекарка под боком есть! Что Ма-аринку не попро-осишь? Она умеет искать. Я давно учила.
— Та ну ее! — не могу удержаться. Собираю снимки, придерживая телефон плечом.
— Девка исстрадалась. Ты бы или отпустил ее, или уже приня-а-ал, — напевно продолжает чаровница.
Срываюсь:
— Да не держу я ее! Она сама прилипла. Злот, ну, помоги. Очень нужно!
— Ла-а-адно уж! Куда тебя денешь? Я через пару часов перезвоню. Будь на свя-а-ази-и! — и сразу отключается.
Она вечно так: на полуслове. Всегда летит, спешит кому-то помочь и всегда поет. Не брезгует даже грязной работой, вроде той, что пришлось выполнить для меня. Но взяла слово, что девушка-объект не пострадает. Теперь меня держит не только это слово, он я сам не хочу зачищать Вике память. Слишком дорого. Хотя… После всего, что я ей причинил, она вряд ли когда-то сможет относится к мне нормально. Но это легко поправляется: память можно просто слегка подкорректировать. Главное, изъять нужную информацию, дальше — дело техники. Да, и шеф оказался прав. Я не наигрался с ней — теперь мне нужно больше, намного больше.
Швыряю со всей дури стопку фотографий в стену. Они противно шмякают и расплываются по полу. Под ноги выскакивает тот самый снимок Крыловой, где она эротично прижимается к партнеру.
— Тварь! — выплевываю я, выбрасывая руку вниз. Шепчу на автомате заклинание, и карточка сгорает дотла. Смотрю на другие фото, что кучкой прижимаются к стене, и обессиленно сажусь на край кровати. Все не сжечь. Из сердца не высечь, не выцарапать ее образ.
Почему Крылова так запала в душу? Почему? Она, как вирус: размножается по клеткам и выламывает суставы. Ослабляет мышцы и выкручивает мозг. Я знаю, что есть способ избавиться от этой агонии. Но сейчас нельзя. Легко смогу забыть все об этой танцовщице в будущем. Пусть на время, но смогу. А сейчас нужно закончить задание и постараться не запутать все еще больше. Не для этого я скрывался столько лет. Нельзя выдать себя из-за какой-то рыжей девки. Даже, если она все время стоит перед глазами.
Вспоминаю, как держал ее в подвале, как бил и тащил за волосы. В грудь впивается острый клинок разочарования и ненависти к себе. Ради личной защиты приходится переступать через грань морали. Пусть жертвы этого и не помнили после забвения, но в моем сердце с каждым клиентом появлялся кусочек бездны. И Вика все эти раны смела напрочь и окунула меня в черную дыру. Раньше я старался не задумывался о своей специфической работе, раньше все так далеко никогда не заходило. Ни с кем не было так остро, как с ней. Так не должно быть! Объект должен быть объектом, и не более.
Чистить память бесконечно — тоже не выход. За эти годы было столько объектов, что если бы я каждый раз снимал с себя груз воспоминаний, все эти люди в один день ворвались бы в сознание, и свели бы меня с ума. Но иногда можно и прибегнуть к своему дару и облегчить жизнь.
* * *
Возвращаемся домой: снова гуляли по городу.
Ян совсем меня разбаловал за эти дни. После встречи с братом в торговом центре, прогулки — единственное, что меня расслабляло. Ян общался со мной, как с дочерью — подбадривал, когда я оступалась, смеялся, когда несла ерунду о бренности бытия, а еще он охотно отвечал на все вопросы. Их у меня накопились тысячи. Мне нравилось, что он не влезает в душу, не пытается мне понравится, не липнет и не ехидничает. И не вспоминает ту пикантную сцену. Вот такой он — какой есть. Немного грубый и неотесанный. Холодный взгляд карих глаз. Ян никогда не смотрел на меня вожделенно или коварно. Он говорил спокойным ровным тоном всегда. И за эти дни так уравновесил мою растрепанную душу, что я сама себе удивлялась. А еще Ян часто улыбался одними губами, когда я замолкала и обдумывала новую порцию вопросов. И был в эти моменты превосходно красив. Мне нравилось им любоваться. Но я же не могла спокойно — сознание бесконечно подкидывало образ Вольного. Сравнивалось с Яном и душило меня неопределенностью будущего и злостью к себе.
Меня поначалу злило, что я для Яна — открытая книга, что мне можно было не озвучивать мысли вслух: он все равно считывал их, но маг учтиво позволял мне повторяться. На вопрос можно ли научиться блокировать непроизвольное вмешательство мага памяти, мужчина рассмеялся, приобнял за плечи и обещал, что как только я раскроюсь, он сам лично мне поможет в этом. И я поверила ему.
Подходил к концу третий день моего пребывания в их доме. Сегодня, наконец, обещала приехать чаровница, которая попробует снять кольцо. Оно подпекало уже чаще, словно Марк зовет меня, ищет, рыскает. Я жутко боялась. Не хотела встречи с ним, не хотела снова обжигаться. Какая-то часть меня тянулась на зов, но я ее забивала глубоко в подсознание и заставляла молчать.
После снятия связи Ян отвезет меня в аэропорт и спрячет от Мнемонов на несколько лет. Чтобы я не волновалась за родных, он внушит мне новую жизнь, а через определенный срок все снова вернет. Обещал и маме с папой тогда восстановить воспоминания. Я умоляла его не стирать мне память о себе и о Лизе. Он долго думал, но потом бросил, что еще подумает. А еще маг обещал мне полноценную танцевальную жизнь, что меня радовало и даже ноги зудели от желания снова встать на паркет.
Ян замечает, что я закусываю губы, когда мы подъезжаем к дому. Очевидно это последние минуты, когда я помню все это сумасшествие.
— Все будет хорошо, — Ян выключает зажигание и смотрит вперед. В глазах вспыхивают огненные блики. Может это просто солнце танцует на радужке?
— Надеюсь.
Около подъезда Ян на миг задерживается, чтобы пропустить меня вперед. Я смущенно прохожу и случайно задеваю мужчину рукой.
— Вика, я ведь могу внушить тебе, что хочешь, — вдруг останавливается маг. — Хочешь сделаю тебя дочкой богатенького магната в Центральном, хочешь станешь подружкой олигарха в Северном, что захочешь…
— Я с языками не очень дружу, — хихикаю я, пытаясь его обойти, но Ян перегораживает путь. Запускает пальцы в хохолок на голове.
— Это тоже поправимо.
— Нет, я не хочу. Ты мне обещал тихую жизнь: танцы, друзей, а еще мне нужны вы с Лизой.
— Тебя легко из-за нас найдут. Не могу этого обещать.
— Как все это нелепо. Почему я должна бояться? Может проще отдать, что они хотят и жить дальше? — Я смотрю на Яна и понимаю, что он чем-то недоволен. — Что-то не так?
— Да все не так! Отпустить тебя нужно, а я не хочу, — он вдруг отодвигает меня к стенке и мягко касается ладонью щеки. Я ошарашенно смотрю в его глаза и не понимаю, что происходит. Я же не давала повода. Лишь раз подумала о нем, как о мужчине в тот миг, когда он лечил мне ногу. И больше этого не было. Ну, если не считать смущения, каждый раз, когда он подавал мне руку и любование его милым лицом. Но это же не повод?
— Ян…
— Одного повода достаточно. Хотя это до невыносимости трудно делить тебя с кем-то.
— О чем ты?
— Не важно, — Ян держит ладонь на щеке, и кожа под его рукой начинает гореть. Мужчина склоняется ниже. Я знаю зачем, но не могу точно сказать хочу или нет. Перед глазами снова Марк и его сломанное тело, а душа скручивается в узел от осознания, что возможно завтра этих воспоминаний уже не будет. И мне горько от этого. — Вика, прекрати, — гнусавит Ян и его горячее дыхание скользит по губам.
Целует осторожно, раскрывая языком губы, и я подаюсь вперед. Совсем другой вкус, другие ощущения и мысли. Тепло не взрывается, а просто растекается под ладонями и скользит в сторону живота. В какой-то миг меня вырывает из реальности и я целую Марка. Неистово и горячо. Пожар наполняет меня полностью, сминая сознание.
Прихожу в себя.
— Не нужно. Дай мне забыть о нем. Я не могу так, — упираюсь ладонями в мужскую грудь, умоляюще глядя в глаза.
Ян замирает в миллиметрах.
— Пусть будет так.
Он резко отстраняется, но тут же хватает меня за плечи и мягко касается губ губами. Легкое прикосновение крыльев бабочки. Затем маг взлетает по ступенькам. Я слышу, как громыхает мое сердце вперемешку с его тяжелыми шагами. А перед глазами все так же плывет образ Марка. Его синь взгляда и вороньи волосы. Все. Нужно. С этим. Закругляться.
Я немного дрожу от волнения, прячу руки, чтобы никто не заметил. Хотя от Яна нет смысла чт