Щелканье прекращается.
Ян пятится. Хватая меня за талию, выскакивает в коридор. Я успеваю только вскрикнуть. Через секунду понимаю, что хорошо приложилась рукой о косяк. За спиной мужчины гремит взрыв, и стена комнаты разлетается на кусочки, присыпая нас обломками кирпича. Ян прижимает меня к себе так сильно, что я не могу дышать. По плечу расплывается что-то горячее. В темноте не могу понять, что именно. Но я вроде цела: кроме руки ничего не болит. Меня разрывает кашель из-за пыли. Я делаю два коротких вдоха-выдоха.
— Ян, ты в порядке? — аккуратно шепчу и пытаюсь приподнять мага, чтобы хоть немного высвободится. Гудит в голове, будто в квартиру влетел рой шершней.
— Вика, Ян, — Лиза пробирается через завалы. Вижу ее светящиеся голубым глаза.
— Я порядке, — отзываюсь и добавляю: — Ян, не отвечает…
Подруга оказывается около нас. Помогает мне выбраться и приникает к брату.
— Ян, нельзя так… — она всхлипывает.
Мужчина резко вдыхает с хлопком. Лиза тут же подтягивает его к себе. Ее светильники-глаза освещают окровавленное лицо брата. Я без сил опираюсь спиной на обломки стены, но новое щелканье заставляет меня содрогнуться.
— Лиза, опять… — шепчу и подползаю к ним, хватая Яна за руку. — Что мне сделать? Как помочь?
Мужчина бросает на меня немигающий горький взгляд. Замечаю, как меняются его глаза с карего на алый цвет.
— Вика, тебе нужно уходить, — полуплача шепчет Лиза. Она вытирает лицо от пыли и слез, размазывая по щеке кровь брата.
— Нет. Как это? Я не могу. Я вас не брошу.
Ян заходится кашлем. Его выкручивает набок. Отхаркивается на ковровую дорожку, а затем тянет Лизу за шиворот и почти неслышно говорит:
— Ты должна сделать это!
Лиза мотает головой, что-то шепчет, причитает и снова мотает. Маг выдавливает:
— Это нужно сделать!
— Ты всегда так: не можешь подумать о себе и обо мне. Ты думаешь только о синдикате. Ты и тогда так говорил. Спасал большинство, наплевав на слабого мага. Зачем спасать новичка? Да? Зачем? Даже, если он любимый твоей сестры! Ненавижу тебя за это, — Лиза подолом халата вытирает лицо брата, затем выбрасывает руки вперед, и невесомая река синего цвета скользит по плечам мужчины.
Но Ян тут же отряхивает ее. Мелкие серебристые бисеринки рассыпаются в разные стороны.
— Не трать на меня! Глупая дурочка! Выведи ее отсюда!
Щелканье нарастает. Оно переходит в невыносимый треск, перерастая в грохот. Я закрываю ладонями уши. Лоб накаливается и напоминает горячий уголь. С носа течет кровь. Кричу, срывая голос.
Гул чуть притихает и снова возвращается щелканье, такое противное, что нутро выворачивает наизнанку. Кажется со рвотой выходит вся моя жизнь.
— Ненавижу, ненавижу, ненавижу… — повторяет Лиза, пробираясь назад в комнату. Через несколько секунд возвращается.
Я перевожу дух. Спазм проходит, после чего накатывает тишина и апатия.
Пыль оседает невыносимо медленно. Лунный свет пробирается в квартиру. Я выглядываю в комнату и вскрикиваю от ужаса. Вместо окна теперь огромная дыра. Арматурные прутья торчат, как пики гладиаторов.
Марку нет смысла меня убивать. Ему нужно от меня совсем другое. Медленно подкрадывается мысль, что двое в квартире и пожар в деревне — это все связано со мной. Не понимаю. Кому я дорогу перешла? Снова мутит так, что я обессиленно сворачиваюсь в клубок.
— Вика, пора.
Лиза хватает меня за ворот ночнушки и, усаживая, напяливает толстовку. Помогает встать на ноги. Одевает на меня спортивки, длинную рубашку заправляет дергая меня, как ребенка. Я не могу сопротивляться. До сих пор мутит так, что я едва стою. От пыли выедает глаза, и слезы текут по щекам, обжигая. Девушка напяливает на меня кроссы, застегивает липучки и вручает в руки дорожную сумку.
— Здесь есть все: документы, деньги и одежда. Доберись до вокзала и там садись на первый попавшийся поезд. Желательно в северную сторону. Не оглядывайся, ни с кем не знакомься и не разговаривай пока не уедешь достаточно далеко.
— Но… — хочу возразить, но Лиза останавливает жестом.
— Постарайся подольше скрываться. Может успеешь раскрыть свои способности и спасешься. Люблю тебя. Надеюсь, что мы еще увидимся с тобой.
— Лиза-а-а, — плачу. Я не помню нашей дружбы, но сейчас мне так плохо, что я не могу сделать вдох. Смотрю на притихшего Яна и впиваюсь в плечи девушки. — Не прогоняйте меня. Я не смогу так жить.
— Ты должна! — всхлипывает черноволосая и бросается в объятья. Обнимает крепко и быстро отходит в сторону.
— Ян, — откидываю сумку на пол и падаю на колени возле мужчины. — Ян, прошу…
— Беги, Вика и не оглядывайся на прошлое, — говорит он тихо. Слышу, как булькает у него в груди.
— Я не могу…
— Крылова, — он вцепляется окровавленными пальцами в мое предплечье, — если ты сейчас же не свалишь, я вытру, нахер, тебе всю память! — его глаза горят красным пламенем. — Проснешься на дальнем Севере женой зажиточного эскимоса и будешь счастлива и здорова. У меня как раз есть там одна кандидатура. Так что — бери в руки пожитки и вали отсюда, пока я добрый! Я не ради себя это делаю!
— Ты просто хочешь меня прогнать. Я не боюсь, Ян, — улыбаюсь сквозь слезы, шмыгая носом. Знаю, что Зимовский пытается защитить. Не могу я бросить его умирать, но и не знаю, чем помочь. Вот если бы я что-то умела. Хотя бы лечить, как Марина.
— Уходи… — хрипит мужчина, сжимая сильнее предплечье. Его пальцы отцепляются и рука безвольно падает на пол. Ян хватает воздух губами.
— Вика! — кричит Лиза.
Я оборачиваюсь и, глядя на нее в ужасе, пытаюсь понять, что происходит. Девушка быстро вкладывает в мою ладонь сумку и касается холодной рукой лба. Слышу растянутые слова заклинания. Нарастает шум и свист в ушах. Трясусь, как при эпилепсии. Внезапно меня оглушает громоподобным взрывом и все вмиг исчезает.
Глава 26. Время на выдох
За несколько часов я напрочь стираю стопы. Ноги пекут, словно в туфли насыпали раскаленных углей. Но я иду и иду. Когда совсем обессиливаю, катаюсь по паутине дорог на городском транспорте. Изучаю все районы, каждый поселок и пригород.
Просыпаюсь в захолустном тупике, прислонившись щекой к стеклу трамвая. Под грозный взгляд кондукторши выползаю на улицу.
Темнеет быстро. Ночь опускает на город толстое брюхо и затапливает мир мраком. Как хорошо, что для меня это почти незаметно. Мой мир и так во тьме. Уже давно.
Город слишком большой. Прочесать его вдоль и поперек одному — невозможно. Марина так и не объявилась. Дура, она и есть дура. Сил у меня не остается даже на мелкое заклинание лечения. Даже царапину не заживить теперь.
Вспоминаю, как в квартире потянул силу Крыловой. Это почти невозможно. У меня нет способностей поглощать, а Вика не маг, чтобы отдать. Странно это и удивительно. Кровь тогда остановилась. Если бы не Крылова — вряд ли спаслись бы. Не знала она кого спасает…
Выламывает мышцы и голова раскалывается на тысячу кусков, но я уперто иду дальше. Должен найти ее, должен. Что-то подсказывает, что Крылова под носом, словно скрыта. Интуиция, как нашкодивший котенок, что царапается под дверью, заставляет меня ходить бездумно, повинуясь чутью. Сердце, будто ускоряет биение. Тук. Тук. Тук-тук. Тук. Тук-тук. Куда зовет оно, туда и иду. Никогда не прислушивался к подсознанию, но сегодня особый день. Я не только устал, но я чувствую, что Вика в опасности. Корежит меня это и давит, будто камаз, вылетая из-за поворота.
Еще два часа ходьбы по округе ничего не дают. Сердце лупит в грудь, что сдуревшее. Адреналин на пределе. Из-за этого дышу, как старик, и стараюсь не делать резких движений, чтобы не упасть. Я уже весь город облазил. И почему сейчас нелегкая принесла меня именно в этот район? Так близко к прошлому и тому, что не охота вспоминать.
Щипает кольцо. Едва слышно, но щипает!
Догадка царапает меж ребер. Неужели Зимовские вмешались? Лиза была в больнице. Просила проверить объект на ломку психики и потом, дав добро, она укатила домой. Неужели обманула уже тогда? Зачем им Вика? Какой-то тонкий расчет, свои планы? Явно память, что хранится в голове Крыловой слишком важна. Но шеф разнесет их синдикат, если моя догадка верна. Реньюеры знают, что их ждет за такой произвол. И так между ветками магов из-за перебежчиков накаленная атмосфера. Стоит только зажечь спичку и разразится война.
Я бреду в сторону парка и ныряю в просторный двор с однотипными квартирами. В знакомый двор со знакомыми подъездами.
Поздно уже. Глубокая ночь. Только в нескольких окнах горит свет. Остальные черными зеницами смотрят на опустевший двор.
Тихо и безлюдно.
Неуловимый скрежет напрягает слух. Я приникаю к стене, прячась в мертвой точке. Здесь меня не заметит даже маг. Разве что прицельно будет смотреть.
Выглядываю из-за угла и замираю, наблюдая, как по стене дома поднимаются тени. Задерживаю дыхание. Нелепая мысль вонзается в голову так сильно, что меня начинает шатать. Перед глазами все плывет и, чтобы не упасть вцепляюсь пальцами в штукатурку. Если Вика у Яна, значит, она в опасности. Что-то не так.
Дрожащими руками достаю из кармана мобильный, и быстро листаю телефонную книгу в самый низ. Хорошо, что после ухода Зимовского от Мнемонов я не удалил его из списка. Оставил на всякий случай, словно чувствовал, что мы еще встретимся.
Выбирать сторону не воспрещалось, только назад дороги не было. И после перехода, лучше не надеяться на помощь бывшего сообщества. Синдикаты поначалу не враждовали, а просто игнорировали друг друга, не вмешиваясь в работу. Но потом лагеря резко встали друг против друга и холодная война длилась больше трех лет. Хорошо, что не пошли друг на друга стеной. Но грань утончалась.
Мы, Мнемоны, выполняем грязные заказы, в основном для богатеньких вельмож и политиков. Вламываемся в систему обороны или важные стратегические объекты, добираясь до нужных людей через детей, жен, любовниц или родственников. Мы влияем на ход истории, изменяем судьбы, разрушаем жизни. Я не выбирал такую работу. Выбора особого не было. Мать не оставила его мне.